— Тебе какое дело? Крендель хмыкнул.
— У, какой грызучий стал. Ладно, музыку заказываю я. Итак, — он снял с полки диск, — послушаем старенького. Ну вот, например, любимая всеми «Металлика», это уже классика, альбум «МАСТЕР ОФ ПАП- ПЕТС»… — Мишка так и сказал: «Альбум».
Аппарат прожужжал, выставил челюсть.
— Одноименная композиция… — и вдруг рявкнул в сторону зрителей: — А вы чего расселись? Надевайте наушники, быстро!
Приятели Кренделя и Трубецкая испуганно прикрыли уши. Череп замешкался, спросил:
— А как судить-то? Кто проиграет?
— А кому первому плохо станет, тот и проиграет, — ответил Крендель. — Или если кто упадет. — Он пристально посмотрел на Леху.
Ничего себе, подумал Леха. Упадет, У Кренделя крыша поехала, не иначе. Может, в психушку его сдать вместо танцев?
Крендель отдал пульт Черепу.
— Смотри, не сломай. Будешь громче делать. По моей отмашке.
Здоровяк сжал пульт обеими руками, испуганно глядя на предводителя.
— Нажимай сюда, — объяснял ему Мишка.
Крендель подошел к левой колонке. Леха засомневался, поднимет ли один человек такую громадину — но Крендель, видимо, на этот счет не сомневался.
Он остановился и тряхнул плечами (вот, мол, гляньте на меня, штангиста). Положил ладони на мраморный корпус.
Леха затаил дыхание.
Мишка легонько толкнул колонку, и та поползла, точнее поехала, оставляя на ковре примятые бороздки… Внизу у нее оказались колесики, как у холодильника.
Покатил свою колонку и Леха. Внезапно он почувствовал какую-то тошноту, а если и не тошноту, то все равно, как-то муторно Лехе стало. Погано.
Фиг знает, чем дело кончится, думал Леха. Но — взялся за гуж, не говори, что не дюж.
Остановившись у окна, он развернул колонку динамиками к центру комнаты. Выпрямился. Сердце билось — тук-тук-тук…
А Крендель был весел. И уверен в себе. В глазах длинноволосого плясали чертики.
— Поехали! — Крендель сделал знак Черепу. — Врубай, бегемот…
Леха оглянулся на аппарат. На индикаторе зажглось «02», номер песни в альбоме. Тотчас грохнул первый аккорд. За ним, короткой автоматной очередью, — три следующих.
— Громче! — крикнул Мишка. — Громче! Череп не понял, и Мишка показал пальцем вверх.
Неслабо, подумал Леха, если это стартовая громкость, так что же дальше будет.
Колька кивнул и прибавил звук.
Гитары и барабаны стали палить сперва залпами, потом очередями; затем поднялась такая канонада, что Лехе захотелось куда-нибудь спрятаться, закрыть руками голову и не вылезать, пока бой не закончится.
А что же Крендель?
Тот втянул голову в плечи, словно его кирпичом пристукнули, и неожиданно дернулся один раз, второй… Вроде как пули поймал. Не-ет, падать Мишка не собирался. Он
Делать было нечего, задвигался и Леха.
— Громче! — выкрикнул Крендель.
Это было понятно по Мишкиным губам, а голоса было не разобрать.
Тем не менее Череп его понял и нажал на пульт. Динамики дышали за Лехиной спиной разъяренными чудовищами, рычали и только что не кусались. Звуковая волна толкала его в спину на манер взрывной… Да при такой громкости колонка должна на Луну улететь, как ракета, честное слово.
Глянул перед собой Леха, а Крендель снова большой палец вверх оттопыривает. Еще ему мало? И ведь танцует, подлец, у самой колонки, не отходит.
Лехе вдруг стало тяжело дышать. Он представил, как дрожат его барабанные перепонки, как трясутся под ударами, а по ним молотят сильнее, сильнее… Стоит Крендель и лупит большой дубиной, с размаху. Бум, бум, бум.
Кончился припев. Леха уже и присесть был не прочь, и к ушам что-нибудь холодное приложить, а Кренделю — хоть бы хны.
На втором куплете Мишка сменил стиль танца: затряс головой, руки согнул и стал изображать, будто на гитаре играет. Мол, ушел я в такой запил, пацаны, что лучше вы меня оттуда не доставайте.
Кивок головой — и Череп послушно нажал на кнопку.
У Королькова вытянулось лицо. Как, еще громче? В какой это раз?
Всадила «Металлика» по Лехе изо всех орудий, запетлял Леха, бедный, по комнате на заплетающихся ногах. А Мишка вошел в раж, довольный, что силы противника на исходе.
И тут Леха увидел что-то белое в волосах Кренделя.
Ах, ты, гад хитрый.
В следующую секунду Корольков зашелся криком, которого никто не услышал. Ну и плевать, что никто не слышит, думал Леха, сейчас они увидят.
Он бросился к розетке и выдернул шнур.
Война вмиг закончилась.
Крендель застыл в такой позе, словно решил присесть, да ему помешали. Озадаченно поднял голову.
Ты что это?! — Мишка зло посмотрел на Леху. — Ты что, Моченый? Тачку мне решил сломать?
Он двинул вперед.
— Продул? Продул, маменькин сынок? Леха сделал шаг назад и уперся спиной в стену. Крендель приближался. Так, подумал Корольков и выпустил шнур. Чтоб руки освободить.
— Что, уже все?! — заорала в тишине Светка.
На нее зашикали — но она была в наушниках и потому ничего не понимала.
Блэкмор решил эту проблему — просто стянул наушники с Трубецкой.
— Кто выиграл? — с любопытством осведомилась отличница.
— Крендель выиграл, — пробасил Череп. — Королькову плохо стало, он и выдернул шнур.
— Это еще вопрос, — ясно и четко произнес Леха. — Кто выиграл.
Он вышел на середину комнаты и выпрямился, заложив руки за спину. Ему бояться нечего. Это пусть Крендель дрожит, потому что сейчас…
— Киллерский сынок, — процедил Мишка. — Лажанулся, признайся? Лажанулся.
— Мальчики! — взвизгнула Трубецкая.
Ей показалось, будто Леха хочет ударить — но Леха шагнул вперед, протянул руку и откинул прядь волос с крендельского уха. Это было проделано так стремительно, что Мишка не успел опомниться.
Крендель схватил Лехину руку, но было уже поздно.
— Смотрите! — пронзительно закричал Корольков. — Да у него в ушах затычки!
«БМВ» с затемненными стеклами летел по Четвертой улице академика Путятина. Именно по Четвертой, а не по какой-нибудь еще.
Впереди показался кирпичный торговый центр, очертаниями своими весьма напоминающий мавзолей.
«ТЦ ООО „Кальций“ — гласила вывеска.
…И еще Леха хотел произнести какую-нибудь красивую фразу, типа: «Так кто из нас настоящий мужчина?» Но ничего не получилось, потому что Мишка Крендель перехватил инициативу.
— Теперь, Корольков, ты точно, труп, — заявил Крендель и махнул рукой.
Дважды у Кренделя получался этот удар — безо всякого предупреждения, по нижней челюсти, — но
