белым оперением станет итогом моей бестолковой и бессмысленной жизни.
Старший хоринг внимательно взглянул на меня и потянулся к сумке, висящей на боку.
– Держи!
Он бросил мне одежду. Тонкой кожи брюки и рубашку, похожие на костюм джурайских фехтовальщиков, короткие сапожки, больше смахивающие на женские, но моего размера, и плащ. Поймав плащ, я чуть не задохнулся от удивления: это был мой любимый глухой плащ, по которому я уже успел истосковаться с тех пор, как покинул Дренгерт!
Ну, хоринги, ну дают!
Единственное, что слегка раздражало меня, – это отсутствие оружия. Гурунарских ножичков и хадасского кинжала под плащом. Но Тури они сейчас нужнее… Точнее, не сейчас. Сейчас она как раз станет карсой. Нужнее четтанским днем. Как там она, кстати? Как Ветер и Корняга? Надеюсь, с ними все в порядке.
– Пойдем. Меня зовут Роэн. Его, – хоринг указал на молодого товарища, – Халимор. Как зовут тебя, мы знаем.
Молодой хоринг коротко кивнул. В его взгляде не было ненависти, только легкое любопытство. Похоже, он действительно еще совсем юн. Даже по людским меркам.
– Как вы меня нашли? – спросил я зачем-то.
Роэн улыбнулся одними губами; глаза его остались холодны.
– Мы знали, что ты идешь за нами. Но с вулхом говорить бессмысленно. Поэтому мы дождались превращения.
– Знали? – поскучнел я. – Где я потерял осторожность? Во время охоты?
– Мы знали, что ты пойдешь за нами, еще у Знака. Во время разговора с Аншаном.
– Но откуда, Смутные дни? Я сам этого тогда еще не знал! – Я слегка повысил голос, изумляясь все сильнее.
Роэн слегка качнул головой.
– Когда живешь долго, начинаешь видеть события еще до того, как они произойдут. Не удивляйся, анхайр. Тебе этого не понять, хоть ты и проживешь дольше любого человека. Но по сравнению с нами твоя жизнь – миг. Так что прими все как есть, и пойдем к костру.
Я направился за хорингами, привычно придерживая полы плаща. Впервые я заметил, что на звездном пересве… ночью холоднее, чем любым днем. Даже синим, облачным и дождливым.
Остальные хоринги сидели вокруг костра, задумчиво глядя на пламя. Это и я любил. Есть в мире вещи, на которые можно глядеть бесконечно, сколько на свете ни живи. Например, живой огонь. Или морские волны, что одна за другой накатываются на песчаный берег.
– Здравствуй, анхайр Моран, – обратился ко мне предводитель Старших. Я узнал его. Его звали Ульфенор. Это он говорил с магом Аншаном у Знака.
– Здравствуйте, Старшие, – сказал я, стараясь вложить в приветствие все почтение, на которое был способен.
А ведь совсем недавно я и в бреду подумать не мог, что буду беседовать с хорингами вдали от Дренгерта и вообще от Юбенских земель. Да еще ночью, когда на небе вместо одного из Близнецов таинственно светят тысячи синеватых звезд, и шепчут на ухо загадки высей.
Интересно, почему среди звезд нет ни одной красной, как Четтан? Надо будет спросить у хорингов, если получится.
– Ты пришел поговорить с нами. – Ульфенор коротким плавным движением обернулся ко мне и в упор взглянул. Прямо в глаза. – Так говори.
Я задумался. Мыслей было много, но все какие-то непричесанные, неоформленные в слова. С чего начать? С того, что я слышал прошлым синим днем у Знака?
– Я вижу, ты не вполне готов к разговору, – бесстрастно сказал Ульфенор. – Мы понимаем тебя, анхайр. Садись. Такие речи не пристало стоя произносить и стоя выслушивать. Садись, выпей и говори, что думаешь. Можешь даже не слишком стараться говорить красиво – мы поймем.
Я опустился на плоский камень, нагретый Четтаном за день. Приложился к походному кубку из рога – питье хорингов было прохладным и чуть сладковатым; кажется, оно восстанавливало силы и отгоняло сон и усталость. В походе – незаменимая вещь. Вкусным я бы его не назвал – просто оно ни на что не было похоже.
– Вчера я слышал много разного, там, у Знака, – начал я осторожно. – Как я понял, мы все идем в одно и то же место.
– Ты правильно понял, анхайр. Мы идем в У-Наринну. Но не жди, что мы тебе откроем глаза на все, что уже произошло, на все, что происходит, и на все, что еще только может произойти. Этого мы не сделаем, не важно почему.
– Я догадываюсь – почему. В У-Наринне каждый должен действовать по велению сердца и разума, и лучше заранее ничего не знать. Так?
– Почти. Что касается тебя – так. Что касается остальных – отнюдь.
– Ладно. Могу я спросить, почему вы вдруг изменили отношение ко мне и… – я замялся, – моей спутнице?
– К девушке-мадхету? Но ты уже слышал – сначала мы приняли вас за посланцев Седракса. А Седракс наш враг, причем враг заклятый, с которым невозможны компромиссы и соглашения. Он рвется к власти, и мы ему мешаем. Мой народ почти исчез с лица мира – отчасти стараниями Седракса. Кстати, если Седракс победит в этот раз, та же участь ждет и вас, оборотней.
Кроме того, не забывай, что первыми на вас напали хоринги, но не мы. На вас напал Иланд, а он молод и неопытен.
Ульфенор вдруг печально вздохнул.
– Был молод и неопытен. Следовало всего лишь предупредить его о нашем пути. Тогда он, Винор и Лейси остались бы в живых. Да и Фиссен с Аэд Шанаром – тоже.
Речь шла о трех хорингах, убитых мною и Тури на перевале. И о тех, что полегли позже, когда мы сумели ускользнуть из Сунарры. Я искоса взглянул на хоринга-вожака. Похоже, он не собирался мстить мне за смерть сородичей.
– Можешь не бояться нашего гнева, анхайр. Мы понимаем, что Иланд загнал вас в тупик, и глупо с его стороны было ждать от вас покорности. Свою жизнь каждый продает подороже. Вы оказались сильнее, потому что больше похожи на людей, чем мы. Что ж, такова воля Вечности. Я преклоняюсь перед Иландом – он хотел спасти народ хорингов, но ему не повезло. В его смерти и смерти его друзей больше виноват я, не предупредивший никого из молодых магов об уходе в Путь. Я хотел сделать все сам… Быстро же пришло время первой расплаты с Вечностью!
Я вздрогнул. В словах Ульфенора сквозила странная безжалостность к себе и к миру. У людей не бывает такого отношения к событиям – бесстрастного, абсолютно непредвзятого. Хоринги же были явно способны на подобные оценки и мысли.
– К тому же Тил и Ганион отомстили вам за Иланда, Винора и Лейси. И за Фиссена с Аэд Шанаром. А значит, между нами больше нет счетов.
Я взглянул на остальных хорингов. Вроде бы я даже узнал двоих, тех, кого видел перед смертью. Они смотрели на меня совершенно спокойно, без зла, лишь с хорошо заметной грустью. Тьма! На убийцу Тури я бы не смог глядеть без ненависти, и уж точно никто не обнаружил бы у меня в глазах грусти. Наверное, это потому, что я не хоринг, а оборотень, а оборотни слишком похожи на людей.
– А Тил и Ганион тогда все еще считали нас посланцами Седракса, или уже…
– Посланцами Седракса, – отрезал Ульфенор. – Иначе вас бы не тронули.
– Понятно, – кивнул я. – Еще вопрос: вы знаете того, кто отправил нас с Тури в Каменный лес?
– Знаем. Вас отправил Ассанг. Ты скорее всего встречал его под одной из масок, и, конечно, под другим именем. Думаю, что под именем Лю-чародея.
Я усмехнулся. Что ж! Унди мог бы мною гордиться. Как я и ожидал, Лю тоже всего лишь маска. Маска мага по имени Ассанг. Ну и имя, прости добрая динна! Вильту такое носить. Или змею какому-нибудь. Так и чудится что-то холодное, скользкое и с раздвоенным языком.
– К Лю… э-э-э, Ассангу, надо понимать, вы не питаете столь теплых чувств, как к Седраксу?
