таковое удальство царь хвалющую грамоту на Дон прислал, а на Волге атамана Бристоусца да атамана Иваньку Юрьева расказнил, а они ни сном ни духом про тот наш поход не ведали.
– Лют царь-государь, хитер и лют.
– Так-то ли лют, и не сказать! Нас на орду натравливает, ордынцев к себе на дружбу зазывает и торговлишку с ханами ведет.
– Старая песня!.. – Мартьян крепко потер на лбу рубец сабельной раны, и в его еще не утративших зоркости глазах как тени промелькнули какие-то воспоминания. – Ну, а што с Руси вестей?
– Шатается народишко, ровно чумовой. К нам на Дон бредут и от нас бредут. [28/29]
– Так, так...
– Шлет Москва до низовых и верховых атаманов ласковые грамоты, зовет оберегать Поле от ордынцев и за ту службишку пороху, сукна и хлеба сулит. А воеводы с большого ума да по государеву указу отгоняют нас от русских городишек, ровно бешеных волков, а где поймают – там и языки урезывают, ноздри рвут, батогами бьют, на дыбу дыбят и в удаленные монастыри да заводы в ссылку шлют для крепкого береженья.
– Чего же хочет царь Иван?
– Клонит нас гроза-царь на покорность.
– Вот оно што!
– Вредительны-де ему разбои наши.
– Угу...
– Мы-де его с
