целый день дышала смрадом разложения.
Я поняла: жизнь деревенских намного более несвободна. Особенно тяжело их женщинам и животным. Женщины всё время беременны и всё время работают, а животные сидят взаперти до тех пор, пока их не убьют, чтобы съесть. Самое непонятное – похоже, они каким-то образом размножаются в своих душных, мрачных узилищах!
В общем, тогда мне хватило дурных впечатлений, чтобы возвращаться домой не три, а четыре дня – настолько отягощали ум мрачные мысли.
И вот теперь я увидела этих полулюдей-полуживотных вблизи. Нет, я неправа, даже в мыслях роднить их с животными – оскорбление Лесу! Скорее, они наполовину безумцы, одержимые эгоцентризмом до умопомрачения. Неужто мы хоть в чём-то на них похожи?
-Девки-бабы, жрать охота! – вслух заявил бугай.
Я довольно долго наблюдала за ними, никак не могла поверить – неужели Лес лишил деревенских способности передавать мысли и чувства? Наверное, это наказание за жестокость к животным. Что ж, справедливо… Дик высунулась через борт лодки с каким-то мешком в руке.
-Афоня, лови! – и бросила вниз.
Тщедушный мужичонка живо обернулся в надежде углядеть красавицу без одежды. Увы, она уже была в косоворотой белой рубахе, такой, как на обоих деревенских.
Видимо, решила замаскироваться, чтобы в пути не выдать себя необычной одеждой. Не имея длинных волос, мы вполне могли издалека сойти за мужчин.
-«Нашу одежду хочу поберечь», – отозвалась Диксон –«В ней удобней идти пешком. А в лодке можно и в этой».
Схватив еду, дохляк не удержал равновесия даже сидя, свалился набок, застонал.
-Чего ты? – удивился второй.
-Да ты же сам, гад, ногу мне вывернул, а теперь спрашиваешь!
-Ну жаль, башку не скрутил…
«Из-за этой паскуды мною девки командуют», – возникла в голове Ивана мысль, породив новую волну злобы.
Порывшись в мешке, Афанасий вытащил тряпицу с куском сала, что-то коричневое, угловатое, и жёлтое круглое. Ещё поискал в мешке…
-А ножик-то? – крикнул наверх.
Небольшой грубо сделанный нож Дик вертела в руке, взвешивала – сгодится ли, чтобы метнуть? Покачав головой, на всякий случай сунула острый кончик между досок настила. Тонкое лезвие жалобно тенькнуло, обломилось.
Нож упал возле изменника, тот торопливо схватил, глянул, кисло скривился.
-Дурень ты, – насмешливый голос подруги комментировал разочарование Афони. –Кто ж предателю острый нож в руки даст? Иван злорадно заржал.
-Сюда давай! – выхватил мешок.
Квадратная еда оказалась довольно мягкой, губчатой, резалась легко. Поверх коричневого куска здоровяк уложил ломоть сала, очистил сухую шелуху с жёлтого клубня растения. Внутри тот оказался белым, закапал сок. Пища отправилась в рот, с хрустом перемалываемая мощными челюстями, над берегом поплыл острый пряный запах.
Афанасий тоже чавкал, уныло глядя в другую сторону. Из-за лодки появилась Диксон с пустым холщовым мешком и ворохом одежды в руках. Кроме рубахи на ней теперь полотняные штаны, подвёрнутые до колен. Издалека не отличишь от деревенского.
В этой одежде подруга показалась ещё сексуальнее – с загорелыми крепкими икрами, босыми ногами. В ворот рубашки легко запустить руку… Или обе руки снизу, она ведь такая свободная.
Читая мысли, Дик широко улыбнулась. Стала укладывать зелёную одежду в мешок, снаружи привязала пару обуви за шнурки. Мешков оказалось три – каждая из нас получила по одному плюс чистые штаны и рубаху в придачу. Выходит, я стирала напрасно…
-«Ничего, и те пригодятся. Потом не надо будет стирать», – глянула Диксон. –«На лодке это нашла – переоденьтесь, а своё в мешки завяжите. Не так жарко в холщовом, ну и маскировка…»
Укрывшись от посторонних глаз, я надела штаны и рубашку. Непривычно ощущать между ногами грубую ткань. Пожалуй, идти в них по лесу не смогла бы – до крови натрут кожу. Ну а в лодке, может, ничего.
Рубашка села лучше – такая же свободная, как на Дик, внутри ветер гуляет.
Раздеваясь на ходу, появилась Джессика. Я только глянула на её крупные налитые груди, разукрашенные следами поцелуев, и тут же сграбастала подругу в объятия. Слабый стон, сладкая истома были мне ответом.
-«А как же ты, Диксон?» – спросила старшая, ловко стаскивая с меня штаны.
-«Пока втроём не получится», – ответила Дик. –«Но мысленно я с вами».
Одновременно ощутили на губах её поцелуи. Так можно целоваться сразу втроём!
За несколько минут так перепачкались в мокром песке, что пришлось снова идти мыться. А солнце скрылось, быстро уж не обсохнуть. Стали промокать друг друга майкой Джессики – только что мы любили друг друга, а эти невинные прикосновения милых рук опять родили в душе огонь. На влажную кожу надели рубашки и штаны: мне показалось, жар тела высушил капли воды за несколько мгновений. Позвали подругу:
-«Кого из нас ты больше хочешь сейчас? Иди сюда, Дик…»
-«Обеих, девочки, только обеих. Мы займёмся этим в лодке, как стемнеет».
Диксон послала два глубоких поцелуя, заставив нас схватиться друг за друга, чтоб устоять на ногах. Объятия продлились несколько дольше необходимого – я оценила новую одежду Джессики, через неё намного приятнее осязать любимую…
-Надо мужиков схоронить, – пожрав своё сало, объявил Иван.
-Копать-то чем будешь? – недовольно осведомился предатель.
-Ты будешь. Ты убивал, тебе и копать. Казаном можно, песок копать легко.
-Не могу я, – попытался увильнуть от работы Афоня. –Нога болит сильно, вообще ходить не могу.
-Остуди ногу в воде, – велела Дик. Как и все мы, она видела вывих, решила вправить.
Подпрыгивая, Афанасий добрался до мелководья, задрал штаны. Минут через десять подруга сказала выходить и сесть на берегу. Предатель отчаянно трусил.
Полуприкрыв глаза, Диксон устроилась рядом, провела руками над синей распухшей лодыжкой, прислушалась к ощущениям. Как и Джес, я недоумевала:
-«Зачем ты возишься с ним?»
-«Почему бы и нет? Потренируюсь, да и полезно. Не придётся таскать его на руках в лодку и обратно. Не хватало ещё мужиков нянчить».
-«Пусть бугай бы таскал», – подумала я и тут же поняла собственную ошибку.
Мысли Ивана с головой выдавали непримиримое настроение. Верзила обязательно использует первый же подходящий момент для нападения на кого- нибудь из нас. Обтерев насухо руки, я взяла автомат.
-«Убить?» – спросила подругу.
-«Не надо. Как-то не по-людски это, стрелять в безоружного. Пусть нападёт – тогда и…»
-«Рискуешь, Рысь», – подумала ей.
Выражение глаз Диксон напомнило взгляд этого зверя. Смягчив черты лица, она ободряюще улыбнулась, излучила эмоцию уверенности.
Руки ловко крутнули ступню дохляка. Короткий вскрик – мы ощутили его облегчение, деревенский откинулся на песок, боль быстро уходила. «Подох, что ли…» – вяло проползла мысль в голове Ивана.
Вымыв ладони, Дик подвернула повыше раскатавшиеся было штаны, снова полезла в лодку. Её глазами мы видели груз: одиннадцать автоматов и патроны, несколько упаковок водки – по десятку литровых пластиковых бутылок в каждой. Три мешка соли. Несколько пил и топоров, кузнечный молот, тщательно закутанные в дерюгу. Ель предвидела, с ним что-то будет связано, не зря подруге дали имя «Боевой Молот».
«Интересный товар», – думала она, выволакивая из-под скамейки тяжёлый казан. «Большая часть от горилл, а торговля с ними вряд ли возможна – деревенских просто убьют и отрежут уши. Откуда они тогда взяли автоматы и водку?»
Диксон сбросила казан на берег, выбралась сама, взяла автомат, встала спиной к лодке. Кивнула Ивану:
-Ну, бери, копай. Или заставь предателя. Подумала нам, чтобы всё время стояли между лодкой и деревенскими.
Под прицелом трёх автоматов здоровяк поднялся на ноги, подобрал метровый чан для варки пищи. Подумал: «А если напасть, прикрываясь железкой от пуль?» Благоразумно отказался от этой мысли, понимая: обстрел с трёх сторон – верная гибель. Пнул Афоню под рёбра, вымещая бессильную злобу:
-Давай копай, сука, а то второе копыто выверну.
Оценив реальность угрозы, изменник со стоном взялся за казан. Верхний слой песка разгребался легко, а потом пошёл слежавшийся, плотный. Иван сперва просто смотрел за работой, потом стал помогать, подумав: «Иначе до ночи не управимся».
Не спрашивая, отломал острый сук от куста, принялся рыхлить почву. Размер ямы должен был быть весьма внушительным – на четырёх взрослых мужчин. Вырыть её неприспособленным для копки предметом до темноты практически невозможно. Так что смысл в процессе был скорее ритуальный. А главное – во время работы Иван надеялся улучить момент для нападения.
Подземная Жительница вновь удалилась в заросли, понимая, что целую ночь не сможет охотиться, старалась поплотнее набить брюхо.
Проковырявшись пару часов, мужики взмокли, ветерок уже доносил крепкий запах пота. Мы внимательно слушали мысли деревенских. Поскольку за это время ни одна из нас не утратила бдительность ни на секунду, Иван решил заканчивать. Трупы стащили в неглубокую яму, оба несколько раз подряд сделали над ними одинаковые жесты, по-видимому, ритуальные. Потом стали засыпать.
Верзила всё больше раздражался, в голове не укладывалось – как две зелёные девки и молодая, тоже явно глупая баба могли за полдня ни разу не подставиться, не совершить хотя бы одну-единственную, так необходимую ему ошибку? Напряжение росло, мы понимали – если так пойдёт дальше, мужчина скоро сделает глупость сам.
Первой в лодку загрузили зверя с разумом человека. Самостоятельно крыса попасть туда никак не могла. Как только Диксон взяла её на руки, Иван попробовал приблизиться сзади. Мне удалось остановить его окриком и внушением. Просто окрик уже бы не помог.
