Впервые видела подругу при дневном свете – пара секунд первой встречи не в счёт. И теперь влюблялась в неё по-настоящему. Интересно, какое тело было у неё раньше. Вот, даже лысина ей идёт, а я, наверное, выгляжу как дура…
Вздохнув, стала рассматривать Лариску. На свету она не казалась такой страшной. Услышав мысль, крыса демонстративно оскалилась, послав эмоцию веселья. Зубки, конечно, впечатляли.
Взгляд сам собой вернулся к Диксон. Привстав на носочки, подруга высматривала что-то снаружи, икры её напряглись, демонстрируя подлинное совершенство форм. Так хотелось потрогать!
Сколько понадобится времени, чтобы высохли брюки… Влезать в мокрые не хотелось, но альтернатива шествовать без штанов тоже как-то не согревала. На ветру, может, они бы и высохли, а тут…
Напомнил о себе голод. На трудный переход мы затратили немало калорий. Открыли ещё консервов. Я уже почти научилась есть с ножа и немножко погордилась этим.
А вот, наверное, самым худшим в подземной жизни была вода! Вкус просто мерзкий… Задумавшись о дождевой в качестве напитка, я озадачилась очередной проблемой – чем будем укрываться от дождя, если застанет в походе?
Вдалеке послышались одиночные выстрелы. Потом лай, рычание, испуганные крики сэвэдж. Застучали автоматные очереди.
-«Что там?»
-«На горилл напали какие-то собаки Баскервилей», – озадаченно подумала Дик, выглядывая через сетку воздухозаборника. –«Начинаем собираться, пора уносить ноги. Эти чудовища будут полночи жрать трупы, а мы застрянем в каменном стакане».
Нам с Лариской одинаково непонятно слово, которым Диксон обозвала собак. Оказалось, это литературный персонаж из далёкого прошлого. Собака- монстр.
-«Обыкновенные собаки, ничего странного нет», – возразила крыса. Хорошо ей, не нужно натягивать на себя мокрые штаны. Fuck!
-«Что, сейчас все собаки такие?»
-«Ну да…»
Мне было чертовски любопытно, какие «такие» собаки, и подруга передала картинку – стая мохнатых разномастных зверюг полтора метра в холке со всех сторон окружила небольшую группку сэвэдж. Зомби отстреливались, но не особенно успешно. Кажется, они вообще плохо держались на ногах, ведь для горилл нетрезвость – обычное состояние. Псы же, демонстрируя быстроту реакции, всё время прыгали с места на место, не давая прицелиться.
Да, собаки обычные, я видела их в фильмах тысячу раз. Само собой, в таунах породы другие, милые кудрявые добрячки, а тут образ жизни вылепил страшных зверей. Плюс, конечно, мутации.
Так или иначе, нападение псов при свете дня было ошибкой. В конце концов под пулями упала одна, вторая, третья собака – остальные развернулись и дали дёру, издавая отрывистые горловые звуки. Радостно-пьяные вопли сэвэдж возвестили о победе вооружённых мутантов над безоружными.
Почему-то самцы не продолжили путь. Сгрудились вокруг одного, что-то рассматривали, наклонялись. Диксон не видела, расстояние было слишком большим.
-«Пёс успел хватануть гориллу, я чувствую его кровь», – уверенно заявила Лариска.
Через несколько секунд прозвучал одинокий выстрел. Глазами Дик я увидела – зверолюди деловито зашагали своей дорогой, на ходу прихлёбывая из пластиковых бутылок. Посреди дороги остались четыре мёртвых тела.
-«Гуманно», – подумала подруга. –«Врача среди горилл явно не было. Что ж, пора и нам в путь».
Диксон сошла со своего пьедестала, мгновенно впрыгнула в штаны, быстро, ловко намотала на ноги тряпки.
-«Собаки сейчас вернутся», – подтвердила опасения крыса.
Покинув убежище, мы рысцой удалились за угол ближайшего дома. Лариска не ошиблась, не прошло и минуты, как с места драки послышался рёв и грызня. Звери принялись рвать ещё тёплые свежие трупы.
Двинулись скорым шагом – с собачками больше встречаться не хотелось. Город постепенно сходил на нет. Состояние сохранившихся в этом районе строений удручало. Перекрытия рухнули, тут и там вывалились целые блоки. Верхние этажи во многих домах попросту отсутствовали, нижние полностью поглотила бурно разросшаяся зелень.
О количестве когда-то живших здесь людей можно судить по остовам сгнивших автомобилей, лежавших рядом огромными прямоугольниками и квадратами. Десятки, сотни – вплотную друг к другу. Казалось, они шли строем в свою последнюю атаку и вмиг погибли, остановленные навеки.
Под ногами пружинисто шелестел полиэтилен – многолетние напластования слежавшихся шуршащих отходов совершенно скрывали землю. Нынешние обёртки и упаковки автоматически разлагались по истечении срока хранения продукта, а древние – в течение сотен лет. Подруга подумала:
-«Полиэтиленовая эпоха» – подходящее название ушедшего в небытие века… Но всё-таки, почему собаки напали средь бела дня?»
-«Вечер уже», – напомнила крыса. –«Почему напали – могу рассказать. Один самец отстал от группы, живот у него некстати схватило. Пока в кустах сидел, остальные ушли дальше, не ждали.
Вскоре собаки почуяли одиночку, решились напасть, кинулись прямо с деревьев. Те, кому не досталось мяса, раззадоренные зрелищем, сдуру решились преследовать ушедших.
-«Cамые горячие и глупые сейчас хрустят на зубах», – Лариска помечтала о свежем мясе. Я удивилась:
-«И ты всё это чувствовала, в деталях?»
-«Было не так уж и далеко…» – скромно заметила сверхспособная.
Окраинные развалины как-то незаметно перешли в обыкновенный дикий лес, теперь пришлось гораздо чаще перебираться через поваленные деревья, обойти никак невозможно. В паре километров от некогда огромного города я не ожидала увидеть нехоженых дремучих зарослей. Что поделать – мёртвая зона, ничейная территория.
-«Послушай внимательно, как легче идти, постарайся запомнить», – на ходу передала Диксон. –«Если мы найдем старую дорогу, постараемся ускориться. Надеюсь, там не будет завалов. Идя быстро, всё время контролируй собственное дыхание – оно должно быть ритмичным и достаточно глубоким. Вдох носом, выдох полный. Не напрягай мышцы ног сильнее, чем это необходимо, иди расслабленно, легко. Ускорять шаг – только постепенно, останавливаться тоже плавно замедляясь». Кажется, несложно, надеюсь, запомню…
Последним признаком оставленного позади жилья старых людей стали остатки невысокого четырёхэтажного здания прямо посреди чащи. Издалека оно походило на надстройку крупного морского судна тех времён. Широкие оконные проёмы, местами даже круглые – явная стилизация. Декоративные наружные лестницы с подросшими на них сосенками. Если повнимательней присмотреться – кое-где в округе ещё угадывались подъездные дорожки. Сперва взломанные изнутри пробивавшей себе дорогу зеленью, а потом и поглощённые ею почти без следа.
Миновав странный одинокий дом, мы продолжали путь, стараясь дотемна удалиться от города как можно дальше. Всхолмленная местность ломала землю, Дик, легко перешагивая через валяющиеся стволы, оборачивалась, подавала руку. На бугре я споткнулась обо что-то, засыпанное хвоей. Твёрдое. Стукнула носком бутсы – блеснул металл.
-«Стоп!» – подумала подруге. –«Тут что-то непонятное».
Подошвой Диксон расчистила хвою на метр в длину, посмотрела налево-направо. Под слоем почвы лежал такой же ржавый металлический брус, как в подземке. Она прищурилась, глядя вдаль:
-«Железная дорога. Сто лет назад здесь проносились поезда, грохотали тысячетонные составы…»
Поднявшийся на широкой насыпи лес явно меньше ростом. Хоть не на каждом шагу продираться сквозь заросли, а то от нашей одежды скоро останутся лохмотья. Направление старого пути совпадает, нам тоже на юг. Будет легче идти, впереди и правда не видно осточертевших завалов из огромных полусгнивших стволов.
Темнело, пора бы определиться с ночлегом. Может быть, подойдёт эта бетонная коробка справа от рукотворного земляного вала? В «комнатах» многолетние ковры сухих листьев, веток и хвои, больше ничего. Только в самой просторной, под зияющими проёмами окон – странной формы металлический остов.
-«Скамейка была. Вench», – перевела подруга, почувствовав, что и этого слова не существует в современном языке сэвэдж.
Спеша соорудить искусственное освещение, мы выбрали самую маленькую из комнат с одной дверью. Диксон сказала, это была «касса». Но даже словосочетание «Тicket office» не говорило мнё ни о чём. Мы складировали багаж в этом самом офисе, оставили под охраной Лариски. Валежника и сучьев вокруг были немереные кубометры, но всё равно, пока мы стаскивали топливо поближе к входу, подруга успела мысленно рассказать про «тикетс».
Как, оказывается, усложняли своё существование старые люди! Отсутствие брейнов превращало их жизнь в бесконечную цепочку действий, лишённых смысла. За труд нужно было получать одни тикеты, потом, по мере возникновения разных потребностей – хотя бы в глотке воды – обменивать их на другие.
Миллионы людей громадного на тот момент населения Земли всю свою жизнь занимались этим профессионально. Десятилетиями изобретали разные по виду, форме и размеру тикеты, изготавливали, перевозили их, учитывали, складировали, выдавали под строгим контролем. Бесконечно обменивали одни на другие, отнимали друг у друга мошенничеством и силой, копили, передавали по наследству. А потом, по мере износа, глупые цветные бумажки уничтожали. Опять же с совершением странных, весьма трудоёмких ритуалов.
Всё это напомнило мне религиозные культы сэвэдж. В роли богов старых людей, по-моему, выступали тикеты, за которые тогда можно было получить буквально всё, даже верховную власть.
Свет неба угас, уже вслепую Дик замысловатым образом сложила сучья и ветки. Я иногда подсвечивала лайтером, чтобы видеть хоть что-то. Вниз пошли самые мелкие палочки, потом всё крупнее и крупнее. Вот она щёлкнула своим драгоценным «огнеделом», сунула внутрь кучи подожжённую щепку – и у нас появилось своеобразное освещение.
Кроме крыши над головой на случай дождя, «Лісники» предоставили нам источник великолепной питьевой воды: в полутора десятках метров от жилища обнаружился ручей. Когда пришли, подруга прочла мне название станции: умея говорить на сэвэдж, я совершенно не могла читать. Ведь письменности у современных носителей этого языка просто не было.
Смыв пыль с лиц и кое-что постирав, мы вскипятили воду с какими-то листьями для вкуса, приступили к ужину. Свет живого огня намного ярче дедовой коптилки, да и запах мне понравился больше. Впрочем, ветерок быстро уносил его прочь, не заставляя кашлять от дыма.
В струях горячего воздуха высушили, наконец, мои штаны, можно одеться в сухое.
