закусывая, отвергаете предъявляемые вам разумные основания и стараетесь нас, возничих нашей жизни, отбросить, и, по безрассудству в гибельную пропасть стремясь, считаете святое Слово Божие проклятия достойным. Поэтому-то в качестве возмездия за выбор следуют за вами, по выражению Софокла, 'ветреный разум, тугие уши и жалкий образ мыслей'. И того вы не ведаете, что люди добрые и богобоязливые, добро чествующие, получат славную награду, а люди дурные, напротив, должное наказание. Наказанию подлежит и князь злодейств.[14] Оттого пророк Захария грозит ему: да запретит тебе Господь, избравший Иерусалим! не головня ли он, исторгнутая из огня (Зах. 3, 2)? Но у кого же из людей может жить в груди желанье добровольной смерти? А они ищут покровительства у этой смерть приносящей головни, вместе с которой они и сожжению преданы будут, тогда как для них возможно, однако же, добродетельно жить по Богу, а не с обычаями согласно. Бог дарует жизнь, а дурные привычки по отшествию отсюда влекут за собою бесплодное раскаяние вместе с наказанием. 'Под наказанием и несовершеннолетний доходит до понимания' (Гесиод. Труды и Дни, 1, 216), что страх перед демонами сопровождается гибелью, спасителен лишь страх Божий. … Потому что где же иначе как не в душе человека мудрого себе отпечаток может найти правда? Где любовь? Где стыдливость? Где кротость? Кто эти Божественные черты Писания в своей душе отпечатлел, тот, по моему мнению, может считаться за оградившего себя прекрасным прочным мудрости барьером, откуда он может выходить во все жизненные положения, в мудрости вместе с тем имея и безопасную гавань спасения. Этого рода мудрость делает к Отцу устремившихся добрыми отцами детей, и познавших Сына добрыми сыновьями родителей; помнящие о[15] Женихе состоят добрыми мужьями жен, и спасенные из крайнего рабства добрыми господами рабов. <… >
11. Между тем если желаешь, вдумайся немного в божественное свыше благодеяние. Первый человек, когда он был в раю, увеселялся свободою, будучи чадом Божиим. Но когда он подпал под действие плотского вожделения,[16] сделался дитятей, пожеланиями соблазняемый; упорство его стало возрастать; непослушанием же Отцу оскорбил он Бога. Что произведено было пожеланием? От своей простоты отрешившись, человек оказался скованным грехами. Господь захотел снова освободить его от оков и облеченный плотию (о Божественная тайна!) победил этого змея и поработил тирана, смерть; и — что превышало все ожидания — того самого чело — века, который плотским вожделением введен был в заблуждение, увлечен был к погибели, спас Он и ему руки расковал. Удивительное таинство! Умер Господь, воскрес человек; из рая ниспавший в качестве высшей за послушание награды получает небо. Поэтому — так как само Слово с неба к нам сошло — мне кажется, нет нам нужды, хлопотливо расследуя человеческие учения, ездить в Афины, ходить по всей Греции или и далее по Ионии. Потому что если учителем нашим сделался Тот, кто в творении, в искуплении, в благотворениях, в законодательстве, в пророчестве и наставлении вселенную всю священными силами проник, если от Учителя этого теперь все можно знать, то для Слова (Логоса) этого вся вселенная состоит Афинами и Элладой. Потому что вы, поэтическим сагам верящие, Миноса Критского называющие доверенным Зевса, поистине не можете нам не поверить, что мы состоим учениками Божиими и действительно ознакомлены с истинной мудростью, которая главными философами была только предчувствуема, учениками же Христовыми которая унаследована и возвещается. И посему в целом, так сказать, Христе нет никакого разделения на части, никакого различия, нет ни варвара, ни иудея, ни эллина, ни мужа, ни жены, но только новый человек (Гал. 3, 28; 6, 15; Еф. 4, 24; Кол. 3, 11), Святым Божиим Духом преобразованный. …Кафолическим же учением, обнимающим всю жизнь, ценным на все времена, при всех обстоятельствах указывающим на высшую цель, возводящим к жизни, состоит страх Божий: жить нужно, им проникаясь, если вечно жить хотим. …Примем свет, чтобы Бога принять; примем свет и сделаемся учениками Господа; Он ведь обещал это и Отцу: 'Буду возвещать имя Твое братьям моим, посреди собрания восхвалять Тебя' (Пс. 21, 32). …Он дарует нам истинно великое, божественное и неотъемлемое наследство Отца, небесным учением человека обоготворяя, 'свои заповеди его духу сообщая и оныя на сердце его начертывая'. Какие заповеди разумеет Он? Все познают Бога от малого до великого, и Я буду к ним, говорит Господь, милостив и не вспомню грехов их (Иер. 31, 33, 34; Евр. 8, 10–12). О, примем эти заповеди жизни, последуем напоминаниям Божиим, познаем Бога, дабы Он милостив к нам был; загладим пред Ним соделанные нами преступления чистотою расположений; в качестве платы за наше жилище здесь принесем Ему, хотя Он и не нуждается в какой-либо оплате, в жертву благочестие.
За медь — золото, цену ста волов — за то, что стоит только девяти волов10
За малую веру эту Он дает тебе для обрабатывания широкую эту землю, воду для питья и другое все для мореходства, воздух для дыхания, огонь для работ, мир для жительства; отсюда Он позволил тебе переселиться для жительства на небо; этими столь величественными и столь многочисленными делами и своим благоволением Он предоставляет тебе пользоваться лишь за малую веру в Него.
Климент Александрийский. Увещание к эллинам I Пер. с греч. Н. Корсунского. Ярославль, 1888. Стлб. 146–148.
СТРОМАТЫ Книга первая
1. Тема творения. Польза, какую писатели своими произведениями доставляют читателям.
…Я именно так думаю, что прекрасно (в пособие) потомству оставлять после себя добродетельных детей, не детей плотских, плод чрева, а сочинения, внутренней души плод, сердечных убеждений итог. С самого того часа, как они начали нас обучать, поэтому-то мы и называем их отцами 11. Да кроме того, мудрость[17] общительна и человеколюбива. Соломон поэтому говорит: Сын мой, если, приняв слова мои, скроешь ты в сердце заповеди мои, то прислушиваться будет к мудрости ухо твое (Прит. 2, 1, 2). Открывает он через это, что разумное учение душой наставляемого должно быть воспринимаемо, как семя воспринимается землей, и что она-то, собственно, и есть нива духовная. Посему и добавляет он: 'И обратишь сердце твое в сторону благоразумия; заявишь же оное во внушениях сыну[18]' (Прит. 3, 1). Душа соприкасается с душой и ум одного с умом другого, при посредстве слова один производит в другом посев, тем же словом заставляя семя, брошенное на эту землю, [19] произрастать и оное сим словом оживотворяя.
А всякий наставляемый, полагаясь на учение своего учителя, состоит сыном ему. 'Сын мой! — говорит Соломон, — наставления моего не забывай' (Прит. 3, 1).
<…>
4. Науки светские не менее чем и богословие имеют происхождение Божественное.
…А что общим именем «мудрости» Писание называет вообще все мирские науки и искусства — все, до постижения чего ум человеческий мог дойти и что он был в состоянии измыслить, и что всякое техническое и теоретическое знание происходит от Бога, это совершенно ясно будет, если мы приведем еще следующие выражения Писания: 'И сказал Господь Моисею, говоря:
Вот, я называю Веселиила, сына Урии, сына Орова, из племени Иудина. И Я исполнил его Божественным Духом мудрости и смышленостью и ведением, чтобы разумел он во всяком деле и способен был к созиданию, к работам из золота, из серебра, из меди, из голубой, пурпурной и червленой шерсти, к исполнению всех работ строительных из камня и из дерева' и так далее даже до слов: 'и вообще всяких работ' (Исх. 31, 2–5). Потом, все ра нее сказанное объединяя, в Писании употребляется такое выражение: 'И в сердце всякого разумного Я это вложил разумение' (Исх. 31, б)12, то есть в сердце всякого, кто в состоянии то разумение усвоить напряжением и упражнением.
И опять со всей определенностью от имени Господня написано: 'И скажи это всем, кои умом мудры, коих Я исполнил духом смышлености' (Исх. 28, 3). Эти 'мудрые умом' отличаются особенной одаренностью натуры. Выказывая особенные способности, они тем обнаруживают, что получили двойную меру разумения; я сказал бы даже, что из первообразной премудрости излился в сердце им двойной дух мудрости.
Уже и техническое отношение к искусствам отзывается перевесом на развитии некоторых внешних чувств. У так называемых музыкантов оказывается особенно развитым чувство слуха, у скульпторов — осязание, у певцов — голос, у парфюмеров — обоняние, у резчиков печатей — зрение. У посвящающих себя научным занятиям чувство также становится восприимчивее. У поэта особенно развивается чувство меры, у оратора чувство стиля, у диалектика способность суждения, у философов — то, что до них касается, — умозрение. К изобретениям и размышлениям делает способным именно чувство; лишь чувством определяется направление занятий и умственных. А благодаря постоянству упражнений способность к известного рода занятиям усиливается и расширяется. Апостол совершенно справедливо говорит, что 'многоразличная премудрость Божия' (Еф. 3, 10) во благо нам обнаруживает свое богатство «многократно»[20] 'и многообразно'[21] (Евр. 1, 1), искусствами, науками, верой, даром пророчества. 'Всякая премудрость от Господа и с Ним пребывает вовек', как говорит Книга Премудрости Иисуса (Сир. 1, 1). 'Потому что если будешь ты голосом сильным призывать знание и взывать к разуму, если будешь ты искать его, как ищут серебра, и если будешь ты его отыскивать так же, как сокровища разыскивают, и если с усилием будешь его выслеживать, то поймешь, в чем состоит Богу угодное служение, и примечать будешь твоими чувствами Божественное' (Прит. 2, 3–5). Священный писатель говорит о чувстве Божественного в отличие от чувства, погруженного в науки светские, которых в выражениях прекрасных и величественных впрочем также советует нам заботливо искать, дабы в уразумении совершенного служения Богу и благочестия двигаться вперед. Противополагает он этим светским наукам понимание обязанностей, на нас возлагаемых богопочитанием, и, разумея под оным содержание истинной религии, выражает это следующим образом: 'Ибо из своих уст Господь источает мудрость, а вместе знание и разумение и в лице праведных помогает, собирая в них на голодные годы как бы в житнице сокровища спасения' (Прит. 2, 6–7). В просвещенности философией [22] скрывается помощь нам; такой просвещенностью обусловливается тонкость чувства, ведущая к истинным богопочитанию и благочестию.
5. Философия состоит служанкой Богословия. Разъясняется это аллегорическим толкованием истории Сарры и Агари.
…[23] позволяет извлекать пользу из человеческих знаний, их применяя к жизни, но не дает оно права нам на той мирской учености успокаиваться окончательно. Интеллектуальные богатства, свойственные во всякое данное время каждой нации, для всех них состоят лишь пропедевтикой, располагающей их к принятию учения Господня. Конечно, постоянно бывали люди, кои, будучи обморочены любовными напитками служанок,[24] презрительно относились к госпоже дома, то есть философии, и состарились одни на музыке, другие на геометрии, иные на грамматике, а большинство на ораторском искусстве13. Но так называемые курсовые науки, обязательные для людей свободных, представляют собой ступени, способствующие восхождению по ним к философии, которая состоит их повелительницей. И как они служебны философии, так и сама она есть пособница к приобретению истинной мудрости14; мудрость же есть знание вещей Божеских и человеческих с причинами их15.
Мудрость, значит, состоит госпожою над философией, подобно тому как философия состоит госпожою среди наук предварительных. Потому что если задача философии проповедовать воздержанность в употреблении языка, в пользовании вещами, кои с чревом и подчревностью имеют связь, и если она собой посредствует добродетель, то во много раз для нее достопочтеннее и превосходнее подвизаться во славу Божию и споспешествовать познанию о Боге.
Климент Александрийский. Строматы / Пер. с греч. Н. Корсунского. Ярославль, 1892.
