памяти все, что было с ним связано.
А ведь как хорошо начиналось! Двухметрового роста каратист, фигура обалденная, сильный, мощный, с таким куда хочешь иди – будешь как за каменной стеной. Плюс к тому (хоть и трудно поверить) интеллектуал, Петрарку наизусть цитирует. Да и человек далеко не бедный: шеф крупнейшего на юге страны охранного агентства.
Роман у них с Татьяной закрутился – аж искры летели. При первой возможности он срывался, летел в Москву. Да и она у него на юге пару раз побывала, Новый год вместе встречали. Беркут окружал ее максимальным комфортом: пятизвездные гостиницы, лимузины, французское шампанское…
Но потом все пошло наперекосяк. Кто знает, что тому стало виной: не изжитой, несмотря ни на что, Мишин провинциализм? Или его грандиозный частнособственнический инстинкт? А может, не случайно они на кладбище познакомились? Все– таки дурная примета…[5]
И тут Полуянов, вырвав девушку из размышлений о личном, выкрикнул:
– Стоп! Всем молчать! Идея! А что, если… что, если это Фомин?
– Фомин? Какой еще Фомин? Ах да, тот самый… Хм, а что, вполне может быть…
На дачу друзья приехали с оформившейся и довольно перспективной версией. Однако каждый из них в уме держал еще как минимум по одному предположению. Только гипотезы были не то что постыдные – но ни тому ни другому как-то не захотелось о них вслух рассуждать…
Петр Федорович Фомин был одним из клиентов рекламного агентства, где работала на должности творческого директора Татьяна. И притом – законченным эгоманом. Нет, до настоящей мании величия он еще не дошел, но любил самого себя безмерно. Рекламные бюджеты выделял небольшие – зато в каждом ролике требовал упоминания о себе, любимом, или даже собственного появления в кадре. Денег у него куры не клевали, хотя он всем говорил, что его фирма под названием «Согас» торгует бытовой техникой и электроникой. Но не могло быть у обычного торговца, продающего товары в основном через Интернет, столько денег! Несколько раз Татьяна пыталась вывести клиента на откровенность, откуда у него такой капитал, однако Фомин с разной степенью изящества уходил от ответа. И посторонние источники (а Садовникова и их задействовала) ничего о тайной деятельности заказчика ей не сообщили. К отчиму, полковнику ФСБ, обращаться по столь пустячному поводу Тане не хотелось.
И вот однажды (случилось сие в середине декабря прошлого года) Фомин попросил Татьяну – нет, даже не попросил, а потребовал! – разместить статью о нем в одной из центральных газет. Лучше в «Коммерсанте», заявил он, но и «Молодежные вести» тоже сойдут. «Да пусть не какая-нибудь шестерка обо мне напишет, а „золотое перо“! – приказал заказчик. – И никаких значков „на правах рекламы“. А уж за ценой я не постою».
Садовникова скрепя сердце – чуяла ведь уже тогда, что добром это не закончится! – устроила Фомину встречу со своим давним приятелем, Полуяновым.
Клиент навел справки, и, видимо, имя корреспондента его удовлетворило. Он позвонил Диме и попросил встретиться с ним в самом роскошном в окрестностях «Молодежных вестей» ресторане – «Бруклине». А за обедом, между вторым и десертом, объявил цену: за хвалебную статью о себе на полполосы он заплатит пятьдесят тысяч долларов.
– Естественно, я его послал, – рассказывал потом Полуянов Тане.
– Почему? – удивилась девушка. – Полста тонн баксов – хорошие деньги. Я бы согласилась.
– Моя бессмертная душа стоит гораздо дороже, – с пафосом провозгласил журналист. И поспешил добавить: – Да и мутный он какой-то, этот Фомин. Противно на него работать… К тому же как я эту лабуду про него через секретариат протащу?
– Так и говори. А то «бессмертная душа»… – буркнула Татьяна.
Самое интересное, что после того обеда в «Бруклине» заказчик пропал из поля зрения и Полуянова, и Садовниковой. Оба не слишком печалились: Дима вообще постарался забыть о разговоре с Фоминым, как о мелком, досадном, царапающем эпизоде. А Татьяна свой годовой контракт с ним отработала, на будущее договора не имелось – значит, поводов встречаться не было, и слава богу. Она, конечно, заставила себя – какой ни есть, а все-таки заказчик – поздравить Фомина с Новым годом по электронной почте и даже позвонила ему на мобильный. Ответа на имейл не последовало, а телефон молчал. И Садовникова со вздохом облегчения выбросила мысли о неприятном клиенте из головы – тем паче что начался новый год, а с ним новые заботы: заказчики, дедлайны, суета, круговерть…
И вот теперь, кажется, Фомин весьма неожиданным образом снова напомнил о себе.
Абрамцевская дача полковника Ходасевича оказалась оборудована всем необходимым для жизни. И даже некоторыми излишествами. Татьяна некогда подарила отчиму тостер и кофеварку, а также настояла, чтобы тот подключился к Интернету, пояснив: «Чтобы я могла спокойно работать, когда к тебе в гости приезжаю». Правда, за все прошлое лето навестила старичка, как она сейчас со стыдом вспомнила, лишь дважды.
Друзья наварили себе кофе и, каждый с доброй кружкой, разошлись по комнатам – думать, искать пути выхода из неожиданной ситуации. Дима со своим ноутбуком отправился во Всемирную паутину, а Садовникова принялась звонить отчиму – всем известно, что Ходасевич ранняя пташка и, даже будучи на пенсии, поднимается в семь утра. Вопросом оба задались одним: кто он, господин Фомин, какова его подноготная и куда он исчез?
Результаты их информационных поисков и запросов появились только на следующий день к вечеру. И оказались в высшей степени удивительными.
На самом деле бизнес Фомина заключался в следующем: он организовал (говоря языком протокола) устойчивое преступное сообщество, в которое вовлек представителей правоохранительных структур. Сообщество еще в середине прошлого года попало в оперативную разработку, и выяснилось, что в нем состоит пара полковников милиции и даже один генерал-майор, не говоря уже о всякой там мелочи в чине капитана и ниже. Деньги группировка зарабатывала наглым и подлым путем: милиционеры наезжали на какую-нибудь фирму, промышляющую «серым» и «черным» импортом электроники (компьютеры, мобильники, телевизоры и прочие полезные гаджеты). Наезд проходил по всем правилам, устраивалось настоящее «маски-шоу» – топот бойцов ОМОНа, команды «Всем встать!», «Ноги расставить, лицом к стене!»… Незаконно ввезенные товары правоохранители конфисковывали и затем – практически тут же! – перепродавали конфискат за полцены фирме Фомина. А тот уже реализовывал его в розницу – отсюда и низкие цены, и огромный оборот.
Дело процветало, но потом между подельниками начались разборки. По одним сообщениям, причиной их стала самодеятельность милиционеров, которые вместо того, чтобы наезжать на фирмы, конфисковывать товар и сбывать его Фомину, занялись банальным рэкетом: приходили в компании-жертвы и требовали выкуп за то, чтобы оставить их в покое. Естественно, что при таком раскладе господину Фомину не доставалось ни-че-го.
По другой версии (гораздо более неприятной для Тани с Димой), толчком к раздорам между преступными правоохранителями и Фоминым стала неумеренная рекламная активность последнего. Она ужасно раздражала высокопоставленных ментов, которые справедливо полагали, что чем меньше внимания проявляется к их делишкам, тем лучше. Они попытались урезонить любящего саморекламу Фомина, но тот в грубой форме отказался.
Так или иначе, между милиционерами-рэкетирами и Фоминым началась самая настоящая война. Сразу после Нового года он перешел на нелегальное положение и стал зачищать концы. Чекисты, разрабатывающие дело, полагали, что горе-бизнесмен просто сошел с ума – Фомин выдал преступным группировкам заказ на устранение всех чиновных милиционеров, участвовавших в его бизнесе. Сам-то Петр Федорович уже был объявлен во всероссийский розыск и в розыск по линии Интерпола, однако в борьбе с бывшими подельниками счет покуда оставался два – ноль в его пользу: киллеры успели ликвидировать милицейского генерала и полковника, входивших в организованное им сообщество. Фомина же отыскать пока не удавалось.
Таня с Димой обсудили полученную информацию. И получалось, что ситуация с внезапно сбрендившим заказчиком – самая для них неприятная. Они запросто могли попасть под раздачу, что называется, до кучи. Раз Фомин спятил и идет до конца, то вполне мог заказать и Садовникову с Полуяновым.
А если заказ на них обоих действительно существует – как спасаться? Как бороться? Прятаться всю жизнь – или хотя бы до тех пор, покуда не разыщут и не обезвредят Фомина?
