До середины XIV века Псков формально был пригородом Новгорода. Только в конце XIII или в начале XIV века Новгород подписал Болотовский договор, и перестал посылать в Псков своих посадников.{69}
С тех пор только в церковном отношении Псков как- то зависел от Новгорода: в Новгороде сидел архиепископ Новгородский и Псковский.{70}
Но и до этого Псков был особым пригородом, имел особые автономные права в Господине Великом Новгороде. Например, Псков имел право строить собственные пригороды. Самый известный из них — это Изборск, но вообще-то пригородов у Пскова к XIV веку было двенадцать.{71}
Псков имел собственного князя, собственную армию и постоянно вел собственные войны. После битвы под Раковором в 1268 году Псков особенно усилился, потому что в битве особую роль сыграла дружина его князя Довмонта. А вел объединенные войска Новгорода и Пскова псковский князь Довмонт.{72}
Псков был особым городом русской истории уже ко времени распадения Древней Киево-Новгородской Руси. Он — тоже изначальный город русской истории. Сам Псков упоминается в летописях сравнительно поздно, в 903 году — первое упоминание о нем. Но по летописной легенде о призвании варягов Трувор «седе во Изъборску, а то ныне пригородок пъсковскии, а тогда был в кривичех болшии город». А ведь Изборск — пригород Пскова, один из городов Псковской земли.
С Псковской землей связана и легендарная княгиня Ольга: жена Игоря, мама Святослава, бабушка Владимира, прабабушка конунга Ярицлейва. В общем, матриарх- основатель династии Рюриковичей. У поляков есть хорошее слово: «предкиня».{73}
Ольга, предкиня Рюриковичей, по легенде была дочерью перевозчика на реке. Олег присмотрел ее в жены князю и, когда Ольга вошла в должные годы, сосватал ее и увез к Игорю.{74}
Естественно, это летописное сообщение возвышало Псковскую землю и ее столицу Псков, делало ее более значимой, причастной к основанию всей Древней Руси: и Трувор тут сидел, и Ольга отсюда родом.
Потому Псков и сделался особым пригородом Новгорода с момента возникновения Новгородского государства.
Странность уже в том, что на небольшом расстоянии друг от друга, порядка 30 километров, стоят два средневековых древнерусских города, существовавших одновременно: Псков и Изборск. Про «перенесение» городов уже говорилось, но эти-то два стояли одновременно и были почти равными по значению! Тогда как ни Новгород, ни Чернигов, ни Туров, ни Ярославль не имели и не терпели на своей территории конкурентов.
Русское княжество напоминало полис Древней Греции — город, а вокруг него подчиненные ему бесправные земли. Псковская земля — исключение. Историки и археологи очень любят выводить происхождение древнерусских городов из племенных центров. Но здесь их целых два! В результате читаем — то «Псков — племеннной город, центр племени псковских кривичей» [125. С. 388–389]; то «Изборск — племенной город, центр племени псковских кривичей» [126. С. 41].
Что бы все это значило? И кто на ком стоял, в конце концов!
Вторая странность — Изборск. Стоит он не на крупной реке, а у истоков маленькой, несудоходной речушки, впадающей в Псковское озеро. Как-то трудно предположить, что варяги-русы осели в стороне от водных путей; это для них совершенно не характерно. И еще: если Ольга оттуда — то как она могла быть дочерью перевозчика?
Д. А. Мачинский первым предположил, что «Изборск изначальный» стоял в бассейне Великой и скорее всего на ее берегу. Раз «место происхождения Ольги связано с Великой», то и «первичный Изборск находился у впадения в Великую Иссы, Сороти или Синей{75}» [127. С. 21].
Но позвольте! Изборск — пригород Пскова в XI–XVI веках, и уж он-то вполне определенно находился там же, где и теперь. Получается, было два Изборска? Современный Изборск и еще какой-то другой, древний город, который тоже назывался Изборск? В общем, загадка на загадке.
Еще одна странность кроется в самом названии Изборск. За этим словом очень четко угадывается скандинавское Issaborg (Исаборг), немецкое Issaburg (Исабург). Исбург или Исборг. Город на Иссе. Откуда название?
В общем, странность на странности, загадка на загадке.
Уже писалось о попытках показать рост древнерусских городов как процесс бесконфликтный, чуть ли не приятный для местного финноугорского населения. Эту назидательную версию очень любят отстаивать представители московской археологической школы. Несомненно также, что версия эта очень патриотическая… Если бы она еще и подтверждалась фактами — да ей бы просто цены не было!
Раскопки в Пскове насчитывают не одно десятилетие. Первые серьезные научные исследования здесь были проведены в 1930-е годы. Ленинградские исследователи К. К. Романов (профессор архитектуры, представитель старой петербургской школы археологии) и H. Н. Чернягин (блестящий молодой исследователь, раскопщик от Бога) вскрыли в 1930 и 1936 годах небольшие раскопы в Кремле. Оба исследователя были крайне осторожны в своих выводах, но оба отметили, что стратиграфия культурного слоя здесь очень сложная, слой состоит из многочисленных разновременных прослоек, накапливавшихся на протяжение по крайней мере двух тысячелетий — от эпохи раннего железного века и вплоть до Нового времени.
В первые послевоенные годы — с 1945 по 1949 год — в Псковском кремле работала московская экспедиция под руководством С. А. Таракановой. Исследовательница выявила несколько основных слоев, отметила, что между слоями нет стерильных прослоек и, следовательно, поселение существовало непрерывно от эпохи раннего железного века и вплоть до Средневековья.
Правда, раскопки Тараканова вела не по слоям и прослойкам, как это делали ленинградцы, а по условным пластам. Поэтому находки из разновременных прослоек оказались перепутаны уже в полевых условиях. Однако это не помешало исследовательнице сформулировать на материалах своих раскопок стройную и внешне непротиворечивую концепцию постепенного перерастания славянского племенного центра в средневековый город. Именно эта концепция была подхвачена историками и на многие годы стала хрестоматийной.{76}
Псковская экспедиция Эрмитажа работает с 1954 года. В 1954–1962 годах начальник экспедиции Гроздилов Григорий Павлович (многолетний участник экспедиции в Старой Ладоге, заместитель Равдоникаса), с 1963 по 1992 год — Белецкий Василий Дмитриевич. Вначале — раскопы за пределами Кремля. Интереснейшие результаты.
В 1956 году начаты раскопки Довмонтова города, они продолжались до 1990 года.
В 1960, 1961, 1972–1974, 1977–1978, 1983–1985, 1991–1992 годах — раскопки в Кремле, в том числе — на площадке городища. В Довмонтовом городе за годы раскопок вскрыто около одного гектара площади культурного слоя.
В Кремле Тараканова раскопала почти две тысячи квадратных метров слоя, но эти материалы крайне плохо стратифицированы (раскопки пластами!!!), а материалы самого интересного раскопа (1949 год) были впоследствии полностью депаспартизованы в фондах музея.
Раскопы Эрмитажа в Кремле затронули меньшую площадь (всего что-то порядка 600–700 кв. м плюс раскопы на вечевой площади в южной части Кремля, без учета раскопов, в которых исследовалась крепостная стена, — что- то порядка 150 кв. м). Но раскопки велись не пластами, а слоями, и это позволило полностью пересмотреть Тараканову.
Различия между экспедициями вытекают из различий двух школ археологии — московской и петербургской. И конечно же, из различий двух городов — Новгорода и Пскова.
Экспедиция Эрмитажа изначально была музейно-археологической. Более комплексной, более интеллигентной. Пожалуй, более воспитывающей.
Впрочем, может быть, это обаяние не города, а конкретной человеческой личности — Дмитрия Васильевича Белецкого. Этого человека хорошо вспоминали буквально все, кто побывал хоть раз в Псковской экспедиции.
Раскопки в 30-е годы и в 1946–1949 годах начались на Псковском городище — на территории современного Кремля. Гроздилов же, напротив, начал копать в Среднем городе и только потом перебрался в Довмонтов город и в Кремль.{77}
Этот высокий мыс при впадении Псковы в Великую — и есть древнейшая часть Пскова. Отсюда начался разрастаться древнейший город. Постепенно людям становилось тесно на высоком мысу, застройка словно бы сползала вниз и затопляла низины вдоль Псковы и Великой, двигалась уже в отдалении от возвышенности.
Увы! В Пскове не возникло ничего даже отдаленно похожего на роскошный культурный слой Новгорода. Но и раскапывая сухие, плотные слои, не сохранявшие бересты и деревянных предметов, удалось совершить просто удивительные открытия.{78}
Ученые могут иметь самое разное представление о том, что же наиболее интересно в этих раскопках. Автор этих строк полагает (субъективно, разумеется), что самое важное — мы теперь знаем, как рос этот город.
К нашему времени в Пскове вскрыто в общей сложности 13 слоев. Далеко не все эти слои прослежены во всех раскопах. Нижние слои — это поселения культур I тысячелетия по P. X. Поселение каждой из них занимало очень небольшую часть Псковской горы: одновременно всего несколько десятков, самое большее — до сотни человек селились в этом удобном месте.
Вот что важно — многие поселения, возникшие на месте будущего Пскова, были уничтожены внешним врагом. Например, «поселение культуры сетчатой керамики на Псковском городище гибнет во второй половине IV — первой половине V вв.» [38. С. 56].
Каждое небольшое поселение уничтожалось кем-то, кто тоже хотел здесь поселиться. На протяжении I тысячелетия по P. X. на Псковской горе (и уж наверное, не на ней одной) несколько раз меняется население… Предыстория края и самого Пскова вырисовывается вовсе не как благостная бесконфликтность, а как история напряженная, драматичная, жесткая. Расселялись племена, шли передвижения огромных масс людей, и новые пришельцы истребляли старых с наивной жестокостью людей родоплеменного общества.
В VIII–IX веках на месте будущего Псковского кремля находилось поселение культуры, как пишут археологи, «типа Камно-Рыуге». Это культура финноугорского населения, ближе всего к культуре предков современных эстонцев. Во второй половине IX века это поселение гибнет в пожаре. Спил с обгоревшего в этом пожаре бревна определен по методу дендрохронологии — 860 год{79}. Прямо скажем — очень много о чем говорящая дата.
Во второй половине IX века на месте Псковского кремля опять шумит поселение. Но это уже совсем другой поселок: характер его застройки резко
