им свой бог помощи подал, отбивались, но русские одолели и за упорство многих побили и сколько хотелось – пограбили. Спустя некое время в те же места пришел Кучум-хан с уланами и в отмщение того, что его единоверцы поддались казакам, остальных добил и дограбил и сакли разметал. Волости Курдацкая и Салынская стали пусты.
И сам Ярмак плавал на Тавду-реку, воевал Лабутинский городок. Три дня крутились казаки около того городка и не [152/153] могли взять. Есаул Осташка Лаврентьев навязал на веревку железный крюк и притулился под крепостной стеною, а казаки принялись мяукать, свистать и гайкать. Простодушные вогулы, дивясь, высыпали на стену. Осташка метнул крюк и сдернул одного.
Язык с пытки сказал:
– Бог у нас хорош, оттого и сильны.
– Где взяли хорошего?
– Старый, батюшка. Литой из золота, глаза сделаны из зеленого камня, сидит в чане с водой. Шаманы поят той водой воинов, оттого и сильны. Уходите к себе, не взять вам нашего города.
– Возьму, – сказал Ярмак, и, переодевшись в лохмотья пленника, ушел в ночь, а перед светом вернулся на стан и вытряхнул из кожаного мешка золотого, с большой кулак, болвана.
Кинулись на приступ.
Вогулы скакали через стены и
