толкнула его на старуху. Кипящая красная гуща вылилась на колдунью, и та пронзительно завизжала. Мириэль схватила клетку с Олвиком и понеслась прочь, подальше от этого дома.
На крик своей супруги примчался Рубозавр, но было поздно, он услышал только ее предсмертные хрипы. Вне себя от ярости Рубозавр схватил топор и бросился в погоню за Мириэль. Тяжелая клетка мешала ей бежать, но она не могла бросить волчонка. Рубозавр гнался за ней по пятам, тяжело дыша и срубая ветки, попадавшиеся под руку. Шансов у нее не было никаких. Как же не хватало ей сейчас Чернолуна! Лезвие топора уже мелькало в поле ее зрения то слева, то справа, но Рубозавр, вдруг, споткнулся и упал. «Он же вот-вот поднимется», — думала Мириэль и бежала, не смея передохнуть. Сердце ее почти остановилось от страха и напряжения. «Хоть бы кто-нибудь встретился и помог!». Но никто не встретился ей. Однако, Рубозавр почему-то прекратил погоню. Когда он упал, то под руку ему скатилась крошечная, неприметная звездочка. Страшный Рубозавр с упоением разглядывал ее, выпятив губы, как ребенок. Звездочка сияла и переливалась на ладони, она звала его идти за собой. Рубозавр не смог ей противиться и направился в Зачарованный лес Горудуна. Все, что взято из этого таинственного места, должно непременно туда вернуться.
Испуганная Мириэль не видела этого, она еще долго бежала вперед, пока не упала без чувств от усталости.
В гостях у Саурона
Сразу за хребтом Эред Горгорот облюбовали себе землю слуги зла. Никто по своей воле не решился бы преодолеть горы Ужаса и Отчаяния. В те времена Мордор не был еще мертвой зловонной землей. Сам Саурон имел человеческий облик и старался привлечь к себе сердца детей Илуватара убедительными сладкими речами и обещаниями. И всегда самыми податливыми были люди.
При строительстве города и замка Саурон хотел придать своим идеям красивую и притягательную оболочку. Но он ненавидел все живое, особенно деревья, ему казалось, что они шпионят за ним, поэтому он приказал вырубить леса вокруг своих владений и творил свой гимн злу из камня. Он возвел огромные башни и алтари, лестницы, что вились по спирали над глубокими оврагами, бассейны с огненной лавой вместо воды, тюрьмы, статуи драконов, чудовищ из прошлого и памятник его низвергнутому господину — Морготу. Скульптурным фонтаном он особенно гордился. Действующий вулкан Ондруин находился в центре его земли, и Саурон нашел ему применение. Грозный лик Моргота — черного Бога, извергал из распахнутой пасти поток оранжевой кипящей лавы. Лава растекалась дальше по лестнице, на ступенях которой извивались в муках каменные тела его ненавистных врагов: Валаров, майар, эльфов и людей, противоборствующих Мелкору, отказавшихся почитать его как всесильного и единственного Бога. Сбегавшая лава скапливалась потом в небольших бассейнах. Саурон восхищался гармоничностью композиции «красиво» изгибающихся в страданиях каменных тел. Говорили, что иногда на ступенях корчились в последних судорогах живые узники. В целом, он был доволен Черным городом, раздражало его только то, что не было пока возможности добыть достаточно золота для украшения драгоценным металлом дворца, и обеспечить себе всей желаемой роскоши в жизни. Он хотел бы пить изысканное вино, секрет изготовления которого знали лишь лесные эльфы, одеваться в костюмы из баснословно дорогих тканей и менять их каждый день. Он желал, чтобы у него были в изобилии редчайшие камни и изделия великих мастеров прошлого, и он мог бы наслаждаться их созерцанием. Чтобы люди из благородных семейств и гордые эльфы прислуживали ему и выполняли все приказы, и только от него зависела жизнь детей Илуватара. Какое бы это было развлечение — играть их чувствами и ценностями, заставлять преступать все нормы, которыми они так дорожат, идти против совести, давить лучшие побуждения души, будить в них низменное.
Но он лишь предвкушал все это в мечтах, не было у него ни денег, ни власти. Нужно было содержать ораву орков, которые пусть и ели гниль да падаль, запивая это жгучей водой, все же не должны были голодать. Голодная армия больше не армия, понимал Саурон, и пока все средства вкладывал в грабительские и запугивающие походы, а также появлялся среди людей под маской доброго друга и убеждал их перейти на его сторону. Саурон был терпелив и холоден сердцем, он пестовал свои планы без спешки и необдуманных действий и жалил только, когда знал, что это наверняка.
Гориб — один из его самых страшных слуг — бесплотный кольценосец, летающий ночью на уродливой летучей мыши, принес в Мордор добычу — юную девушку, которую он нашел в лесу в бессознательном состоянии. Назгулу удалось доставить красавицу в Мордор без ее ведома. Саурон поначалу равнодушно отнесся к своей новой жертве, немного любопытно было, какое выражение лица будет у девушки, когда она очнется, пожалуй, пожалеет о том, что пришла в себя. Но так случилось, что в тот же день к нему в замок приехал его шпион при дворе короля Нуменора — Терлок.
— Это то, что вам сейчас нужно, мой повелитель. Положение Ар-Фаразона самое шаткое. Он был женат не на принцессе. А законная наследница трона у вас. Вам ничего не стоит протянуть руку и взять нуменорский трон.
Саурон задумался. Неужели Терлок не врет, и эта бездыханная дама — Тар-Мириэль? Возможность завладеть нуменорским троном, да еще стать королем по праву, улыбалась Саурону. Сама Мириэль его не интересовала, но с ее помощью он войдет в списки правителей нуменорской расы, уходящей корнями к знаменитому Эарендилу. Не только люди и эльфы, но и сами Валары, он был уверен, изойдут на нет от злости. Что ж, он постарается показаться ей интересным и справедливым. Пусть она не бежит от него, как от Ар-Фаразона, а с готовностью подведет его к Нуменорскому трону и разделит с ним власть.
К тому времени, когда Мириэль пришла в себя, Саурон знал все: о Юниэре, Мудрене, и странных стариках, чей дом она покинула так поспешно.
Очнувшись, принцесса с удивлением рассматривала красные атласные простыни своего ложа, черные мраморные стены и камин, жарко дышащий раскаленными дровами. Она и представить себе не могла, где находится.
— Прекрасно вы спите, моя дорогая. Долгий сон — аристократическая привычка! — услышала она густой мужской голос. Вслед за голосом появился и его обладатель, красиво причесанный, одетый в строгий дорогой костюм. Трудно было понять, человек это или эльф. Незнакомец улыбался полными, красными, словно налитыми кровью губами. Все черты лица его были правильными, нос длинный с горбинкой, брови изящны, глаза проницательны. Видно было, что он горд собою. Мягко ступая, он подошел ближе.
— Где я? — спросила Мириэль.
— В моем замке, — ответил он.
— Кто вы?
— Я хозяин этого замка и властелин этой земли.
— Почему вы не хотите представиться? — дрогнувшим голосом спросила принцесса, почувствовавшая опасность.
— Почему бы вам не представиться первой? Если бы мои слуги не обнаружили вас в лесу в обморочном состоянии, вы бы там и погибли — легкая добыча дикого зверя. Без самого простого «спасибо» вы начинаете допросы. Это не вежливо.
— Простите, я плохо помню, что было, — стала оправдываться Мириэль.
— Не страшно. Как вас зовут?
— Мириэль, — осторожно призналась принцесса.
— Ах, да! Благородная принцесса Нуменора, дочь славного короля Тар-Палантира, убитого предателем. Вот видите, что значит известность! Стоит вам назвать свое имя, и я все о вас знаю. По этой же причине я не хочу представляться, хотя известен не меньше вас.
«Кто бы это мог быть? — Мириэль настороженно следила за незнакомцем. — И как он самому себе нравится!»
— Да не мучайтесь вы! — рассмеялся Саурон. — Кем бы я ни был, буду рад оказать вам любую услугу, постараюсь, чтобы пребывание у меня в гостях доставило вам удовольствие. Так что, добро пожаловать. Ужин, новое платье? Просите, что угодно. Наверное, последнее время вам не везло, раз вы оказались в лесу одна, напуганная до обморока. Но здесь вы в безопасности. Саурона подмывало сказать «здесь в Мордоре вы в безопасности», приятно звучало, но он не решался пока пугать маленькую принцессу.
Для Мириэль ничего другого не оставалось, как принять правила игры хозяина. В конце концов, до сих пор с ней ничего не случилось. Олвик тоже, как ни в чем не бывало, прыгал по мраморному полу.
— Прекрасно, — кивнула она небрежно, — я хочу помыться, переодеться и поужинать, а потом я придумаю еще что-нибудь.
Саурон показал даме свой дворец и окрестности в разумных пределах.
— Что-то у вас тут мрачновато, — заметила принцесса.
— Куда нам с Нуменором равняться, — усмехнулся Саурон. — Земля пустынная, не плодородная, климат отвратительный. Стараемся украсить, чем можем.
Странное это было место и очень безлюдное. Никто не встретился Мириэль за исключением двух-трех молчаливых слуг с пустыми, ничего не выражающими глазами. Сумрачно и уныло было тут, но хозяин замка с каждым днем казался ей все привлекательнее. Ей нравилась его обходительность и интриговала манера общения. Ей постоянно приходилось быть настороже, беседуя с ним. Он как-то очень ловко мог повернуть разговор так, что ее же слова обращались против нее, и она путалась и мучительно думала, как же выкрутиться на этот раз. Он наверняка не был ей другом, но с другой стороны, она не боялась, что он причинит ей вред. Она не доверяла ему, но ощущала в себе потребность рассказать ему обо всем, что ее волновало. Она так и не знала, с кем имеет дело, но чувствовала, что перед ней человек, обладающий силой, умом и немалой властью. Когда его не было рядом, она скучала. Беспокойство о Юниэре также не оставляло ее. Насколько они далеки друг от друга, спросить было не у кого. Я не могу больше сидеть, ничего не делая, — пожаловалась Мириэль при следующей встрече с владельцем замка. — Я была с друзьями и хочу к ним вернуться, они ищут меня, я уверена.
Саурон внимательно посмотрел на нее:
— Где вы расстались со своими друзьями?
— В Грибном рае, это деревня хоббитов, — ответила та, ободренная его участием.
— Почему? — улыбнулся Саурон коварно.
— Я обиделась. По глупости. И убежала.
— Что ж, я рад помочь вам, — вздохнул Саурон, — хотя мне обидно, что вам не по душе у меня. Опишите мне кого именно вы хотели бы встретить, и я разошлю слуг на поиски. Мне это нетрудно.
«А он оказывается чуткий человек!» — подумала Мириэль.
В следующий раз он навестил ее только через четыре дня. Она бросилась навстречу, сгорая от нетерпения. Но он пожал плечами. «Увы» — говорил его вид.
