как знамя, боевую песнь. В клёкоте чистых, напоенных горными ветрами голосов слышалась сила и удаль народа. Скуластые, медноликие, в пестрых халатах, помахивая в лад песни нагайками, они сидели в высоких седлах небрежно, чуточку свешиваясь на левую сторону. Китайских статей меховые шапки с репейками на макушках были лихо сдвинуты на затылки.
В чаянье военной поживы пришли и иные народы сибирских земель. Каждое племя облюбовывало себе место для стана. [128/129] Вогулы, остяки и самоеды жались к реке; глава семьи составлял костром четыре жердины, сверху накидывал сшитый кошелем мех, и – походный чум готов. Кочевникам тесно казалось в стенах города, раскидывали юрты по степи, далеко одну от другой, для выпаса лошадей. Болотные идоломольцы жили под открытым небом, спали, свалявшись в одну кучу. Вокруг ханских жилищ были устроены коновязи для коней самых почетных и богатых гостей.
Всем собравшимся было выставлено угощение.
Иноходью бегали кухари, разнося медные и серебряные блюда со всячиной: дымилась жирная баранина, куски махана разили лошадиным потом,
