Фрейд замолк и прочистил горло. Двое других ученых ждали, что он скажет.
– Для меня абсолютно ясно, – начал Фрейд, – что потаенное стремление оракула – вернуться в материнскую утробу. Символичны картины бурлящей воды, страшного мира за пределами материнского лона, все это говорит о родовой травме. То, что вы называете пророчествами, Янг, абсолютная чепуха, эту болтовню надо истолковывать с точки зрения психиатрической, или, если хотите, фрейдистской.
– Нет, дорогой мой Фрейд, – перебил его Адлер, – я согласен с вами в том, что нельзя предугадать будущее, кроме как посредством логических умозаключений, и что обращение к подобным магическим средствам – не что иное, как следствие нереализованных человеком шансов. Однако не обязательно возвращаться к акту рождения. Давайте лучше обсудим нереалистичные запросы пациента…
В разговор вступил Янг, который в раздумье попыхивал своей трубкой.
– Я согласен с вами, преподобные, пациентка страдает формой истерии, при которой она проецирует свои фантазии на окружающий мир. Однако причиной этого может быть ее физическое состояние. Сцена в магическом кристалле может отражать некие враждебные процессы, происходящие в организме этой дамы, некую болезнь, которая пока не проявила себя. Есть и еще один вариант, который частично удовлетворяет тем толкованиям, которые вы, уважаемые господа, дали. Мы знаем, что леди является изобретательным драматургом, способным создавать много тем и сюжетных линий, символизирующих ее психическое состояние, и сплести из них сюрреалистический сценарий. Молодая дама, сидящая перед нами с закрытыми глазами и покачивающаяся в ритм глубинным мотивам ее души, возможно, интегрировала последствия родовой травмы, жажду самореализации с проекцией физического состояния – вы бы назвали это комплексом внутренней неполноценности, Адлер. Итак, мы имеем три толкования. Возможно, существует и четвертое. Всеобщее сознание, вероятно, привнесло воспоминание о первобытных катаклизмах, которое на фоне ее психофизического состояния вызвало видение драмы в магическом кристалле. А возможно – кто знает? – она действительно способна предсказывать грядущие катастрофы. Так что, видите ли, преподобные господа, все мы правы. Я считаю, однако…
Ученый-священник Фрейд чувствовал, как в нем закипела кровь.
– То, что вы говорите, Янг, мистическая чепуха. Объяснение предельно просто. Исполнение желаний в снах и фантазиях…
Тут вмешался Адлер:
– Уважаемые, не будем спорить. Феномен, известный как пророчество, в который мы с Фрейдом не верим и существование которого Янг, видимо, допускает, может быть всего лишь драматизацией психических потребностей. Вы, преподобные, думаю, согласитесь с тем, что, прежде чем вводить в заблуждение и будоражить публику сверхъестественными пророчествами, было бы неплохо, если бы ученые нашего уровня обследовали человека и дали психиатрическое заключение.
Фрейд холодно посмотрел на Адлера, который раздражал его не меньше, чем Янг. Он сменил тему разговора:
– Обратимся к последнему утверждению пророчества: «Люди в высокогорьях будут убиты». Очевидно, что эта женщина-оракул была разочарована в своем отце и в мыслях стремилась убить его…
Этот диспут, конечно, чистая фантазия. Большинство экстрасенсов не стремятся выносить свои пророчества на суд психиатров. Все же, как бы ни были потрясающи известные нам предсказания, пророческое чутье может обостриться, если наши ведущие пророки позволят психологам и психиатрам взяться за исследование психических феноменов с точки зрения эмоциональных процессов, которые лежат в их основе. Есть вероятность, что тогда станет возможным отделить реальные прогнозы от политических и религиозных предрассудков или личных проблем, которые могут притупить ощущения, извратить факты и выдвинуть на первый план собственные фантазии.
Яркий пример ложного пророчества, вызвавшего панику, – уже упоминавшийся прогноз относительно того, что Калифорния в апреле 1969 года отколется от материка и уплывет в Тихий океан. Парапсихологи были взбудоражены словами Эдгара Кейса задолго до рокового года. А один из случаев, когда миссис Элизабет Стин явилось семь страшных видений катастрофы, подходит под толкование Янга о проекции физической болезни. Миссис Стин скоропостижно умерла в возрасте двадцати девяти лет, и есть вероятность, что ее видения были символическими намеками на ее патологическое состояние.
Вообще, пророчества широкомасштабных событий, подобные тем, что выдают оракулы, часто недостоверны, и даже неспециалист может заподозрить в них присутствие предубеждений. Предсказания мадам де Феррьем относительно характера и исхода первой мировой войны, например, окрашены патриотическими чувствами. Политические и религиозные взгляды Джин Диксон тоже вторгаются в ее пророчества. Другие американские пророки, демонстрирующие предпочтение одной из двух основных политических партий, часто сгущают краски вокруг другой. Так же обстоит дело и в религиозной сфере. Джинн Гарднер, убежденная христианка, считает, что Америку можно спасти, только если священники вернутся в публичные школы.
Не углубляясь в эмоциональное состояние каждого экстрасенса, психолог должен уметь определить, в каких случаях предубеждения являются источником мотивации всего пророчества. «Хладнокровные» пророки в большинстве своем решают эту проблему посредством самоанализа. К примеру, об этом свидетельствует деятельность Малколма Бессента в Колледже психических наук. Эйлин Гарретт доверила изучение своего дара такому профессионалу, как Ира Прогова, и сама постоянно пыталась разобраться в природе своих способностей.
Но, как заметил бы наш уважаемый Янг, избыток рационализма и самоанализа может «размыть» пророческое чутье, которое наилучшим образом функционирует вне логики. Джин Диксон и Джинн Гарднер личные принципы и убеждения, возможно, помогали предсказывать будущее. Но они были способны отделить знаки из будущего от образов, навеянных собственными мнениями и потребностями.
Для тех, кто собирается послать сообщение с пророчеством в Лондонское бюро предсказаний, не лишним будет задуматься об этом. Уверены ли вы, что ваши прогнозы точны, возможно, это просто отражение ваших страхов и желаний? Сцена, которую вы видели во сне, – отголосок ли это будущего или драматизация личной проблемы? Как ни удивительно, иногда присутствуют и те и другие мотивы; это выяснили доктор Жюль Эйзенбад и другие психиатры, обследуя своих пациентов.
Одним из наиболее интересных и значительных исследований предсказаний с точки зрения психиатрии за последние годы, вероятно, является наблюдение доктора Жюля Эйзенбада, психиатра из Денвера, Колорадо, автора книги «Мир Теда Сериоса». Для доктора Эйзенбада предсказание является отправной точкой внутренней драмы, связывающей все временные пласты и задействующей множество персонажей.
Записи доктора Эйзенбада читаются, как детективный роман. Сам аналитик выступает в роли сыщика, отслеживающего мотивы предсказания в психике пациента. Но психиатр также является одним из двух главных действующих лиц в этой психологической драме. Предсказание призывает врача обратить внимание на динамику его отношений с пациентом. А потребности доктора, ощущаемые пациентом, формируют второстепенную сюжетную линию, которая вплетается в основной тематический пласт.
Ничто в пророческом сне не следует упускать из виду, так как человеческая психика – опытный драматург, не вводящий случайных эпизодов. Иногда возникают провалы, вводящие в заблуждение доктора-детектива. Он разгадал всех второстепенных героев в пьесе – мать, отца, сестру и других людей, играющих важную роль в жизни пациента. Но что-то упущено. И тогда на заднем плане возникает другой пациент, вторгшийся в драму со своими проблемами, согласованными с нуждами доктора и первого пациента. Наконец доктор собирает вместе все части головоломки, и загадка пророческого сна решена.
Что касается самого будущего события, то откуда пациенты узнают о нем? Каким образом оно так гармонично вписывается в психиатрическую картину? Доктор Эйзенбад указывает на то, что многие психиатры, тщательно проанализировавшие пророческие сны пациента, склонны игнорировать тот факт, что они сбываются, так их, психиатров, занимают только мысли пациента и их обоснование. Эйзенбад вспоминает пациентку Вильгельма Штекеля, которой снились выигрышные номера лотерей. Доктор Штекель исследовал, почему, с точки зрения психиатра-аналитика, женщине снились такие сны, но он упустил из виду то, что сны эти сбывались.
«Если бы, – пишет Эйзенбад, – Штекель увидел одного из своих пациентов, пролетавшего над крышами, он спокойно прошел бы мимо, так как счел бы инцидент абсолютно понятным в свете большого подсознательного значения для пациента этого глубоко символического акта».
Предсказанное событие представляет интерес само по себе, как пример сверхъестественной силы подсознательного. И когда оно связано с психической драмой пациента, оно приобретает еще большее значение. В качестве примера приведем случай, когда пациенту Эйзенбада приснилось, будто он плавает в коридорах отеля.
Во сне пациент не видел ничего необычного в таком мероприятии. В первой сцене пациент спорит со своей мачехой, которая пытается отговорить его от купания. В следующей сцене он несет плавательные матрацы в коридор нью-йоркского отеля, либо старой «Пенсильвании», либо «Веллингтона». Он поднимается на лифте на верхний этаж, проплывает в служебный коридор, опасаясь сесть на мель.
На следующее утро, когда рабочие чистили шахту лифта в отеле «Пенсильвания», на верхнем этаже взорвался баллон с чистящей жидкостью. Вода просочилась на один из нижних этажей, в коридорах стоял десятисантиметровый слой воды. В момент происшествия в отеле проживала команда пловцов из Корнуэльского университета.
Элементы происшествия в отеле вторглись в сон пациента: его волнение, что он сядет на мель на верхнем этаже, где произошел взрыв, плавающие бревна в коридоре, который позже будет напоминать плавательный бассейн, присутствие в отеле команды пловцов.
Почему именно это событие, задался вопросом доктор Эйзенбад, нашло отражение во сне пациента? За день до того пациент очень нервничал во время психиатрического обследования. Он разработал схему нового совершенного рентгеновского аппарата, но доктора Эйзенбада, казалось, это не интересовало, и пациент квалифицировал это как безразличие к своей персоне. Так, в сновидении-драме аналитик предстал противником.
«Верхний этаж (отеля), – пишет Эйзенбад, – символизирует разум пациента, его голову и… его волнение связано с пренебрежением, которое он ощутил по отношению к себе предыдущим утром, когда я отказался комментировать его идеи». Герой драмы – пациент запротестовал: «Вы не можете игнорировать меня, оставить меня на мели, так как мой «верхний этаж» переполнен и может взорваться».
«Взрыв» произошел и в реальности, и это привело к введению в драму другого героя – сводного брата. Несколько лет назад он начал заниматься бизнесом, который его мать (мачеха пациента) не одобряла, и добился невероятного успеха. Но на вершине карьеры брат внезапно умер от опухоли мозга, что явилось, по словам Эйзенбада, взрывом на «верхнем этаже». Он также в свое время подвергался психоаналитическому обследованию, поэтому пациент чувствовал еще большую опасность.
Роль мачехи теперь переплелась с ролью доктора. Она не одобряла выбор пасынка; доктор же не одобрил замыслов пациента относительно рентгеновского аппарата. Пациент говорит себе, что он все равно добьется успеха, несмотря ни на что. Но брат умер от «взрыва», и пациент тоже ощущает тревогу.
Пациент ищет спасения у психиатра. Эйзенбад, фрейдист, приводит и другое толкование сна, связанное с детскими проблемами, в котором «взрыв» приобретает иное значение. «Если ты покинешь меня, – говорит пациент Эйзенбада в состоянии аффекта, – я сяду на мель и мой «верхний этаж» взорвется. Я
