Василису схоронили над рекою, на крутояре, откуда открывался щемяще красивый вид. Давая какое-то время побыть там ему одному, девочки приходили, чтобы вернуть Василия к жизни. Без этого он так и сидел возле холмика часами, полностью утратив чувства времени и пространства.
Безутешное горе сильно изменило некогда жизнерадостного мужчину. В его глазах навеки поселились пустота да холод. Став безразличным ко всему сущему, Василий осунулся, всё больше седел, и чуточку оживал, лишь примечая в Светлане знакомые, навсегда утраченные черты любимой – взгляд, жест, интонацию голоса, манеру резко вскакивать из постели, только-только проснувшись. Ещё он оживлялся разве что в бою, неистово разя оружием, хранившим тепло рук безвременно ушедшей жены. С того раза отец наотрез отказался брать в экспедиции Свету:
-Ты – всё, что у меня осталось. Прости – не могу.
А сам неделями пропадал среди безжизненных руин селений старых людей. Вместе с воспитанными Василисой парнями раскапывал входы в подвалы, добывал редчайшей ценности и красоты вещи, привозил, сдавал дочери и вскоре снова уходил по реке.
Светлана ненамного легче переживала вынужденную оседлость. За четыре года, проведённые в странствиях вверх и вниз по течению, девушка успела привыкнуть к жизни в движении. К журчанию воды за бортом, к запаху утреннего тумана и вечерней прохлады. Вещам, привезённым отцом, и вовсе была не рада – полезные оставляла, конечно, а всякие украшения и безделушки без сожаленья раздаривала налево-направо.
Увидев, как с ладоней начали сходить мозоли от вёсел, Света остервенело набросилась на тренировки – одним из излюбленных упражнений стало подтягивание на перекладине. Она помнила, как тяжело приучить руки к многочасовой гребле и верила: вскоре сядет в лодку опять. Потому не хотела второй раз переживать пренеприятнейшие ощущения новичка.
Спустя полгода в дом на околице началось паломничество сельских девушек – не было такой, которая не предложила бы Василию руку, сердце и всё прочее. Иные пытались действовать через Светлану или даже Оксану, когда поверили, что она только падчерица, и не более…
Всё без толку – в эту семью, похоже, практически невозможно попасть. Так же, как Свету, отца её совершенно не волновало отсутствие плотской любви. Ведь настоящей-то любви не было! У неё – «ещё», у него – «уже»…
Неутолимая боль в сердце не давала покоя Василию, толкая на отчаянные авантюры. Именно ему первому пришла в голову мысль отправиться в самые низовья – среди лодкарей давно ходили слухи о сказочном богатстве лежавших в тех краях бескрайних руин древнего завода. В первом походе экипаж уцелел только благодаря плазмотрону – опасность от разбойничавших на реке местных вполне соотносилась с ценностью добычи.
Понимая это, безутешный вдовец вскоре предпринял вторую попытку. Парни из экипажа отговаривали его, обе девушки образумить пытались – тщетно…
-Отец, что-то предчувствие у меня нехорошее, – в день, назначенный для отплытия, призналась Светлана.
Она ждала отповеди и насмешек: что, мол, последний способ не отпустить, предчувствия уж выдумываешь? Но Василий вздохнул, и неожиданно светло улыбнулся:
-Которую ночь мне Вася снится, совсем как живая. Зовёт. Там, говорит, хорошо… Глаза счастливые, радостная такая. Вот и сейчас на душе тепло – будто она рядом стоит…
Света похолодела. Взгляд седого как лунь отца, за год постаревшего на десять, казался потусторонним.
-Я так и решил, ты уж меня прости. Самому не по мужски как-то, а в бою будет достойно. Парни знают, но всё равно со мною идут.
Ещё раз попробовали разобраться с плазмотроном – беда была в том, что ни на чьей руке, кроме отцовской, оружие стрелять не желало. Кто бы, кроме Василия, не надевал его на руку –загорался красный огонёк – и всё на этом. Отец покачал головой.
-Видно, правители намудрили – похоже, никто, кроме охранников тауна, стрелять из него не сможет.
-Как можно было это устроить? – озадачилась Света.
-Даже не представляю. Может, при поступлении на службу нас всех каким-то образом метили, а оружие считывает эту неощутимую метку «Я-свой»…
Лодка ушла вниз по реке и никто больше в деревне Василия не видел.
Пётр и Иван потом рассказали Светлане – когда началось, отец нарочно вылез под пули. Встал во весь рост и стрелял, стрелял, стрелял, обращая в пепел разбойников вместе с их юркими долблёными лодками.
Он умер мгновенно: пуля вышла, напрочь разворотив затылок, и тело камнем рухнуло в воду. Иван едва успел подцепить за одежду багром. Спустились подальше от осиного гнезда бандитов, нашли подходящее место, где и похоронили Василия. Пётр протянул девушке родительское оружие.
-Пробовали? – уныло осведомилась она. Ответом были столь же безрадостные кивки.
-Не работает… Хочешь, сходим туда, пока разбойники не оклемались? – предложили парни. Об этом Свету два раза просить не надо – наутро отплыли втроём.
Оксана долго стояла на берегу, хоть лодка давным-давно скрылась из вида. Потом поудобнее передвинула на плече автоматный ремень, тронула жёсткую шерсть собаки.
-Одни мы с тобою остались… Обе неторопливо пошли рядом.
Первая после гибели отца экспедиция выдалась для молодых лодкарей удачной. Рассудили правильно – после уничтожения практически всего «флота» речных разбойников им просто не на чем выходить навстречу торговым людям. Не спеша полазили по заводу, привезли хорошую добычу…
Хоть Светлана и не смогла принять грозное оружие из рук родителей, зато лучше всех владела огнестрельным, да по праву владела главным богатством – лодкой. Парни из экипажа старше, а смотрели с уважением. Не счесть речных километров, что вместе пройдены за три с лишним года. Места знает не хуже их самих, в стычках с разбойным людом смела, находчива и умела. Ещё когда вчетвером ходили – заметили: во время вражеских нападений быстрее всех соображали Василиса или Светлана. То ли реакцию имели нечеловеческую, то ли предвидеть могли то, что через секунду случится.
Поход за походом уже в новом составе – как-то незаметно само собою сложилось: стала Светлана первой среди равных. И может быть, всё до сих пор было бы нормально, не обветшай вконец отцовская лодка. Пока она окончательно не развалилась на части, нужно было искать новую, а с каждым годом это становилось всё более трудной задачей. За этим и отправился маленький экипаж на юг, в богатые всякой всячиной низовья…
Ита мониторила гидросферу Земли в режиме реального времени, потому первой обратила внимание на увеличение скорости крупнейших океанских течений. Не располагая информацией о возможности подобного, она немедленно приступила к поиску причин происходящих изменений.
Тем временем Мэйт продолжала докладывать стрейнджерам о других странностях. Вся атмосфера планеты как будто медленно, но верно закипала. Перемешивались воздушные потоки, зарождалось всё больше и больше тайфунов, среди низких свинцовых облаков тут и там плясали сатанинские молнии, извивались гигантские смерчи. На всех широтах трепетали воды и твердь, тектонические сдвиги порождали землетрясения, наводнения и цунами. Волны-горы высотой в несколько десятков метров носились по океанам, сметая с берегов всё живое. Тут и там тысячами и десятками тысяч просыпались новые вулканы. Гигантские конусы смерти изливали светящиеся огненные потоки лавы, чадили пеплом, тучи дыма громоздились друг на друга, сливаясь в чудовищные многокилометровые пласты. Окутываясь жирными облаками, не пропускавшими к поверхности солнечный свет, окончательно рехнувшаяся планета становилась подлинным адом.
Абсолютные скептики и те, кто до последнего колебались, не зная – уходить с Земли или оставаться, с каждым днём получали всё больше неоспоримых аргументов в пользу эвакуации. Теперь возле порталов стояли очереди, а в районах, сильнее других затронутых катаклизмами, обезумевшие толпы бегом бежали к вратам, создавая давку у створов, затаптывая больных и слабых.
Лариска вовремя сообразила, что навыки жизни в земном лесу уже не понадобятся детям – пару дней тому назад семейство в полном составе переселилось на один из свободных континентов планеты Лес. Вместе с несколькими упрямцами из лесных людей, до последней возможности надеявшимися остаться…
-«У неё неплохо развита Санэла», – согласилась со мною Ель. –«Даже не пришлось ничего объяснять, лишь подтвердить её собственные ощущения, да вложить толику ума в мозги охотников».
Ведунья первой догадалась о причинах происходящего на нашей родной планете. Потом к аналогичному выводу пришла Ита и все мы. Отпечатки мыслеформ и эмоций неисчислимого сонмища живых существ, прошедших свой жизненный цикл на Земле, миллиардами лет копились в астрале. Когда-нибудь они должны были достичь количественного предела.
Пресыщенная злом планета несколько веков раскачивалась на грани пропасти, и наконец, механический рост инферно преодолел порог, за которым неизбежно следовало качественное изменение. Окончилось затянувшееся состояние неустойчивого равновесия, завершился очередной цикл. Безнадёжно больной падший дух расставался со своим телом – планетой. Порознь они пройдут очищение, чтобы когда-нибудь вновь возродиться способными к рождению гармоничной жизни.
Будучи не в силах спасти гибнущую прародину, в течение следующих семи дней мы наблюдали непоправимое и потрясающее. Масштабы катастрофы превосходили самые пессимистические ожидания людей: как будто невидимый и неощутимый враг применил тектоническое оружие чудовищной силы.
Земной шар менялся на глазах. В атмосфере стремительно росло содержание метана и углекислоты. Изменился наклон планетарной оси – по материкам пошли хаотичные трещины, они стали разваливаться на острова. Ландшафт сделался неузнаваем, сломались контуры континентов и океанов.
Трепет охватил сознания юных стрейнджеров: там, внизу, бушевали вихри вселенского разрушения, планета билась в судорогах и корчах. Лучи БТС крейсера двадцать четыре часа в сутки без устали выхватывали с поверхности, из морских глубин людей и живых существ, терпящих бедствие, но спасти успели лишь жалкие крохи.
Ещё вчера незыблемая, твердь то выгибалась, то проваливалась вниз, удары подземной стихии следовали беспрерывно и вскоре захлестнули оба полушария. Словно тесто в кадке деревенской стряпухи, стремительно перемешивались горные цепи, низменности и плато вместе со всем, что на них находилось. Колоссальные, сочащиеся магмой разломы коры и мантии подрывали глубинные запасы газа, выпивали моря, проглатывали горные цепи вместе со снежными шапками. В пекло тартара разом уходили целые континенты. Перестали существовать воздушный и водный океаны Земли, её леса, поля, горы и реки, вообще какая бы то ни было жизнь.
Адский жар, испаривший воды, добавил и без того непроглядному покрову ядовитых облаков дополнительной плотности. Теперь на всех пятистах
