Сударева Инна
Маг в пижаме
Про мага Иллариона и Жёлтого дракона
Не так, чтоб очень давно, и не так, чтоб очень далеко, жил да был на планете Земля маг. Очень крутой. Звали его Илларион.
Он был сведущ в белой, черной, пестрой и бесцветной магии. А еще здорово разбирался в физиогномике. Стоило ему на человека глаз свой голубой просто скосить, и все об этом человеке Илларион мог рассказать: кем работает, что из выпивки предпочитает, конфликтен или нет, на каком боку спит, ну и о прочих личностных и биографических подробностях мог чародей поведать. Это умение ему очень помогало в жизни.
Таким вот образом волшебник, например, себе девушку выбрал. Чтоб и красавица, и не стерва, и в постели не тушевалась и всякое-такое умела. В общем, идеальную красавицу Илларион себе нашел. По имени — Моника. Но Илларион ее называл упрощенно — Моня, и девушка не обижалась на такое обращение, потому что форма ее соблазнительных губ указывала на то, что Моника нисколько не обидчива.
Жили маг и его любимая душа в душу в шикарном трехэтажном замке со всеми удобствами, на берегу лазурной альтернативной Адриатики. Пили вино, коньяк и компоты, ели мясные, рыбные, овощные и крупяные блюда. В общем, не скучали и не тяготились бытием. Иногда выбирались погулять в Рим или Венецию, или отправлялись на дальние норвежские фьорды, или в полные тайн леса Амазонки. В общем, бывали там, где хотели. Если хотели…
Но однажды со стороны альтернативных заснеженных Альп прилетел в края, где жили Илларион и Моника, дракон с явными преступными намерениями. Есть мнение, что злым он был из-за избытка желчи. И этому есть доказательство — дракон был Желтым. Его так и звали — Желтый дракон. Иногда, за глаза, едко обзывали Желтком. Иногда — Протухшим Желтком.
Наверняка, дракону постоянно болела печень, ведь он вечно пытался кого-нибудь уязвить и обидеть, а это часто делают именно те, у кого нутро побаливает.
Так что налетел на замок Иллариона Желтый дракон и похитил прекрасную Монику, которая как раз вышла на балкон, чтоб позаниматься йогой в лучах восходящего солнца.
Илларион как раз крепко спал, замотавшись в верблюжье одеяло и зарывшись головой в подушку из экологически чистого пуха. Он не разделял пристрастий Моники к йоге и ранним побудкам, поэтому и проворонил чрезвычайное происшествие, которое произошло на балконе ровно в шесть ноль-ноль по альтернативному итальянскому времени.
Когда маг проснулся, он очень удивился, не обнаружив на прикроватном столике расписного под хохлому подноса с кофе и круассанами (все это каждое утро приносила ему сексуально растрепанная Моника). Илларион нахмурился, углубился внутренним оком во временную спираль, чтоб просчитать события последнего получаса, и с изумлением увидел, как какой-то дракон весьма болезненного и маргинального вида цапает когтистыми лапами зевающую Монику с балкона и несет ее к Альпам, где холодно, ветрено и нет spa-салонов и солярия.
Илларион встал с постели, почесал то, что чешут все мужчины во всем мире, встав с постели, а именно — глаза, и пошел умываться, бриться и чистить зубы. Потому что решать проблемы неумытым, небритым и с ночным запахом изо рта — неэстетично и не круто.
Через полчаса маг плотно позавтракал, потому что на пустой желудок вообще бессмысленно выходить из дома, принарядился в алый шелковый халат с золотыми хризантемами и вышел на достославный балкон.
Зевнул и щелкнул пальцами.
В воздухе тут же возник ошалевший от резкого перемещения в пространстве Желтый дракон и не менее ошалевшая Моника.
— Тебя, скотина, я на коврик пущу, — сообщил о своих намерениях дракону Илларион. — А тебя, милая, я жду в спальне. Так что быстренько, приведи себя в порядок и обязательно надень те черные чулочки. Ну, ты знаешь…
Вот такая вот история.
Почему короткая? Потому что маг Илларион был ну очень крутым и со всеми проблемами справлялся, не выходя из дома.
Май 2007 года
Миграция магической мелочи
В альтернативную Италию пришла весна. Зазеленели оливковые рощи и виноградники, запели звонкие брачные песенки средиземноморские пташки. А вот в альтернативную Австралию как раз нагрянула осень, и там сезонно заскучали крокодилы, сумчатые волки и, конечно, широконосые аборигены.
А красавица Моника, налюбовавшись солнцем, встающим над лазурным Адриатическим морем, собрала свои роскошные рыжие волосы в хвост, надела голубой джинсовый полукомбинезон с уймой кармашков и с хрустальным брелоком в виде цветка василька на одной из шлевок, покрыла голову широкополой шляпкой из первоклассной итальянской соломки, руки упрятала в резиновые перчатки яркого апельсинового цвета, потом сунула изящные ножки в синие сапожки, взяла с мраморного столика тяпку с рукояткой из полосатого оникса и отправилась в сад — высаживать луковицы гиацинтов в грунт.
Могущественный (во всех отношениях) чародей Илларион молвил восхищенное 'а-ах!', провожая глазами фигурку своей замечательной (тоже — во всех отношениях) девушки. А потом вновь расслабился в льняном гамаке, заложил руки за голову и продолжил неспешное сочинение поэмы о нелегкой судьбе крутого мага в жестоком мире:
Беды, горести — повсюду.
Там — дракон, сям — чудо-юдо.
В небесах — крылатый бес,
А в лесах — дремучий лес…
Сии вирши Илларион декламировал сове, а та, крепко спала, как и положено ночной птице в светлое время суток, крепко уцепившись лапами за ветку клена, к которому крепился гамак чародея.
Все, что выдавал в эфир Илларион, фиксировалось на рисовой бумаге самопишущим гусиным пером, выкрашенным в алое и желтое. Полупрозрачный лист висел в воздухе, а перо бегало по нему, выписывая изящным почерком сочинения крутого мага.
— Нет, — буркнул волшебник, почесав затылок. — В лесах — дремучий лес. Что-то тут не то. Художественности не хватает, образности… Мда, — и нахмурил лоб — это должно было помочь ему найти более удачный вариант.
Полосатое перо тоже на минуту задумалось, а потом решительно вымарало попавшую в немилость строчку.
Над альтернативой забракованному Илларион размышлял довольно долго. Но ничего такого не умыслил, а потому решил отложить написание поэмы на вечер, и закрыл глаза, чтоб вздремнуть. После объемной умственной работы мозги требовали отдыха и сна.
Перо и бумага исчезли.
Стало тихо-тихо — даже ветер перестал шуршать листьями деревьев и кустов.
Только чайки покрикивали где-то над белыми скалами, да жужжал толстый шмель над тарелкой с апельсинами…
Шмель и чайки не зря старались — их звуки были угодны релаксирующему Иллариону: магу под них слаще дремалось. А все остальное затихло именно потому, что мешало чародею спать…
— Ай! Ай! — испуганный писк Моники разнесся по поместью. — Господи! Опяа-ать! Это невозможно!
Всемогущий маг Илларион слишком резко был выдернут из своего сна, поэтому, подхватившись из положения «лежа» в положение «сидя», кувырнулся из гамака на мраморный пол. Больно ушибся животом и коленками и разбил нос.
— Мама мия! — возопил Илларион, встав на четвереньки и воззрившись на пятно крови, что осталось на голубой плите. — Давненько я так не отгребал от мира…
Он поднялся, подтянул шелковые пижамные штаны, сползшие с пояса на бедра, и щелкнул пальцами, врачуя страдающий нос. Кровь пропала, боль пропала, но настроение не особо поправилось.
Как раз мимо прошествовала Моника, топая синими сапогами по голубому мрамору и размахивая руками, как некий бравый гвардеец.
— Даже не пытайся меня уговаривать! — заявила она, сверкнув глазами в сторону мага. — Я уезжаю к маме!
— Моня! — с мольбой в голосе воззвал Илларион.
— Нет-нет-нет! К маме я! — сжала кулаки девушка и скрылась в доме.
Через минуту оттуда понеслось:
— Я не буду терпеть этих безобразников! В прошлый раз они уперли все мои папильотки, сожрали мюсли и разбили мои любимые чашки!
— Им нужны были черепки для мавзолея. А из твоих фарфоровых чашек получился замечательный мавзолей, — попытался оправдать «безобразников» Илларион. — До сих пор украшает западный склон…
— Плевать мне на их мавзолеи! — заявила Моника, на миг высунувшись в окно гостиной. — Я не понимаю: почему мы вообще должны терпеть эту мелкую сволочь? Почему мы не можем переселиться?
— Ну, дорогая, ты же знаешь: я, как маг, обязан давать пристанище мелконогам на время их сезонной миграции…
— Вот ты и давай! — выдохнула Моника, являясь на порог с двумя сумками в руках. — Ты же маг. А я — к маме!
Илларион тут же бросился вперед, чтоб помочь девушке с багажом, но она сердито протопала мимо, подвинула мага сумками. Одетая, как и была — в джинсовом комбезе, резиновых сапогах и в соломенной шляпке. Только перчатки сняла.
Вышла за калитку, села в белый Пежо-'жучок' и рванула по дороге куда-то на север, обдав выбежавшего следом чародея ароматным выхлопом,
