Испытание адом

– Я помню, Говард, – терпеливо сказал Бенджамин.

– Тогда как же, во имя Господа испытующего, будет этот… как его, Девон? – Протектор кивнул, и старик раздраженно пожал плечами. – Вот-вот, Девон, как он собирается заработать такое доверие? На него и сторонники леди Харрингтон будут посматривать искоса, а что уж говорить о настоящих ретроградах?

Клинкскейлс воздел руки, и Бенджамин кивнул, втайне радуясь тому, что сумел пробудить в старике былую энергию и неравнодушие. Мозг Клинкскейлса работал четко: в своих рассуждениях он шел тем же путем, каким прежде прошли Протектор с канцлером.

– Другое дело, – продолжил Клинкскейлс, увидев одобрительный взмах руки Бенджамина, – будь у нее сын, пусть даже не рожденный на Грейсоне. В таком случае прямое право наследования не вызывало бы сомнения. Но мне даже думать не хочется, к чему может привести попытка добиться от Ключей признания наследником родича по боковой линии. «Реставрация Мэйхью» – это, конечно, хорошо, только никакая реставрация не поможет вам, если вы попытаетесь действовать в обход Конклава.

– Ты безусловно прав, но…

– Да какие тут «но», Бенджамин! – взревел Клинкскейлс – Если ты вбил себе в голову, что сумеешь в чем-то переубедить нашу фракцию матерых мракобесов, значит, твое дурацкое иностранное образование начисто отбило тебе чутье! Ты же сам признал, что в тот раз тебе пришлось продавить совершенно невероятный конституционный прецедент. И ведь что бы ни заявляли Мюллер и его банда вслух, в ее присутствии, они так никогда и не простили ей того, что она – иностранка, женщина и острие твоих реформ. И ты думаешь, они просто так проглотят, если ты навяжешь им нового иностранца – да еще иностранца, у которого нет Звезды Грейсона!

– Если бы ты позволил мне закончить фразу, Говард, – на редкость терпеливо произнес Бенджамин (глаза его, однако, заблестели: наконец-то вернулся прежний Клинкскейлс, ворчливый, желчный и совершенно невыносимый), – то именно этот пункт наших рассуждений я бы тебе и разъяснил.

– Ну давай, разъясняй, – буркнул Клинкскейлс, воззрившись на него с прищуром, и откинулся в кресле.

– Благодарю. Так вот, ты совершенно прав насчет реакции Ключей на любое мое решение, если в результате Ключ Харрингтон перейдет иностранцу. О Девоне Харрингтоне я практически ничего не знаю, а потому не могу судить, выйдет ли из него землевладелец. Насколько мне известно, он профессор истории, так что, не исключено, справится с делом лучше, чем можно ожидать от иностранца. Но с тем же успехом он может оказаться кабинетным теоретиком, совершенно не подготовленным к тому, чтобы принять на себя бремя и ответственность управления ленным владением.

– Да-да, а леди Харрингтон, безусловно, была к этому прекрасно подготовлена, – промурлыкал Прествик.

Бенджамин невольно фыркнул, но ответил без промедления:

– Именно так, Генри. Прекрасно подготовлена, и вел ее Господь-утешитель. – Он умолк на несколько мгновений, и глаза его потеплели от нахлынувших воспоминаний, уже не омраченных горем. Затем он встряхнулся. – Но вернемся к профессору Харрингтону. Я вообще сомневаюсь, что ему когда-либо приходило в голову, что он станет наследником леди Хонор. Имеем ли мы право перевернуть его сложившуюся жизнь вверх тормашками? И даже если мы решим обратиться к нему с таким предложением, примет ли он Ключ?

– А ведь если мы не предложим ему Ключ, – веско сказал Прествик, – мы лишь откроем соседний ящик Пандоры.

Клинкскейлс уставился на него с недоумением. Канцлер пожал плечами.

– По договору с Мантикорой Протекторат и Звездное Королевство взаимно признают внутренние законы обоих государств, включая брачные, имущественные и наследственные. По законам Мантикоры Девон Харрингтон является наследником леди Хонор: именно к нему переходит ее мантикорский титул. Он станет графом Харрингтон, и…

– Что – и? – нетерпеливо подстегнул Клинкскейлс, поскольку Прествик вдруг замолчал.

– И если он не получит от нас предложения вступить во владение леном, но пожелает этого, ничто не помешает ему обратиться в суд, дабы потребовать Ключ Землевладельца на основании межгосударственного договора.

– Подать в суд на Протектора и Конклав? – изумился Клинкскейлс.

– А почему нет? – пожал плечами канцлер. – У него была бы очень сильная позиция даже перед нашим Верховным судом, и уж совершенно непробиваемая – перед Судом королевской скамьи. Я бы с интересом выслушал его аргументы и наблюдал за слушаньем процесса. Вот уж будет прецедент так прецедент! Хотел бы я посмотреть на вас тогда.

– Но… – Говард, возмущенный и растерянный, обернулся к Протектору. – Ты же Протектор!

– Ну да. Но я, между прочим, еще и реформатор, помнишь? Я если я настаиваю на том, что землевладельцы должны поступиться своей властью и ограничить автономию в пользу Конституции, я обязан подчиняться ей и сам. А Конституция ясно провозглашает приоритет межгосударственных соглашений перед внутренним законодательством. Конечно, Верховный суд, учитывая особенности наших законов о наследовании, может замурыжить это дело на долгие годы – что, замечу, не лучшим образом скажется на ходе реформ, а возможно, и военных действий. Но ведь никто не помешает Девону обратиться в суд на Мантикоре, где моментально, на абсолютно законных основаниях вынесут решение в его пользу. Это породит юридическую коллизию, которая, в разгар войны с хевами, не нужна ни нам, ни Звездному Королевству. Скверно получается, Говард. На редкость скверно.

– Согласен, – буркнул Клинкскейлс.

Он вдруг прищурился, оперся обеими руками о посох, подался вперед, с подозрением глядя на Протектора, и повторил:

– Я согласен, ваша светлость. Только ведь я вас знаю с пеленок. Вы что-то задумали. Вы все обдумали и решили заранее, еще до того, как вызвали меня, верно?

– Ну… в общем, да, – признался Бенджамин.

– Ну колитесь, ваша светлость, – мрачно буркнул старик.