Вот гараж… Спортивная «хонда» лежит на полу, словно стреноженная антилопа. Пашка Немиров сосредоточенно копается в железках, на его руках — грязные полосы солидола.
А вот — кухня. Пачка с головой залез в холодильник. Что он там делает?.. Ростик слегка передвинул «мышь». Ага. Шоколад лопает, конечно.
Спортивный зал. Сюда понемногу стекаются «игроки», то бишь качаловские «трудные» подростки. Их уже довольно много (но это еще далеко не все. В Качалове каждый второй подросток — «трудный». Хэви- подросток). Человек тридцать, не меньше. Обезьяньи рожи. Двоечники. Кирюха Кашпай по кличке Подгузник проводит с ними инструктаж, баночным пивом угощает…
Каждая комната в доме была снабжена видеокамерой. А то и двумя — там, где интерьер особенно сложен и заковырист. Изображение с каждой камеры выводится на мониторы в уютном кабинете, расположенном по соседству с подземным гаражом. В этом самом кабинете и сидит сейчас Ростик Зельнов.
К половине девятого, пока остальные обитатели «Дома Ашеров» еще только продирали заспанные глаза, кашляли, сморкались и ругались спросонок, он успел проверить все камеры. Огромный особняк с сорока четырьмя комнатами был перед ним как на ладони. Это рождало чувство уверенности. Прекрасное чувство — прекраснее его может быть только азарт. Однако и он в значительной мере основывается на уверенности в своем успехе, уверенности органической, естественной, заложенной где-то в подкорке.
На свете нет людей, которым нравилось бы проигрывать. Даже самые азартные преферансисты, которые способны за ночь спустить все состояние, — думаете, они не уверены в своей счастливой звезде?.. Уверены, еще как! Отличие игроков-неудачников от всех прочих игроков состоит лишь в том, что у одних чувство уверенности ложное, а у других — настоящее, real. Суметь отличить одно от другого — вот и весь секрет успеха.
Ростик любил играть. Он неплохо разбирался в шахматах (по крайней мере так утверждал его папаша); преподаватели в его флоридской школе, которые от скуки иногда перекидывались с учениками в картишки, уважительно называли Ростика вундеркиндом.
Но это было не то. В карты и шахматы могли играть и его отец, и его дедушка, и все его прапрапрародственники. Ростику же посчастливилось родиться в то время, когда игра стала чем-то большим, чем развлечение. Чем-то большим, чем гимнастика ума. Игра стала жизнью для многих людей. Иногда даже больше чем жизнью. Это не касается тех личностей, которые каждое утро шатающейся походкой бредут из казино к стоянке такси… Ростик имел в виду многомиллионную армию программистов, художников, дизайнеров, продюсеров, которые ежегодно производили на свет сотни и тысячи новых компьютерных игр. А еще тех, кто с нетерпением ждал их появления. Все вместе они составляли огромную армию, куда более огромную, чем население любого государства. Они жили в игре. И умирали — иногда по десять раз на дню. Они кормились игрой. Они существовали не в обычном времени, по Гринвичу, а в другом — по Уильямсу (это основатель компьютерной компании «Sierra On-Line», производящей игры), где падение и возрождение королевской династии могло уместиться между завтраком и обедом; где можно было состариться, умереть и возродиться к новой жизни, пока мама с папой в соседней комнате успевают обменяться всего несколькими фразами.
Благодаря игре Ростик научился мыслить в планетарном масштабе (в этой своей способности он даже не сомневался). И видел жизнь в масштабе, через квадратное окошко монитора. Она ему нравилась такой.
Ростик щелкнул клавишами, и жующая физиономия Пачки отдалилась в глубь экрана. Пачка стал маленьким, смешным, почти игрушечным. Классический персонаж «Замка на холме».
Теперь это уже не Борька Климов по кличке Пачка, учащийся 8-го класса, двоечник, хулиган и тем не менее любимый сын своих родителей, а просто — «Орущий Индеец», один из второстепенных героев увлекательной игры. Стоит нажать клавишу — включится миниатюрное переговорное устройство, закрепленное у Пачки на вырезе майки, и тогда «Орущим Индейцем» можно будет свободно манипулировать.
— Пачка, сукин ты сын! — оглушительно закричал Ростик в микрофон.
— А?!!
Пачка чуть не упал от неожиданности.
— Что?..
— Хватит лопать шоколад, — спокойно сказал Ростик и, отключив связь, рассмеялся.
Он сохранил в компьютере параметры настройки и отключил все мониторы. Все, кроме одного. Самого главного.
Сейчас там не было видно ничего, кроме бесформенной груды одеял и мелкой пыли, повисшей в столбах солнечного света. Даже совершенная японская оптика не позволяла уловить хотя бы малейшее движение. Но движение было. Размеренное. Бессознательное. Осторожное. И Ростик чувствовал его — кожей, внутренностями, каким-то рудиментарным органом чувств, доставшимся, видно, еще от предков- питекантропов.
Ростик улыбнулся, почувствовав щекочущий холодок под рубашкой. Сегодня он, возможно, увидит то, что пока не может предложить ни одна компьютерная компания, даже такая крученая, как «Sierra On- Line»… Если, конечно, бойцы не облажаются еще на подступах к третьему этажу. Солобоны, черт их дери.
Туп… Туп… Туп…
Глухой невыразительный звук раздался в наушниках. Так мог бы ходить лесной зверь, не привыкший скрывать свое присутствие и в то же время не желающий спугнуть добычу. Ростик бросил быстрый взгляд в сторону единственного работающего монитора. Затем невольно отвернулся. На его лице промелькнула тень страха, хотя, возможно, это было что-то другое… Сам Ростик был уверен, что неспособен испытывать никаких чувств, кроме азарта. А азарт — слишком сложный коктейль чувств, и страх является одним из главных его компонентов. Тут легко передозировать.
Туп… Туп… Туп…
Он выключил последний монитор и вышел из кабинета. Когда Ростик поднялся в стеклянный холл, Квашеный и Стиморол с самым серьезным видом обозревали окрестности. Потрепанная колода карт заговорщически выглядывала из-под кресла.
— Как дела? — спросил Ростик.
— В норме, — солидно сказал Стиморол.
— О, глянь… — Квашеный заерзал на кресле и передал ему бинокль. — Кажется, идут.
Глава 25
— В общем так, бойцы, — сказал Ростик, скептически разглядывая тощие фигуры Тимофея и Сереги. — Сегодня вас опять двое. И поэтому задание несколько усложняется.
— У нас такого договора не было, — настороженно сказал Серега,
— Хорошо. Почему же ты не привел с собой в таком случае папу с мамой, и всех двоюродных и троюродных родственников, и отделение милиции, и весь московский гарнизон с танковой дивизией в придачу?.. — поинтересовался Ростик. — Надо было собрать целую армию и взять этот дом приступом, — глядишь, «харли» был бы твой.
— Мне не нужна целая армия, чтобы обставить твоих разгильдяев. — Серега попривычке поиграл бицепсами.
— Я рад за тебя, — кивнул Ростик. — Только правила в этой игре устанавливаю я… Усек?
— Короче, — вмешался Тим. — Говори, что ты там надумал, и не размазывай кашу по длинному столу.
— Ничего особенного, — сказал Ростик. — Противников у вас будет побольше, чем в прошлый раз. И еще несколько головоломок добавится. Вот и все.
— Каких таких головоломок? — Серегино лицо вытянулось.
— Самых элементарных. Из программы по подготовке детей с дефектами умственного развития.
— Иди ты знаешь куда!.. — вскипел Серега.
— Заткнись, — оборвал его Ростик. — Я не собираюсь никого уговаривать. Хочешь играть — играй. Не хочешь — так вали домой, пока тебя не урыли на месте.
Тим, в душе которого неожиданно блеснул луч надежды, глянул на Серегу: «Ну что же ты? Они ведь хотят надуть нас, давай смываться отсюда!..» Но на Серегином лице можно было прочитать только упрямое:
