молчании, задубевшие лица их были суровы.
– Избави нас Исус Христос и царица небесная от огня, меча, потопу, гладу, труса и хвороби...
После всего, по обычаю, роспили стремянную чарку и с шутками да смехом пошли к лодкам. [30/31]
– Чалки выбирай!
На дощаники были выбраны чугунные плюхи и дубовые с ввязанными камнями якоря.
– Ну, якар мар... – повел Ярмак карим дремучим глазом и положил крепкую руку на руль. – С походом, браты!.. Брык копыто, тюк квашня, бери-и-сь!
Мартьян снял шапку и перекрестился.
– Господи благослови.
И все торопливо закрестились.
Весельники поплевали в руки, взялись за весла, ударили, еще ударили и, расправляя кости, принялись неспешно покидывать тяжело стонавшие весла.
Ярмак прошел на нос и, высоко подняв над головой, метнул в воду колодку меду, потом разломил через коленку ковригу ржаного хлеба и тоже бросил волнам в лапы.
Старики, чтобы погладить путь-дорожку, бормоча молитвы, кидали за борт по горсти соли.
Дурашливый Яшка Брень швырнул в воду шапчонку и завопил:
– Волга-а-а, разливные рукава-а-а!..
Бородатый Иван Бубенец, с лицом, забрызганным порохом, точно маком, диким голосом завел песню
подхватили.
Навалился ветер, и заходила, задышала Волга.
Весла были приняты, латаные и рогожные паруса поставлены.
Ярмак
