Гусак идет, Стелет шею И крылья, Оберегает свой Знатный род И свое Изобилье. Низко над Городом — Облака, Мешанные Со снегами, Но далека Гроза, Далека, — Может быть, За горами… В горнице деровской Казацкая знать, На локоток опершись, Дневует, Светят лампады, И божья мать В блюдца на чай Любовно дует. Чайные глаза у нее, Лик темнобров, Строгая, Чуть розовеют скулы, Но загораживает Деров Божью мать: — Ясаулы! Степняки, Сторожа, на что ж Наши крепости — Наши славы, — Курсаки, травяная Мелкая вошь Мутит бунт И режет заставы? Оспода, На штандарте Вашем — цари, Ваши сабли Не живы, что ли, Чтоб могли В степях дикари Устюжаниных Брать в дреколье? И ярковских Соколов брать? Мы дождемся, Когда каргызы Будут, мать Твою в перемать, На поповских Парчовых ризах! Кто владеет Степной страной? Нынче бунт соляной, — Так что же, Завтра будет Бунт кровяной? Соль в крови — И железо тоже! Сторожа-станишники! Грызут усы Сторожа. А Хаджибергенев Головой качает: — Джаксы. — Он поджал Под себя колени. Он бежал От степей, Хвост поджав, С долгой улыбкой В глазах косых. Правы есаулы, Хозяин прав, Хаджибергенев Любит их! Хаджибергенев Знает Их!
