Диксон взялась вычищать детали автомата, мне приходилось делать то же со своим. Какое низкотехнологичное изделие! После одного-единственного применения требуется столько ухода…
Поглядывая на развешанные более мелкие тряпки, подумала: «Интересно, если каждый день стирать одноразовую ткань, на сколько хватит мне единственного экземпляра белья?» Трусы Диксон, хоть и не столь эротичные на вид, намного более долговечны.
Тихий вечер под огромными, чуть дрожащими звёздами, блаженное тепло в желудке и, вроде бы, отсутствие врагов поблизости, располагали к размышлениям на всевозможные темы. Собрав оружие в единое целое, поставили автоматы в угол. Я собралась было одеться, но вдруг шагнула к подруге, и расстегнула её ремень.
Дик замерла, позволяя делать с собой, что угодно. Покрывая бархатную кожу ненасытными поцелуями, я опрокинула подругу навзничь. Наконец-то! Моя любимая, родная, единственная, спасибо, что ты есть!!
Сладость ласк туманила разум. Руки, губы, тела жили своей собственной жизнью, немедленно выполняя самые сокровенные, ещё неосознанные желания друг друга. Не стало ни зрения ни слуха – одно лишь осязание: гигантское, всепоглощающее, фантастически обострённое мыслеголосом любимой!
Горячая волна поднималась выше, выше, превращалась в цунами, завладевала сознанием неумолимо и властно. С каждым ударом сердца, с каждым взаимным проникновением я всё больше чувствовала себя – ею, а её – собой…
Жаль, что одежду Джес не удалось высушить, в тоннеле она промокла намного больше. Ладно, пойдём быстрым шагом, чтобы не простудиться.
С оружием наизготовку высунулись из венткиоска. Лариска молчит – значит, вперёд! Удаляемся в сторону, противоположную той, куда отступила собачья стая.
Ничего себе, мутировали беспородные тузики-шарики – каждая зверюга заметно переросла ирландского волкодава, при этом запросто лазает по деревьям. Какие-то волкорыси, нарочно не придумаешь.
Окраина мегаполиса представляла собой помесь мусорной свалки и автомобильного кладбища. Разве что «трупы» машин стояли неестественно чинно, ровными рядами. Могли ли подумать владельцы, однажды вечером отгоняя своих любимцев на автостоянки, что не сядут за руль уже никогда?
А всё-таки жаль – и я не смогу больше насладиться скоростью, мощью «лошадей» под широким капотом. Врубить Highway Star на полную громкость, утопить педаль в пол и забыть, оставить за спиной всё плохое из прошлого…
Бурелом преградил дорогу, а до захода солнца совсем немного. Хорошо помню по карте – где-то здесь раньше проходили шоссе и «железка». Нам подойдёт и то, и другое. Конечно, больше опасность столкнуться с охотниками за ушами, но иначе просто невозможно двигаться вперёд. В наваленных вперемешку древесных стволах не застрянет разве что танк.
А, вот! Джессика заметила рельсы, отлично, мы нашли-таки насыпь. Теперь дело пошло быстрее, а то в завалах да кустарниках пара пустяков получить травму. Дотемна успели найти «придорожный мотель», заготовить топливо для костра и даже слегка ополоснуться.
Осмотрела спину подруги. Кажется, рана заживала благополучно, сегодня нам удалось её не потревожить.
С утра начнём добавлять в рацион дары леса, а пока, увы, всё те же консервы. Дрова в костре взялись сухим жарким пламенем – давно, видать, не было дождей. Джес, в отличие от Лариски, не роптала, а ведь наверное, в прежней жизни питалась получше меня. Она облизнула лезвие, отправив в рот кусочек тушёнки.
-«Для каждой касты в тауне свои рестораны. Нам, как низшим – попроще, скромней ассортимент блюд. Больше выбирать не из чего – не нравится, можешь не есть, никто не заставляет».
-«У правителей выбор – могут питаться у себя дома, компаньоны доставят, что нужно, из ресторана, подогреют, накроют и уберут».
После ужина попили смородинового чайку. Странно – выжили как-то садовые кусты в окружении дикого леса.
Почистили оружие, высушили влажную ещё одежду. Джессика не торопилась надевать брюки. Либидо легко взяло верх над усталостью. В синих глазах танцевали язычки огня, лицо подруги сделалось необычно серьёзным, а объятия – по-мужски крепкими.
Звякнула пряжка. Мелькнула глупая мысль: «А если я девственница?» Спасибо, Джес не засмеялась, услышав такое. Кружится голова, какие странные ощущения. Смогу ли я когда-нибудь найти слова, чтобы рассказать… Но зачем слова, эти жалкие, ничтожные звуки?!
Полностью открывшись, я передала подруге все свои чувства. Мгновенный всплеск ответного удивления – и счастливые эмоции Джессики зазвучали в моём сознании, хлынули радостным встречным потоком. Столкнувшись, они сплелись, как наши нагие тела, закружились в вихре, водовороте пламени и сияющих красок. Сливались воедино и распадались искрящимися фейерверками радужного огня.
Выпивая друг друга, мы тотчас возрождались, усиленные стократ. Словно фантастическое божество, каждая из нас обладала двумя общими телами и единым сознанием…
После всего Джес задремала у меня на плече – сказалась усталость долгого перехода. Мы с Лариской разделили вахты, она тоже свернулась у ног.
Моё первое, и такое роскошное пиршество любви! Не с чем сравнивать, это нечто совершенно иное. Наверное потому, надев на спящую подругу эрзац-спальник и влезши рядом, я нисколечко не хотела спать.
Ночной лес жил полнокровной жизнью – никакого сравнения с прежними временами. Ни разу не доводилось слышать птичьего хора в таком изобильном составе! Громче всех звучал чей-то разнообразный мелодичный ритм с быстрым и резким «так-так-так», вскоре к нему присоединились другие похожие голоса. Спустя какое-то время вступили старые знакомые – соловьи, перемежая щёлкающие трели роскошными сочными переливами. Перекликались на разные голоса, перебирая колена, вступал то один, то другой.
Я подвела итоги дня. Вторая его половина вроде бы обошлась без стрельбы. И это неплохо.
Постепенно крайняя часть бревна прогорела, нужно было передвинуть его дальше в костёр. Осторожно выбравшись из-под спящей подруги, постаралась сделать это по возможности тихо. Крыса, однако, услышала – я почуяла её сонно-тревожную мысль.
Вернувшись в постель, услышала неподалёку треск и хлопанье птичьих крыльев. Из чащи вторил обладатель звучного, но несколько однообразного голоса, вторившего «пу-пу-пу-пу-пу», что-то вроде далёкого лая собаки. Весна есть весна… Часа три удалось поспать и мне – в караул заступила Лариска.
Проснулась я оттого, что рядом кто-то дрожал. Высунула руку: оружие на месте. Брачный гомон птиц за стенами столь громогласен, что непонятно – как под такие звуки можно вообще спать? Тепла от огня почти никакого, в наш чехол от МКТ[40] нахальной третьей лезла утренняя прохлада.
Первым, о чём подумала – было: «Крыса смежила очи и костёр благополучно потух».
-«Бревно тяжёлое, а ветки очень быстро сгорают», – обиженно отозвалась она.
Накрыв правой ногой бёдра Джессики, я согрела подругу своим теплом. Судя по отсутствию внятного мыслеголоса, она спала. Некоторое время я не могла решить что лучше – не будить пока девушку, или всё-таки выбраться наружу, чтобы развести нормальный костёр. Вроде, перестала дрожать?
-It's cold like shit, I'm freezing my ass off[41]…
Фраза сквозь сон разрешила сомнения. Поднявшись, затащила в тлеющие угли целое бревно, и вернулась согревать Джес.
-«В метро было куда теплее, правда?» – справилась у Лариски.
Тем временем многоголосье пернатых выделило нового солиста. Снаружи зазвучала звенящая радостная песнь с мелодичным серебряным перезвоном.
-«Сезон тепла только начинается».
Мы перебрасывались вялыми полусонными мыслями. В костре громко треснуло – разгоралось новое топливо.
-«Ночью-то как, было тихо?»
-«Да вроде… Тут вокруг полно разных существ, но агрессии я не почувствовала ни разу. Странное место».
-«Хочешь, ещё поспи?»
-«Нет, я уже чувствую солнце. Будет тёплый день».
-«Да, вчера мошки вились столбом, и соловьи всю ночь не умолкали».
Пока я плескалась в студёном ручье, Джессика с оружием наготове поглядывала по сторонам.
-«Так теперь никогда вдвоём не искупаемся?» – игриво подумала любимая.
-«В степи, может. Там видно издалека. Да и то всякие птицы хищные».
Умываясь, я впервые не ощутила собственное тело чужим. Наверное, благодаря вчерашней смелости Джес. Зато на полу обе так изгваздались, что теперь отмойся поди…
-«А в тауне человек ничего вокруг не боится. Кроме другого человека», – вспомнила она.
-«И поскольку людей там много…», – я мысленно улыбнулась.
-«Да, верно», – согласилась подруга. –«Зверь нападает когда голоден и открыто, а человек гадит из вредности, да исподтишка».
-«Вообще, наша Земля – вечная «война всех против всех». В глубокой древности, даже от моего прежнего времени, это уже была расхожая фраза. Попробовали в одной исчезнувшей стране жить по-другому, да не особо получилось».
Ополоснув ноги, я выпрыгнула из ручья на заранее вымытый кусок каменной плиты – обсушиваться.
-«В каждом человеке есть индивидуалист и коллективист, но слишком во многих всегда преобладает то или другое качество. Потому, если одной половине человечества сделать лучше, второй непременно станет хуже. Иначе никак, таковы правила кем-то придуманной игры…»
Вытираясь под пристальным взглядом Джессики, я ответила улыбкой. Оделась, завязалась и застегнулась. Забрала у подруги оружие и отошла повыше – отсюда удобнее наблюдать.
Услыхав про наблюдение, Джес превратила процедуру мытья в настоящую эротическую композицию. Глаза сами собой пожирали гибкое, плотно сбитое тело девушки, двигавшейся с отточенной грацией танцовщицы. Я почти утратила бдительность, не видя ничего вокруг, кроме неё.
