— Куда это они все, а? — спросила девушка.
— К метро, — отозвался стоявший на тротуаре участковый Костя. — У вас окна что, не на Казанскую выходят?
— Во двор, — ответил молодой мужчина. — Мы слышали, как матюгальники что-то там бубнили, но не разобрать было.
— Это эвакуация, да? — спросила его спутница.
— Она самая, — мрачно ответил участковый.
На лицах шагавших по проспекту Шаумяна людей читалось и спокойствие, и какая-то отрешенность. Между собой люди переговаривались негромко, в полголоса. И — ни одной улыбки.
С чего бы этим улыбкам быть, подумал Костя. Когда они теперь заулыбаются…
Растерянно-притихшими выглядели даже омоновцы, стоявшие в оцеплении. Да, ребята. Это вам не митинг «перманентно недовольных». Это куда серьезнее. Это наши с вами соседи. Друзья. Родные.
Мы сами.
— Из-за всех этих змей? — спросила девушка. — Все эти смерти, в последние дни?
Старлей кивнул.
— И кого же эвакуируют? — спросил мужчина. — Нас-то не коснулось?
— А хотелось бы? — ответил вопросом на вопрос участковый.
— Чего?
— Чтобы коснулось?
Мужчина покрутил головой.
— Шутки у вас, однако… Нет, не хотелось бы.
— Им, я думаю, тоже… — задумчиво проговорил Костя. — А эвакуируют всех по Казанско-Гранитному треугольнику. Там и операция будет.
— Что за операция? — нахмурился молодой человек.
— Это вопрос и сложный, и на пока не нужный. Вон же машины — сами видите. МЧС. Они работать и будут.
— Н-да… — протянул мужчина. Он достал из кармана связку ключей и с сомнением посмотрел на нее. — Тачку свою, я так понимаю, можно и не трогать?
— Да куда ж вы на ней проедете.
— Значит, метро.
— Значит, так.
Девушка провожала взглядом идущих. Потом повернулась к участковому.
— А домой-то нас обратно пустят?
Хороший вопрос, подумал Костя. Был бы еще ответ на него.
— После завершения всех работ… Ну, в общем, когда выкурят всю эту гадость и уничтожат… Да должны бы к вечеру управиться. Я так думаю.
— Не слишком весело, — отозвался молодой человек. — Тут бы не думать. Тут бы, вообще-то, знать полагалось.
— Знать — что? — Участковому начинал надоедать этот разговор. — Одна квартира, бывает, горит — и что, пожарники вам сообщить должны, в какой срок они с этой квартирой управятся? А здесь не печка газовая в разнос пошла. Целый квартал — и немаленький. Да еще и с таким подарком. Кто же вам расписание работ на блюдечке выложит, а?
Пара стояла молча. Парень пожал плечами.
— Да я ведь не с критикой лезу. Просто знать бы, домой попадем или нет. — И, не дождавшись ответа, повернулся к спутнице: — Ну что, на метро?
Девушка кивнула.
— Все в сборе? — Голышев обвел присутствующих взглядом и посмотрел на часы. — Половина первого. С зачисткой тянуть больше нельзя.
— А как же пожарные машины? — спросила Алина. — Те, что должны нашим раствором заправляться?
— Спирт в них вот-вот закончат заливать, — ответил Мостовой. — Потом сразу же отправятся на химзавод, на дозаправку ангидридом.
— А водой?
— Водой — уже здесь.
— До прибытия этих машин сюда еще добрых пара часов, — сказал начальник штаба, — и то дай-то Бог, если так. Но к зачистке подъездов мы в принципе готовы. Я считаю, надо начинать. Полковник, доложите порядок действий.
— Слушаюсь. — Зинченко сделал шаг вперед. — В дома входят бригады из шести человек. Спец по открыванию замков, два резчика с пилами, боец с ранцевым контейнером репеллента. И двое — с помповыми ружьями.
— Зачем двое? — поинтересовался Мостовой.
— Один работает непосредственно у двери. Второй — для подстраховки.
— На случай если?…
— На случай если. Возможен и такой вариант.
— Понятно, — вмешался Голышев. — Продолжайте, полковник.
— Работы начинаются с верхних этажей, потом бригады постепенно спускаются вниз. На этом этапе замки на всех дверях открыты или срезаны, но сами двери остаются закрытыми.
— На всех дверях? — Ламанча вскинула брови. — Прошу прощения. Но почему же на всех?
— Это я прошу прощения, Алина Витальевна. Справедливое уточнение. Те квартиры, из которых утром были эвакуированы люди, остаются как есть. Исходя из предположения, что змей там быть не должно.
— Что скажете? — Начальник штаба обращался к Наговицыной.
— Насчет змей? Думаю, Николай Васильевич прав. Змей там быть не должно.
Голышев удовлетворенно кивнул и посмотрел на полковника. Тот, откашлявшись, продолжал:
— После окончания работ на первом этаже спецы по замкам и резчики выходят наружу. Вооруженные бойцы вместе со спасателем, несущим репеллент, снова поднимаются на верхний этаж и открывают двери — одну за другой — настежь.
— Серьезный момент, — задумчиво протянул Мостовой.
— И необходимый, — твердо произнес Голышев. — Это мы уже обсуждали. Репеллент, который будут уже массированно распылять с кровли внутрь, должен попасть в потенциально опасные квартиры.
— А есть ли возможность как-то дифференцировать? — вмешался шеф ФСБ. — Я имею в виду, определить, где реально опасные точки, а где опасные потенциально.
Начальник штаба пожал плечами.
— Открывать двери придется и в тех, и в других, Алексей Борисович. Потенциально опасны — значит, опасны.
— Дифференцировать не сложно, — сказала Алина. — Люди, которые там будут работать, сразу почувствуют разницу.
— Почувствуют? — удивился фээсбэшник.
— По запаху.
Воцарилось молчание. Зинченко вопросительно взглянул на Голышева. Тот кивнул: продолжайте.
— Завершив работы на верхнем этаже, группа спускается на этаж, и продолжает двигаться вниз до самого выхода из подъезда. После этого у дверей в подъезд выставляются пары стрелков с помповыми ружьями на расстоянии порядка восьми-десяти метров от дверей. Стартовая бригада таким же образом проходит подъезд за подъездом.
— Помповые ружья — картечь? — поинтересовался Дивеев.
— Она самая, — подтвердил Мостовой.
Фээсбэшник кивнул.
