— Я не знаю, — сникла Маша.
— Не ври мне! Ты с ним виделась! Ты следила за нами! — продолжала гневно Катя.
Маша посмотрела на нее долгим взглядом, потом отвернулась. Катя потребовала голосом полевого командира:
— На меня смотри! Я, кажется, с тобой разговариваю!
Римма суетливо бегала между ними:
— Девочки, успокойтесь… Маша устало повернулась к Кате:
— Что ты на меня кричишь? Я не знаю, где Леша. И здесь его не было.
Катя перевела взгляд на Римму, и та торопливо подтвердила:
— Не было у нас Леши. И Маша никуда не выходила. Мы весь день в салоне вместе были… Зря ты так волнуешься…
— Нет, не зря… — горько возразила Маша.
Таисия и Самойлов приехали в офис и ждали Буравина для решительного разговора с ним. Таисия нервно курила, время от времени поглядывая на дверь, Самойлов делал вид, что занят бумагами. Наконец Буравин приехал из банка.
— Хорошо, что ты здесь, Борис. Надо поговорить! — сказал он с порога.
— Может быть, ты со мной поздороваешься, дорогой? Или я для тебя пустое место? — подала голос Таисия.
Буравин повернулся и наконец заметил ее. Он удивился:
— Ты зачем пришла, Тася? Ко мне?
— А что, это запрещено? — с вызовом посмотрела она ему в глаза.
Виктор не хотел именно сейчас выяснять отношения с женой, ведь у него были более важные дела, и он привычно скомандовал:
— Давай мы выясним наши отношения позже. Выйди, пожалуйста, подожди меня в приемной. У нас серьезный разговор.
— С какой стати? У тебя от меня секреты? Интересно… — Таисия даже с места не двинулась. Она наконец-то почувствовала себя хозяйкой положения.
Самойлов ее поддержал:
— Действительно, Витя. Мы вполне можем поговорить при ней. Я тебя слушаю. Что случилось?
Буравин перешел к сути дела:
— Боря, объясни мне, что происходит? Может быть, ты в курсе? Почему на счету нашей фирмы нет денег?
Самойлов спокойно смотрел на него, но было видно, что он себя сдерживает. Таисия с напряженным вниманием нетерпеливо ждала его ответа. Самойлов собрался с духом и сказал:
— Ты ошибаешься, Витя. Это на счету ТВОЕЙ фирмы нет денег. А у меня на счету деньги есть…
Буравин переспросил:
— Извини… не понял… Это как? Самойлов жестко ответил:
— Ты что, забыл? Мы же с тобой разделились. Несмотря на то что разговор шел только между мужчинами, Таисия была его полноправным участником. Она так внимательно смотрела и слушала, что, казалось, тоже говорила за двоих. Буравин уточнил:
— Значит, ты разделил счет? Вернее, присвоил его себе?
— Я все сделал по закону… — возразил Самойлов.
Буравин достал из папки копию генеральной доверенности, положил ее на стол перед Самойловым и посмотрел ему в глаза:
— Значит, по закону? А это что? Можешь мне объяснить?
Самойлов с преувеличенным вниманием осмотрел документ, перевел взгляд на Буравина и торжественно сказал:
— Насколько я понимаю, Витя, это твоя подпись. Буравин сорвался на крик:
— Но я этого не подписывал! Ты подделал ее!
— Нет. Это не подделка. Посмотри сам. Подпись действительно твоя, — спокойно ответил Борис.
— Я не давал тебе доверенность! — зло бросил Буравин.
— Но подпись твоя. Это подтвердит любая экспертиза. Значит, давал… — стоял на своем Самойлов.
Буравин, пораженный его вероломством, спросил:
— Боря! И ты говоришь это, глядя мне в глаза?! Я не понимаю, откуда здесь эта чертова подпись! Но это же подлог! И ты смог пойти на такое!
— Не горячись. Ты этим ничего не добьешься. Ты никогда не докажешь, что это подлог. Твое слово против моего. — Самойлов держался уверенно.
Тут Буравин все понял:
— Значит, ты сознательно меня разорил?
— Да. И тебе с этим придется смириться, — подтвердил Борис.
Таисия, затаив дыхание, следила за разговором, ловя каждое слово. Именно она была режиссером этой прекрасной сцены, и пока она была довольна.
Буравин замер, едва сдерживая себя.
— Как ты мог так поступить, Боря? За что? Мы же друзья…
Самойлов усмехнулся:
— Хотел — и разорил. Мы с тобой больше не друзья, Витя. Мы по разные стороны баррикад. И тебе надо открыть глаза и увидеть, что мы с тобой соперники.
Самойлов встал, подошел к Буравину и в упор посмотрел на него:
— И мы с тобой с молодости… всю жизнь боремся, кто кого!
— Я с тобой не боролся… — возразил Буравин.
— Зато я боролся! Из-за всего! Ты вечно выпячиваешься вперед! Тебе нужно, чтобы все лучшее было твоим! В компании главный — ты! Лучшая женщина любит — тебя! А я всю жизнь должен был подбирать за тобой объедки? — Монолог Самойлова был таким выстраданным, таким накипевшим, что Таисия мысленно ему зааплодировала.
Буравин взорвался:
— Ты не подбирал! Ты увел у меня мою девушку! Ты женился, зная, что она ждет меня! »
Самойлов иронично заметил:
— Не дождалась… И я рад, что ты тогда умылся горючими слезами, Витенька! И теперь почувствуешь, каково это — быть всем, а стать никем!
Таисия, затаив дыхание, продолжала следить за их перепалкой, с удовольствием отметив, что Самойлов использовал ее собственные фразы и мысли в этой беседе.
Буравин впервые обратил внимание на жену и повернулся, указывая на нее.
— А Таисию ты специально сюда позвал? Чтобы меня унизить?
— Нет. Я пришла сама… — спокойно ответила жена.
— Никогда не думал, что вы… — мой друг… моя жена… так будете меня ненавидеть, — тихо сказал Буравин. Таисия никак не отреагировала на это заявление, а вот Самойлов завелся:
— Не строй из себя праведника! Ты что, не понимаешь, за что я тебя ненавижу?
— Нет. За что? За то, что Полина поняла, что ты из себя представляешь, и ушла? — бросил ему в лицо Буравин.
Самойлов решил полностью отвести душу и высказать все до конца, ведь такой возможности могло больше не представиться никогда:
— Полина здесь ни при чем! Ты же меня никогда не держал за ровню! Я же у тебя всю жизнь на вторых ролях, я вечно второй номер. Ты у нас всегда главный, первый, а я так не могу! Я всю жизнь, как умел, мирился с этим. И всю жизнь тебя тихо ненавидел! А теперь мое терпение лопнуло!
Буравин посмотрел на Таисию, потом на Самойлова, понимающе кивнул. Он уже сумел взять себя в руки и с горькой усмешкой сказал:
— Я понял. Все ясно. Молодцы, ребята. Думаете, уели? Выбили из седла? Лишили смысла всей жизни? Таисия, ты рада? Наслаждаешься тем, как меня унизил мой бывший… компаньон? Рано вы оба
