— Ну и что тут такого? Катя туда иногда заходит, ведь это и ее квартира тоже.
— Да, заходит. И не одна, — заметил Самойлов.
— Я не понимаю твоих намеков, Боря. Говори яснее!
— Я застал их там с Костей. Одних в пустой квартире.
Эта новость поразила Буравина.
— То есть, ты хочешь сказать… Да нет, быть такого не может. Мало ли зачем они могли там оказаться.
— Например?
— Не знаю. И почему ты предполагаешь сразу самое худшее? У тебя есть для этого основания?
— К сожалению, да. Посмотри, какие фотографии сделаны встроенной фотокамерой.
Буравин нажал на кнопки телефона.
— Да… Это — веские доказательства. Как же она… могла?
— Вот именно! Виктор, как же Катя решилась на такое?! Ведь это же — предательство. Женщина, поступившая так… — Самойлов выступал уже в роли судьи.
— Борис, не забывайся! Ты говоришь о моей дочери! — остановил его Буравин.
— Но ты же сам понимаешь, что она ведет себя просто бесчестно по отношению к нашей семье.
— К вашей семье? — завелся Буравин. — Борис, я еще не жалуюсь на зрение! Рядом с Катей я увидел твоего старшего сына! Почему же ты обвиняешь только мою дочь?!
— С ним у меня будет особый разговор, можешь не сомневаться, Костя будет строго наказан. А кроме того, он и близко к Кате теперь не подойдет, — пообещал Самойлов.
— Да, Косте не мешало бы сделать внушение! — согласился Буравин.
— Но я хотел бы, чтобы и Катя поняла, насколько мерзко все то, что случилось, — потребовал Самойлов.
— Не волнуйся, я с ней поговорю.
— Одного разговора недостаточно. И Константина, и Катю надо проучить так, чтобы они на всю оставшуюся жизнь запомнили этот урок. Ты можешь мне это гарантировать?
— Нет! Боря, если тебе этого так хочется, ты можешь вздернуть Костю на нок-рее. Это — ваши проблемы. Но я никогда не стану принуждать Катю к чему-либо силой.
— Даже в такой ситуации?! Подумай, Витя! Может, сейчас именно тот случай, когда можно и даже нужно эту силу показать?
— Нет, я считаю, что отцы вообще не имеют права вмешиваться в сердечные дела своих детей. Я могу лишь показать свое недовольство и дать совет, — высказал свою позицию Буравин.
— Вот именно из-за такой твоей позиции мы имеем то, что имеем. Ты ей потакаешь во всем! И вот результат — ты ее совершенно распустил, наглая девчонка ведет себя как хочет! — возмутился Самойлов.
— Не смей в таком тоне говорить о моей дочери, Боря! — возмутился Буравин. — Я этого никому не позволю!
— Я говорю только то, чего она заслуживает. И я не желаю, чтобы твоя дочь наносила душевные травмы Алеше, которому и без того слишком тяжело.
— Не учи меня воспитывать детей. У тебя есть двое сыновей, вот и направь, пожалуйста, свою энергию на их воспитание, а Катю оставь в покое, — разговор принимал неприятный оборот.
— То есть ты отказываешься от разговора с Катей?
— Нет, разговор будет. Но я не стану угрожать Кате и требовать, чтобы она действовала по твоей указке!
— Это твое последнее слово?
— Да, последнее! — отрезал Буравин.
— Знаешь, Витя, после твоих слов и действий мне вообще кажется странным, что Катя до сих пор собиралась выйти за Алешу.
— Что-то ты зачастил к нам, Константин Борисович, — заметил смотритель.
— Некогда шутить, — раздраженно сказал Костя, — пора дело делать. Вы придумали, как разместить товар?
— Смотри, какой серьезный, — насмешливо сказал смотритель. — Бизнесмен!
— Не, Кость, не придумали, — сообщил Жора. — Сидим вот, ждем, может, присоветуешь чего?
— Да вы что, спятили? — перепугался Костя. — Почему ничего не готово?
— Расслабься, Константин Борисович, все под контролем, — успокоил его смотритель. — Толик, покажи!
Из дверей маяка вышел Толик с миной в руках. Костя так и застыл на месте.
— Это что… мина???
— Ага. Магнитная, — и Толик брякнул мину .прямо Косте под ноги. Костин испуг вызвал у Жоры смех.
— Не бойся, бизнесмен, теперь это — контейнер. — Толик ловко раскрутил корпус, внутри было пусто.
— Помещаем товар внутрь, цепляем к кораблю снаружи и — в свободное плаванье, — объяснил смотритель. — А в порту назначения ее снимают. И все дела.
— Да, здорово… — облегченно сказал Костя.
— Так что передай своему заказчику — пусть успокоится, он работает с правильными людьми, — с довольной ухмылкой сказал смотритель.
Таисия решила посетить Полину на работе.
— Таисия? Что ты здесь делаешь? Что-то случилось? — заволновалась Полина.
— Да, Полина, случилось.
— Что-то с Лешей??
— В общем, да.
— Что, говори! Он жив??
— С ним все в порядке. Это касается его и Кати.
— Господи, как ты меня напугала, Тася…
— Прости, я не хотела.
— Так что там с Катей?
— В общем, я хотела тебе сказать… Я надеюсь, ты правильно меня поймешь. Одним словом, она решила не связывать свою судьбу с Алексеем.
— Это ее окончательное решение? — спросила Полина.
— Боюсь, что да.
— Ну что ж, я давно подозревала, что именно этим все и кончится. Спасибо, что поставила меня в известность.
— Полина, я хочу, чтобы ты знала, что сейчас мне так же тяжело, как и тебе. С нашими детьми случилось общее несчастье — их чувства не выдержали такого тяжелого испытания…
— Перестань, Таисия. Не говори за них обоих. Чувства моего сына живы, как и раньше. А вот твоя дочь… Впрочем, нашей семьи это больше не касается.
Полина хотела уйти, но Таисия ее задержала.
— Постой. Я надеюсь, ты найдешь правильные слова, чтобы сказать об этом Алексею, и моя дочь не будет выглядеть в его глазах чудовищем? Она ведь этого не заслужила…
— Ты хочешь сказать, Леша-об этом еще не знает?
— Еще нет. Я думала, что ты как мать…
— Так вот зачем ты пришла на самом деле! Ты хочешь, чтобы я рассказала об этом Леше вместо твоей дочери?
— Ты должна понять ее, Полина, — на бедную девочку обрушилось столько испытаний, ей так тяжело… — попросила Таисия.
— Это каких же испытаний? Что же такого она пережила? — иронично спросила Полина.»
— Все эти трагедии последних дней…
