объяснять. Катя отстранилась от Полины и, не глядя на Костю, сказала:
— Я пойду к нему.
И ушла в Лешину комнату. Костя печально смотрел ей вслед. Ничего не понимая, он устало сел на стул и безысходно уставился в одну точку. В голове его роились тысячи мыслей, но ни от одной не становилось легче. Видя отчаяние сына, Полина мягко обняла его за плечи.
— Костя, я знаю, как ты относишься к Кате. Но она предпочла твоего брата, — сказала она.
— Ну и что? — глухо отозвался он.
— Я прошу тебя, не мешай им, будь мужественным. Не переживай. Такое бывает. Ты любишь человека, но это совсем не значит, что и он должен тебя любить… Ты еще встретишь свою половинку… — пыталась утешить Костю мать.
Костя уже пришел в себя и прервал ее:
— Не надо меня жалеть, мама!
— Костя, я не жалею… Я просто вижу, что ты расстроен.
Костя из оцепенения перешел в другую крайность и яростно закричал:
— Хочешь знать правду?! Да плевать мне на Катю! Нужна она мне! Сегодня одно говорит, завтра другое! Сегодня меня любит, завтра Лешку. Ей верить нельзя! Она — лживая и фальшивая, как все бабы!
В бешенстве он резко встал и выбежал, хлопнув дверью.
Сколько мужчин выкрикивали эти слова! Да, женщин действительно трудно понять, но не труднее, чем мужчин. Особенно если речь идет о любви.
В больничной палате медсестра поправляла капельницу рядом с кроватью, на которой лежал Сан Саныч. Она не заметила, как он резко открыл глаза и стал медленно обводить палату затуманенным взглядом. И только когда он заговорил с ней, она обратила на него внимание.
— Где я? — хриплым после долгого молчания голосом спросил Сан Саныч.
— Вы в больнице. Вас доставили после аварии. Судя по всему, травм у вас нет, но все равно лучше лежать спокойно, — говорила медсестра, поправляя ему одеяло.
— Вот так история! Не доехал, значит… — задумчиво пробормотал Сан Саныч.
— У вас голова не кружится? — спросила медсестра.
— Есть немного, — ответил Сан Саныч, осторожно прикасаясь к голове.
— Вот и полежите. Вам сейчас нужен покой. Сан Саныч перевел взгляд на свою руку, которой только что трогал голову, и с ужасом заметил, что он в больничной одежде. Обеспокоенно начал он оглядываться вокруг, ища стул с одеждой.
— А моя одежда где?
— Одежду я отдала вашей жене, — ответила медсестра.
Сан Саныч даже приподнялся на локте.
— Зачем?
— Ну… постирать. Вы же после аварии. Грязное все, — удивилась она.
— Все равно. Не надо было… — проворчал Сан Саныч.
Медсестра только пожала плечами: что взять со старика, как-никак, сотрясение мозга!
Никогда еще предстоящая стирка его одежды так не расстраивала Сан Саныча. Что-то Зинаида сделает с его заветным камушком?
А Зинаида, пригорюнившись, сидела за столом на кухне, вокруг нее заботливо хлопотала прибежавшая на помощь подруга Анфиса.
— Зина, я своим ушам не верю! Как это могло произойти? — сочувственно тараторила она.
— Говорят, что просто стечение обстоятельств. Маршрутка заглохла на переезде, а тут поезд.
— И Саныч целехонек? — уточнила Анфиса.
— Врачи сами удивляются. Но говорят, что отлежаться ему надо, — подтвердила Зинаида.
— Хорошо, хоть так, — кивнула Анфиса. Зинаида грустно запричитала:
— Ой, Анфиса, прямо не знаю. За что мне такие несчастья? Все одно к одному. Маша в тюрьме. Саныч в больнице…
Анфиса заметила, что Зинаида хватается за сердце, морщась.
— Эй, подруга! Только ты тут еще не свались, — поспешила она к ней.
— Да нет, все нормально. На сердце просто тяжело, — вздохнула Зинаида.
— А ты поплачь. Может, полегчает, — предложила Анфиса.
Но Зинаида покачала головой:
— Слезами горю не поможешь. Нельзя мне раскисать. Мне теперь в два места передачи носить.
Говоря это, Зинаида взяла пакет с костюмом Сан Саныча и достала пиджак, объясняя:
— Я вот решила одежду пока Санычу постирать.
— Это правильно. На выписку принесешь, чтобы домой как человек пошел, — поддержала ее Анфиса.
Зинаида машинально начала вытаскивать из карманов пиджака всякий хлам — расческу, ручку, ключи, бумажки. Грустно глядя на содержимое карманов, она ворчливо заметила:
— Вот ведь барахольщик. Всякую дребедень с собой таскает.
Анфиса с улыбкой взглянула на подругу и погрозила ей пальцем:
— Любишь ты его, Зина.
Седой уже, а все такой же балбес, как в молодости! — печально усмехнулась Зинаида, продолжая выкладывать всякие вещи из карманов пиджака на стол. В конце концов, она решила просто вытряхнуть его и вышла на улицу. Отряхнув пиджак рукой, она энергично потрясла его. Из кармана пиджака, сверкнув в запоздалом луче солнца, вывалился бриллиант и, покатившись по дорожке, завалился за камень в стороне от крыльца. Зинаида, погруженная в свои невеселые мысли, не обратила на это никакого внимания и вернулась в дом. Анфиса все еще сидела на кухне и пила чай. Зинаида, отложив пиджак, обратилась к ней:
— Ты бы видела, сколько мусора было в карманах! Ну что за человек? Сколько его знаю, все время борюсь с его дурацкими привычками!
Анфиса улыбаясь смотрела на Зинаиду.
— Хорошо, что все обошлось, Зина. Шутка ли! Такая авария — и ни царапины! Он у тебя в рубашке родился.
— А вот за Машу я очень волнуюсь. Что делать, не знаю… — озабоченно нахмурилась Зинаида.
Анфиса неожиданно отодвинула чашку и заговорщицки подмигнула:
— Слушай! А может, действительно этому следователю взятку дать?
— Взятку?! А как ее давать? Я никогда не давала, — развела руками Зинаида.
— И я тоже. Надо же когда-то начинать! — иронично ответила Анфиса.
— И как ты себе это представляешь? Мы с тобой, две интеллигентные женщины, бывшие учительницы, придем давать взятку? — Зинаида искренне не понимала, как это можно делать.
— А что такого? Вся страна так живет! — уверенно повела плечом Анфиса.
— Я не представляю себе, как это — сунуть человеку деньги… Он же обидеться может! — волновалась Зинаида. Анфиса одернула ее:
— Я тебя умоляю! Да он, наверное, спит и видит, кто бы ему денег подкинул! У них же там в милиции сплошная коррупция!
— А сколько надо денег… на взятку? Боюсь, у меня не хватит, — начала было Зинаида, но Анфиса остановила ее:
— У меня отложено, я тебе займу на такое дело. Главное — вытащить Машу!
И она, довольная своей идеей, стала обсуждать с подругой подробности предстоящего дела.
В мрачной тюремной камере измученной переживаниями Маше наконец-то удалось прикорнуть. Но сон не принес ей облегчения, он был странным и тревожным.
Все вокруг нее во сне было погружено во тьму, которую изредка прорезали тревожные блики горящих факелов. Маша увидела в отсветах факелов Алешу и поспешила к нему. Но он почему-то отвернулся. Маша попыталась его удержать, заглянуть ему в лицо, но он убрал ее руки и ушел. Расстроенная Маша осталась одна, она смотрела вслед ушедшему Алексею и никак не могла объяснить себе, почему он ушел. Горечь
