поднялся?
– В орду.
– Што так?
– Чую тягость старости своей и в силах умаленье. Хочу напоследок послужить богу и тем вымолить себе грехов прощение.
Прослышав о том, в атаманскую избу налезли казаки. Мартьян обратился к ним:
– Ухожу, братцы, прощайте! Устал я злодействовать, душа заколела от холода.
Карп Большой да Карп Меньшой сказали:
– Живем не по-христиански, а по своей воле. У нас в землянках помолено, а за некрещеными, кои ходят к нам, как хвост тянется всякая нечисть. Напустим анчуток, они нас ночью и душат.
Мартьян с грустью посмотрел на них.
– Купцы и холопы, цари и князья – все от корня Адамова. Русский и черкашенин, ордынец и лях – люди рода и племени Адамова. Мы же, отступя от заповедей и поддавшись бесовским прелестям, пустились в злодейства многие.
– Звери и те поедают друг друга, а чего бы им делить? Не одной ли они веры? – спросил Гуртовый.
– Зверь – тварь бессловесная, человек же создан по образу и подобию божию... Пойду. Буду учить ордынцев добро [92/93] понимать. – Он пал казакам в ноги. – Простите, братья, суди вас бог!
Ярмак поднял его и сказал:
– Твоя воля, батюшка Мартьян Данилыч, держать не смею. Иди, сей слово Христово да молись за нас, грешных.
И побрел Мартьян по лесам и
