— Значит вы тоже приложили руку к той же работе, которой занимаюсь и я?
— Было дело.
— Если не секрет, кто это был?
— Секрет, — ответил Юрий, а сам подумал: 'Кто его знает, еврей ты, или только прихериваешься под него? Все вы тут на одно носастое лицо: арабы, евреи, турки. Все с виду террорист на террористе'.
Моше принял условия игры.
— Хорошо, воля ваша. Но, объясните мне, что плохого вам сделал Ахмад Шакир? За что вы на него так рассердились?
— Он украл у меня мою жену, Ольгу.
Моше, похоже, удивился.
— Это точно?
— Совершенно.
Астафьев почувствовал некоторое разочарование еврейского резидента.
— Странно. В работорговле он еще замечен не был. У нас к нему претензии гораздо более серьезней. Мы давно подозреваем Шакира в том, что он спонсирует террористов. Доказать мы этого не можем. Все денежные переводы он делает только чистым налом, ни одного счета ухватить невозможно. Просто мы засекли, что там, где побывал Шакир, вскоре случались странные вещи. Либо это были теракты против важных политических деятелей, либо ликвидация бизнесменов, мешающих Шакиру в его бизнесе. Мы его подозреваем даже в пособничестве в двух государственных переворотах в Латинской Америке. Кроме того, он был замечен в личной связи с одним из видных террористов. Это было, кстати, у вас в столице.
— В Москве? — удивился Юрий. Потом до него дошло. — Вы имеете в виду Хаджи?
Вот теперь удивился израильтянин.
— Да. Вы это знаете?
— Могу этот факт подтвердить, лично видел их за одним столиком на одном званом банкете. Беседовали вполне дружески. Кроме того, там крутился еще один видный террорист, Шах.
— И оба они приказали долго жить, — тонко улыбнулся Шнейдер. — А кто-то получил потом высшую награду страны.
— Ну, за мной только Хаджи.
— А кто же тогда убил Шаха?
Юрий тут же перевел стрелки в другую сторону.
— Сигареты у вас есть? А то я свои выронил, когда вы меня транспортировали.
— Да конечно.
Юрий закурил, и, не поворачивая головы, лишь скосив глаза в сторону израильтянина, ответил на его вопрос: — Шаха убила как раз моя жена, Ольга.
Для Шнейдера это был шок. Он сам торопливо закурил, и признался.
— Я входил в группу, которая должна была убрать этого ублюдка в Бейруте. Мы два года его выслеживали, но только ранили. В той перестрелке погиб мой старший брат.
— Вот поэтому я так боюсь за Ольгу. Не дай боже, если Мансур узнает, кто убил его брата.
— Мансур на острове? — быстро спросил Моше.
Юрий пожал плечами.
— Не знаю. Суди сам.
Он рассказал о последних словах отца Василия, потом обо всех неудачных покушениях на него и на Олега Батова. Этот перечень произвел на моссадовца сильное впечатление. Признался он и кое в чем еще.
— Тот человек, что хотел выстрелить в вашу машину из гранатомета, был одним из подручных Мансура. Его звали Хасан Максуд, я узнал его по характерной прическе. Это был самый сумасшедший из его боевиков, его правая рука. То, что он был на острове, говорит о том, что и Мансур так же где-то здесь.
Юрий пожал плечами.
— Но вилла была пуста. Хотя Ольга там и побывала, ее вывезли за сутки до этого.
— Больше там никого не было?
— Нет. Охранники бы сказали.
— Зато тот фургон привез аж пять человек, это не считая подъехавшего управляющего. Трое отправились за вами, а двое начали выносить из подвала какие-то большие сумки. Как я понял, они за ними и приехали.
— Нужно искать еще одну нычку Ахмада Шакира, — предложил Юрий.
— Нычку? Как это? — не понял Шнейдер.
— Ну, логово, жилье.
— А, понятно.
Они проговорили еще больше часа, и это был очень интересный разговор. Уже в сумерках Астафьев очутился около ворот виллы, и его появление вызвало просто фурор у всех ее обитателей. Охрана у ворот, конечно, доложила по инстанциям о его приезде, так что встречали Астафьева почти все представители мужского пола. Первым на крыльцо выскочил Зверев, босиком и в одной сорочке, но с наплечной кобурой.
— Юрка! Живой?! — заорал он, обнимая Астафьева. — Ты где был, засранец?!
— Где был, где был? Пиво пил, — отшутился Юрий.
— Нет, я серьезно! Я думал уже все, и тебя туда же отправили, куда и Ольгу. Все думаю, пора в отставку, Александр Викторович. Если у тебя из-под носа крадут лучшего друга, то это уже п… всему!
Затем Астафьева окружил целых хоровод знакомых лиц: Олег Батов, Мишка Юдин с его подругой, Витька, еще пара охранников. Юрий прошел в комнату штаба, и сбросив ветровку, устало признался: — Имел я встречу с очень интересными людьми.
— Угрожали? — спросил Зверев.
— Нет, наоборот. Это наши союзники.
— Кто? — спросил Батов. Юрий многозначительно огляделся по сторонам, и Зверев тут же закричал на своих подчиненных: — Ну-ка, быстро пошли все по местам! Чего собрались сюда? Брысь отсюда!
Лишь оставшись в меньшинстве: с Батовым, Мишкой и Зверевым; Астафьев произнес нужное слово: — Моссад.
Мишка присвистнул. Юрий же продолжил рассказ.
— У них вырос очень большой зуб на товарища Ахмеда Шакира. Олег, как ты думаешь, вот он мог стоять за теми покушениями кавказцев на тебя?
Батов на несколько секунд задумался, потом кивнул головой.
— Да. Мы с ним в последнее время что-то слишком часто пересекаемся. Пару раз я перебил его заказы на очень хорошую сумму.
— Ну, вот. А евреи говорят, что это вообще стиль его работы. Слишком часто люди, мешающие его бизнесу просто уничтожаются.
— Что еще говорили эти наши новые друзья? — спросил Зверев. — Что им вообще-то надо?
— Им нужен Мансур. А мне Ольга. На этом мы и сошлись.
ГЛАВА 9
В это самое время голова Мансура покоилась на коленях Ольги Малиновской. Та, поглаживая густые волосы террориста мягким голосом расспрашивала его о довольно странных вещах.
— Так сколько тебе было лет, когда умерла твоя мама?
— Пятнадцать.
— И после этого твоим воспитанием занялся сводный брат?
— Да. Отец был тогда уже очень слаб. Он умер буквально через год после матери.
— Как звали твоего брата?
— Ахмад-Шах-Билуджини. Но все звали его просто Шах.
Ольга на секунду прервала свое занятие, а потом продолжила разглаживать волосы Мансура.
— И он начал прививать тебе мужественность? Возил на охоту, рыбалку, на бокс.
— На козлодрание, в Афганистан. Это было ужасно, но я сделал вид, что мне понравилось.
— Бедный мальчик!
Говоря эти слова Ольга нисколько не кривила душой. Она действительно сочувственно относилась к этому удивительно красивому юноше. Мансуру было под тридцать лет, но, толи его так омолодили многочисленные косметические операции, толи от природы он был таким. Но, первый раз увидев его перед собой, Ольга просто ахнула, настолько он был притягательно красив. Хотя, вся атмосфера их первой встречи как раз к лирике не располагала.
Признаться, когда Ольгу снова закатали в пыльный ковер и, погрузив в багажник, повезли с виллы, она готовила себя к худшему. Невольно вспомнился известный анекдот: 'Плохая примета, если вас вечером везут в лес в багажнике'. Привезли ее куда-то к морю, это она определили по донесшимся до ее ушей реву пароходного гудка и крику чаек. 'Или отдадут толпе пьяных матросов, или утопят', — подумала она. Вытащив из машины, ее куда то понесли, причем плеск волн стал слышен еще лучше, а потом бросили на что-то жесткое. Это жесткое при этом как-то слегка качалось под ней, а рядом явно плескалась волна.
