— Что там? — спросил Генка, чтобы отвлечься от выкручивающей его жалости и тоски — освобождённые сидели тихо, неподвижно и доверчиво, только Колька постанывал, когда от качки задевал спиной борта или сидящих рядом. Дети… Изначально беззащитные, зависящие от взрослых существа, на которых чаще всего не поднимается рука даже у уголовника, даже у солдата вражеской армии. Те, кто должен прожить свои годы весело и открыто, потому что во взрослой жизни так и так хватит тяжести и несправедливости. Так как же можно… как же можно… Только за то, что они — русские! Только за то, что в их стране у власти безвольная и трусливая слизь! Они же всё равно — дети!
Себя Генка уже давно ощущал взрослым.
— Буклеты, проспекты, образцы расценок, — Диман поднял глаза.
— И ещё кое-что. Какието реквизиты и образцы контрактов… Это я Нико отдам. Подозрительные они какието, если честно, а в чём дело — не пойму, — он вздохнул, ударил ладонью по одному из листков: — Ну вот какие дела у публичного дома могли быть с этой фирмой? — и он продемонстрировал Генка бланк с логотипами знаменитого фармацевтического концерна.
— Я, кажется, знаю, какие, — сказал Генка, холодея. — Не догадываешься?
— Не… — Диман посмотрел изумлённо. И вдруг округлил глаза в прорезях маски:
— Ты думаешь?!. —он охрип. — Но это же известнейшая фирма!
— Странно от тебя такое слышать, — Генка хотел сплюнуть, но по мешала маска. — Пусть Нико проверяет. Но я уверен, что это ещё и разделочная контора. Приют убогого чухонца! — и Генка отпустил тяжеленное матерное ругательство в три колена.
На дне понтона захихикали несмело, потом — засмеялись громче. Кажется. Они начинали верить, что ужас кончился…
… В виду берега утопили обрезы, патронташи и кейс с ненужными бумагами. Из так и не рассеявшегося тумана выступил автобус с неброскими знаками монастыря. Возле него высилась фигура священника.
Спасённых ждали. Это значило, что для них и правда всё закончилось.
Но — только для них.
ОПЕРАЦИЯ ' ГЕРОИН'
Когда Генка, всё ещё позевывая и морщась от неурочного сна, явился в штаб, то обнаружил там только Димана и Мачо. Они чистили разложенные на столе ТТ.
— А чего, тренировки не будет? — уточнил Генка, опираясь плечом о косяк. — Привет.
— Привет, — откликнулся Мачо. Диман кивнул, потом ответил:
— Нет, сегодня не будет… Привет, Юрз.
— Привет, — Юрка, на ходу пожав руку Клиру, вошёл внутрь. — Готово?
— Вы куда собираетесь? — насторожился Генка, отталкиваясь от косяка и окончательно входя внутрь. — Вчера не настрелялись? Я всю ночь… весь день, в смысле, кошмары во сне видел!
— Дело есть, — сквозь зубы сказал Диман, доставая из стола и передавая Юрке «вальтер». Тот совершенно деловито начал снаряжать обоймы — целых четыре.
— Я не понял, — признался Генка. — Какое дело?
Все трое переглянулись, и Генка ощутил ранее не посещавшее его здесь чувство — он младший в компании. Чувство было неприятным, и Генка разозлился. Очевидно, Юрз это заметил, потому что примирительно сказал:
— Ген, не сердись.
— Я и не сержусь, — претенциозным голосом отозвался Генка. — Я что, я понимаю. Взрослые мальчики играют в свои игры, маленькие мальчики играют в писочек, — он нарочито исказил это слово. Мачо засмеялся, а Юрз вдруг сказал:
— Может, возьмём его с собой? Чем это дело отличается от прочих? А он их и сам наделал немало. Без нас. Да и с нами.
— Новое дело… — начал Диман, но осекся и посмотрел на Генку. Его глаза стали оценивающими, как в кафе при первой встрече. — Короче так, Ген… Через пять часов на вокзале в облцентре сойдут наркокурьеры. Они везут афганский герыч. Как узнали — не спрашивай. Мы едем их убирать. Груз в наши места попасть не должен.
— Ясно, — сказал Генка. — Ага, ясно, — он облизнул губы. — Ну что… я с вами. Деньги надо отрабатывать, посмотрю, как я вас выучил… . Я два 'тольтолича возьму'?
— Два-то тебе… — начал было Диман, но потом кивнул: — Бери.
Генке и Юрке пришлось почти два часа ждать — они зашли в кафе, посидели с мороженым, потом поблуждали по улицам, заглянули на вечерний пляж, где не столько купались, сколько распивали пиво. Юрка почти всё время молчал, Генка помалкивал тоже, напрягаясь, когда навстречу попадались милиционеры. Когда начало медленно, лениво темнеть, Юрка повернул к вокзалу.
В привокзальном парке на лавочке они подождали ещё минут пятнадцать и со стороны путей появились Димка с Денисом.
— Электричка припоздала, — сказал Диман, садясь на скамью.
— Ничего, — откликнулся Юрка. — Смотрите, закат какой.
Закат был лимонножёлтый, красивый. Мачо сказал:
— Ветер будет.
— Угу, — отозвался Диман.
Генка обратил внимание на ковыляющего к их лавочке клочковатого бомжа в зимней куртке. Из сумки торчали бутылки и ещё какая-то ерундистика. От бомжа разило так, что слезились глаза.
— Пошёл, пошёл, — лениво сказал Юрка, пресекая попытку бомжа
начать попрошайничать. А Генка заметил, как Диман, подавшись вперёд, наступил носком кроссовки на бумажку, выпавшую из сумки бомжа. Тот покорно заковылял прочь, так и не сказав ни слова. Когда он отошёл подальше и канул в тёмные кусты, Диман лениво нагнулся и поднял бумажку.
— Душанбинский поезд через полчаса, они пойдут в сторону автовокзала через рощу. Три человека, — сказал Диман. — Мы с Мачо в
камеру хранения. Догоним вас, — он подпалил зажигалкой бумажку, и все встали. — Ну — Слава России…
… Тропинка через лесопарк вдоль реки, делившей райцентр на две части, тонула в темноте. Неподалёку лязгало и грохотало депо.
— Тут они пойдут, — Юрз достал 'вальтер',снял с предохранителя.
— Клир, слушай. Бей всех и сразу. Они наверняка вооружены. Патрон не жалей.
— Понял, — Генка кивнул, чувствуя, что начинает вибрировать. Юрка без насмешки спросил:
— Сможешь? Ты лучше сразу скажи.
— Всё нормально, когда я не мог чего… Идёт кто-то!
— Наши, — Юрка взглянул на часы. — Уже скоро.
Подошедшие Диман и Мачо несли две сумки. Они молча поставили их в кусты. Диман осмотрелся:
— Я вон там, Юрз с другой стороны — страхуем, чтобы не удрали в темноту… Не попади в нас, Клир.
— Хм…
— Мачо, — продолжал Димка, — ты вон там, сбоку, страхуешь
Клира. Не стреляй, если всё пойдёт нормально… Разошлись. Ген, тут пойдут только они. Первые, кто появится — это и есть курьеры.
Генка, отойдя с тропинки, сел на какой-то пенёк, достал оба ТТ и, дослав патроны в патронники, взвёл курки, чтобы открыть огонь сразу. Шум и лязг давили на уши, он невольно старался прислушиваться, хотя понимал, что это ни к чему — проще увидеть. Едва он подумал об этом, как на тропинке появились три фигуры — две высоких мужских, одна детская. Генка раскатал маску. Ребёнок пусть бежит. Взрослые — вон у них на плечах сумки. Это главное… Десять метров. Пять…
Генка не стал вставать. Он поднял руки с пистолетами и сделал два выстрела, потом — ещё два, в тяжело падающие тела. Ребёнок — девчонка! — с криком метнулся в темноту слева.
— Стреляй! — услышал Генка приглушённый крик выскочившего
Юрза, недоумённо посмотрел на него. — Ой, блин! Стре…
— Не надо, я её поймал, — послышался голос Димана. — Не вертись, тварь! — и звук удара. Диман появился на тропинке, неся под мышкой отчаянно вертящуюся девчонку — смуглую, хорошо одетую, с косичками, лет 10. Её глаза смутно поблёскивали ужасом в темноте. — Ты чего не стрелял, Клир? — он швырнул девчонку на тропинку и придавил лицо ногой, чтобы не кричала.
— Обоих наповал, — Юрз открыл сумки. — Смотрите, — он достал короткий пистолет-пулемёт, — 'кедр'. У того, наверное, тоже… жаль, взять нельзя.
— Отпусти её, — сказал Генка, морщась. — Спятил, что ли?
— Отпустить? — изумился Диман. — Да ты что?!
— А что, убивать её, что ли? — Генка подошёл ближе. — Она же нас даже не видела… Пусть валит.
— Да ты что, ничего не понял? — вдруг тихо спросил Диман. — Эти двое — они охрана. А курьер — она. Курьер и сейф.
И тут Генка понял. А поняв — с ужасом уставился на девчонку. Перевёл взгляд на маску Димана. Тихо сказал:
— Слушай… она же девочка… она ребёнок… Ну неужели… Как то иначе… Она же не виновата…
— Не виновата, — так же тихо отозвался Диман. — Она даже ещё не родилась, когда в Душанбе насиловали наших женщин и жгли заживо русских детей. Она даже порусски наверняка не говорит. Не виновата. А те девчонки и мальчишки, которых погубит то, что она несёт в себе — они в чём виноваты? —
