можно короче. - Мелилот заколебался, пытаясь оценить глубину и причины скверного настроения Кликитагха. - Если вы случайно опасаетесь, что я могу нарушить границы приличия и потребовать от дамы каких-либо интимных отношений, на которые сейчас имеете права лишь вы, то умоляю вас обратить внимание на явные признаки моей недееспособности в данной области.
Лицо Кликитагха осталось все таким же непроницаемым. Мелилот сообразил, что от испуга заговорил чрезмерно официальным и высокопарным стилем, совершенно непонятным для чужестранца. И поспешно поправился:
- Жарвина сказала все правильно. Комната для гостей в вашем распоряжении. Я бы хотел поговорить с вами, пока вы будете находиться в Санктуарии, о вашей родной стране, о ее языке и письменности. Для меня было бы большим удовольствием послушать ваши рассказы.
И было бы безнравственным отпустить вас в какую-нибудь кишащую блохами таверну вроде 'Распутного Единорога'. Потому я предлагаю вам остановиться у меня в доме до тех пор, пока вы не уладите здесь все ваши дела. Чувствуйте себя свободно, как...
Мелилот запнулся, не закончив фразы. Кликитагх нахмурился еще пуще прежнего. Рука чужака потянулась к рукояти меча - он отказался расстаться с оружием, хотя находиться в гостях и тащить за собой меч, когда усаживаешься за стол, - что может быть невежливее? Поверх его руки легла рука Жарвины, тонкая, но почти такая же сильная. С кислой улыбкой женщина сказала:
- Ты расстроил несчастного ублюдка. Не удивляйся. Я сейчас его отведу, утихомирю, а потом вернусь.
* * *
'Умиротворение' Кликитагха длилось так долго, что Мелилот начал подремывать - сказалось выпитое вино, - и уже подумывал о том, чтобы перенести эту беседу с Жарвиной на утро. На улице темнело. Приближалось наступление ночной тишины, после которого его гуси начнут реагировать на любой шум. Но тут Жарвина вернулась, - бесшумная, словно тень. Из одежды на ней была только собственная кожа. Женщина спокойно опустилась на стул. Мелилот отметил, что его догадка о шраме на груди оказалась верной.
- Уф! - воскликнула Жарвина, потрудившись все же понизить голос. Если бы я знала, сколько беспокойства может причинять Кликитагх, я бы никогда не согласилась ему помочь. Слушай, может, ты все-таки проявишь немного сочувствия к бедняге?
- Лично я, - проворчал Мелилот, - нахожу, что самое простое в мире, это стараться никого не жалеть. Чем он тебя околдовал? На моей памяти ты никогда не жалела никого, кроме себя, - ну и, может, еще Инаса Йорла.
Жарвина вскинула кружку, словно собираясь швырнуть ею в Мелилота, но когда он невольно дернулся, с кривой усмешкой опустила руку. Кружка оказалась пустой. Жарвина огляделась по сторонам и заметила девочку, тихо дремавшую в углу. Должно быть, Жарвина вспомнила времена, когда ей самой приходилось прислуживать Мелилоту за столом, а потому решила заняться самообслуживанием. Она налила себе вина, осушила кружку, снова наполнила ее и вернулась на прежнее место.
- Ну ладно, - вздохнула женщина. - Пожалуй, лучше будет, если я расскажу тебе историю Кликитагха.
- Я бы предпочел услышать, как идут дела с...
- Дела подождут до завтра! - прервала Мелилота Жарвина. - Или даже до послезавтра.
- Этого я и боялся, - пробормотал хозяин скриптория. - Каждый раз, когда ты возвращаешься в Санктуарий, в первый день у тебя обязательно находятся неотложные дела... Кстати, если на этот раз у тебя хватит денег, чтобы заплатить Инасу Йорлу за удаление шрама со лба, - Мелилот слегка оживился, - у тебя больше не будет появляться такой настороженный взгляд каждый раз, как ты откидываешь со лба челку.
- Да, это правда. Завтра я собираюсь посетить Инаса Йорла, как делаю это всегда.
Жарвина смотрела не на Мелилота, а на несколько поблекший, но все еще великолепный расписной потолок. Лампы И огонь от догорающих в камине поленьев отбрасывали на потолок причудливые тени, как будто какой-то волшебник подслушивал их разговор, и теперь отвлекал внимание, чтобы подновить заклинание невидимости.
- Но на этот раз Инас Йорл нужен не только мне.
- Для... него? - Мелилот, потянувшийся в этот момент за собственной кружкой, был так поражен, что чуть не расплескал ее содержимое.
- Да, для него.
Воцарилось длительное молчание, прерываемое лишь потрескиванием поленьев.
Потом с улицы донесся шум: стук сапог по мостовой. Это был ночной патруль, который состоял из людей, усвоивших здешние богомерзкие критерии порядка. Патрульные выходили на дежурство не иначе как в двойном составе, настолько беззаконным и неуправляемым был город - плавильный котел последнего отребья. Гуси привыкли к шагам патрульных, и вожак стаи отметил их проход всего лишь недовольным шипением.
Мелилот задумчиво посмотрел, как по шторам пробежал и исчез отблеск фонаря, который несли с собой стражники, и сказал:
- А ты уверена, что он не наложил на тебя какое-нибудь заклинание? В прошлом году ты мне сказала, что это будет твой последний визит к Инасу Йорлу. По крайней мере, последний, вызванный личными причинами. Ты сказала, что перестанешь к нему ходить после того, как твоему лицу будет возвращен такой же вид, как... - Мелилот кашлянул, прикрыв рот пухлой рукой, - как прочим частям твоего тела.
- Может, я еще передумаю, - пробормотала Жарвина. - Иногда совсем неплохо иметь возможность отвадить нежелательного поклонника, просто проделав следующее, - женщина опустила брови и взглянула на Мелилота из-под двух изящно очерченных дуг. Взгляд Мелилота против его воли тут же оказался прикован к ужасным, мертвенно-бледным рубцам, покрывающим лоб Жарвины и делающим ее красивое лицо более отталкивающим, чем наихудшие изобретения ястребиных масок.
- Но с ним эта штучка не прошла, - догадался Мелилот.
- Да. Сперва я пробовала. На него не подействовало. Тогда Кликитагх заинтересовал меня, - Жарвина мастерски воспроизводила последний звук имени. Мелилот, к стыду своему, понял, что ему придется попрактиковаться раз десять вслух и наедине, прежде чем он решится обратиться непосредственно к чужестранцу.
- И что же было потом?
- Потом я обнаружила, что с человеком может случиться и кое-что похуже того, что мне пришлось перенести в детстве.
На мгновение лицо Жарвины омрачили давние воспоминания. Мелилот вздрогнул. Он знал, о чем думает Жарвина. Девочку многократно изнасиловали, потом избили кнутом и оставили умирать среди развалин ее родного села Роща - которое теперь называлось Забытой Рощей, - когда ей едва исполнилось девять лет... Неужели бывает что-то хуже?
Видимо, Жарвина встретила человека, которому, на ее взгляд, довелось страдать еще сильнее. Что же за чудовищные события омрачали прошлое Кликитагха?
- Расскажи мне его историю, - хрипло попросил Мелилот.
* * *
- Давай, - после некоторого раздумья сказала Жарвина, - начнем с причины, по которой Кликитагха оскорбило твое предложение погостить у тебя в доме. Я знаю, что ты не сделал бы такого предложения, если бы не рассчитывал на ответную услугу. Это, конечно, не совсем относится к теме беседы, но должна заметить, что все, что Кликитагх сможет рассказать тебе о своем родном языке, окажется абсолютно бесполезным. Я не спрашивала, умеет ли он писать, но если и даже и так, это тоже тебе не пригодится.
- Послушай, но знание любого редкого языка...
- В том числе мертвого? Такого, который вышел из употребления много веков назад?
- Что?! - Мелилот подскочил на стуле, при этом ненароком смахнул со стола кружку. Хорошо, что она оказалась пустой.
- А ты что, не веришь, что в древности тоже существовали великие маги? - с вызовом спросила Жарвина.
- Ты хочешь сказать... - Мелилот медленно откинулся на спинку стула и снова привычно ссутулился, глядя куда-то в пространство.
- Именно!
