предупреждал Диамато. Если расчеты Фугимори верны, эти корабли намерены сойтись с нами не ближе, чем на дистанцию ракетного удара, а ЛАКи, как известно, атакуют мощным энергетическим оружием ближнего действия. Чтобы использовать его, им необходимо большее сближение.
– А не могут тяжелые корабли поддержать атаку ЛАКов ракетным ударом с дальнего расстояния? – спросила О'Фаолайн.
Гроунволд посмотрел на нее с интересом и уважением.
– Нельзя исключить и такое, мэм. Но, опять-таки по моему разумению, у них на уме другое. Атака ЛАКов означала бы, что они вознамерились серьезно защищать систему, а в таком случае они не послали бы супердредноуты на перехват по вектору, который позволяет нам при желании очень быстро разорвать контакт. Нет, желание поддержать вступившие в ближний бой ЛАКи заставило бы их подойти гораздо ближе. – Он покачал головой. – Нет, сдается мне, у них там где-то затаились супердредноуты с ракетными подвесками. Если разведка не ошибается, манти не могут иметь в этом секторе больше шести, в крайнем случае восьми кораблей стены, а их подвески, хоть и хороши, но не настолько, чтобы уравновесить то количество, которое буксируем мы. Если эти корабли приблизятся к нам на расстояние ракетного удара, с ними будет покончено.
– Прекрасно, Адам. Начинаем сброс подвесок, – приказал контр-адмирал Трикупис.
Коммандер Таусон кивнул.
– Слышали приказ адмирала? – сказал он, повернувшись к своим помощникам, и его мягкий, грейсонский акцент зазвучал непривычно резко. – План «Браво-три». Приступить к выполнению!
Принимая доклады, Трикупис не отрывал взгляда от экрана, на котором стали, подобно россыпям алмазной пыли, появляться выпускаемые в пространство скопления подвесок. Они еще не запускали ракеты, а выбрасывались за корму каждого из супердредноутов, а потом захватывались тяговыми лучами кораблей сопровождения. Корабли класса «Харрингтон» позволяли командиру оперативной группы двигаться с максимальным ускорением, не беспокоясь о буксируемых подвесках и их влиянии на ускорение. Он мог развернуть необходимое количество их с кораблей непосредственно перед вступлением в бой.
На глазах Трикуписа «Велизарий» выпустил в пространство четыре автономных платформы РЭБ, каждая из которых в диапазоне восприятия вражеских сенсоров должна была выглядеть супердредноутом, пытающимся укрыться с помощью маскирующей системы. Глядя на них, Трикупис усмехнулся. Само собой напрашивалось предположение, что ложные супердредноуты выпущены для того, чтобы обманом заставить хевов выйти из боя. Но цель была совсем иной… и о чем Аристид искренне сожалел, так это о невозможности разместить их еще больше. Увы, больше четырех фантомов ему было не сотворить.
Понаблюдав за разлетавшимися брызгами света еще несколько мгновений и удостоверившись, что все, кому полагалось, принимают подвески на буксир как было запланировано, он переключил внимание на хевов. Противник явно засек по меньшей мере часть сил пикета и теперь менял курс, собираясь идти на сближение.
Изменил курс и адмирал Мэлоун, которому предстояло выйти на огневой рубеж через несколько минут. Правда, хевы уже находились в пределах досягаемости ракет Трикуписа, но тот имел строгий приказ не демонстрировать подавляющее преимущество в дальнобойности, которое имели пташки «Призрачного всадника».
Впрочем, и те достоинства «Призрачного всадника», которые ему было позволено сегодня проявить, делали ракетную дуэль абсолютно не выгодной для хевов… правда, в том случае, если в бою новшества проявят себя не хуже, чем на учениях. Если догадки Аристида относительно стратегии, разработанной адмиралом Капарелли и гранд-адмиралом Мэтьюсом верны, потеря Элрика обещала обернуться выигрышем для Звездного Королевства, ибо хевам предстояло заплатить за это сомнительное приобретение слишком дорого. Он не знал, сколько кораблей Мэлоуна удалось засечь неприятелю, но его тактики удерживали на прицеле все вражеские супердредноуты. Там, где недоставало чувствительности бортовых сенсоров, помогали усовершенствованные разведывательные зонды, также являвшиеся частью многообещающего проекта «Призрачный всадник». Это превращало корабли хевов из грозной боевой силы в мишени.
Однако чем дольше присматривался Аристид к боевому порядку наступающих, тем больше ему казалось, что он имеет дело не с Народным, а с Королевским флотом. Особенность данного боевого построения заключалась в его исключительной плотности: корабли находились на минимальном расстоянии один от другого, позволявшем лететь без перекрытия импеллерных клиньев. Это ограничивало свободное пространство для защитных маневров против атакующих ракет, однако, с другой стороны, позволяло кораблям прикрывать друг друга противоракетными системами и, после поворота «все вдруг», создавало почти непроницаемую стену из клиньев. Разумеется, бреши между клиньями оставались, и некоторые ракеты могли проскочить в них, но лишь немногие. Собственные клинья атакующих ракет достаточно широки: чтобы ракета прошла в щель, не задев своим клином корабельного, требовалась высочайшая точность наведения. А соприкосновение ракетного клина и клина звездного корабля повлекло бы за собой мгновенное разрушение менее мощного клина со взрывом, сила которого превратила бы ракету в пар.
Необычными Трикупису казались не только межкорабельные интервалы, но и то, как располагались супердредноуты относительно центра строя.
– Адам, вы присмотрелись к интервалам в их стене? – спросил он Таусона.
Грейсонский коммандер удивленно поднял брови.
– А что в них такого, сэр?
– А вы взгляните, – сказал Трикупис, нажав несколько клавиш, чтобы подсветить единицы, к которым хотел привлечь внимание операциониста. – Видите центр построения? Строй сформирован в виде усеченного конуса, указывающего прямо на нас. Разделение в вертикальной плоскости одинаково и для кораблей в конусе, и для всего остального боевого порядка, прочие корабли определенно развернуты перпендикулярно к вектору нашего приближения.
– Я понял, что вы имеете в виду, сэр, – озадаченно произнес Таусон, – но вот что имели в виду они… Это может чуточку повысить эффективность их сенсоров, но когда придет время разворота для ведения бортового огня, не только не даст никакого преимущества, но, как я теперь вижу, ограничивает возможность маневра. В ситуации, когда мы сходимся с ними, их левый борт к нашему правому, у них не будет никакого выбора, кроме как разворачиваться направо, чтобы оставить всем бортам пространство для ведения огня. Если они качнутся в другую сторону, некоторые тактические единицы в конусе окажутся на линии огня своих же кораблей.
– Мне тоже так кажется, – задумчиво согласился Трикупис– Но столь плотный боевой порядок не может быть случайным. Их командир явно следует какому-то замыслу.
– Но какому, сэр?
