охарактеризовать их взаимоотношения, но термины не имели никакого значения. Важно, что в качестве коммодора или адмирала, землевладельца или герцогини она оставалась его капитаном, а он – ее хранителем и другом.
Будучи при этом мультимиллионером.
Хонор прыснула, но скрыла улыбку, когда Мак ввел смуглую, с ястребиными чертами лица женщину в мундире коммандера Королевского флота. Ее окружала аура печали и страха, к которым примешивалось легкое любопытство.
«Наверное, мое предположение оправдается. А жаль. Но, может быть, нам удастся что-нибудь придумать».
– Коммандер Ярувальская, ваша светлость, – доложил МакГиннес с безукоризненной церемонностью, всегда присущей ему при посторонних.
– Спасибо, Мак, – сказала Хонор и протянула гостье руку. – Добрый день, коммандер. Спасибо, что сочли возможным так быстро откликнуться на мое приглашение.
– Не за что, ваша светлость, – отозвалась Ярувальская, сопрано которой походило на голос самой Хонор, но звучало устало, даже придавлено. – Не скажу, чтобы мне пришлось бросить ради этого кучу неотложных дел, – добавила посетительница с гримасой, которая должна была означать улыбку.
– Понятно.
Задержав руку Ярувальской в своей чуть дольше, чем это было необходимо, Харрингтон указала ей на кресло напротив письменного стола.
– Присаживайтесь, устраивайтесь поудобнее. Кстати, коммандер, вы пиво пьете?
– Да, ваша светлость, – явно удивившись вопросу, ответила Ярувальская.
– Вот и хорошо. Мак, не будете ли любезны принести нам пару кружечек «Старого Тилмана»?
– Разумеется, ваша светлость, – ответил стюард и взглянул на Ярувальскую. – Коммандер, не желаете ли чего-нибудь к пиву?
– Нет, спасибо. Пива будет достаточно… мистер МакГиннес.
Краткое замешательство и последующее обращение явились как бы откликом на недавние размышления Хонор о неопределенном статусе Джеймса, но на настоящий момент важно было не это. Судя по эмоциям Ярувальской, ни один флаг-офицер не приглашал ее выпить с ним пива по меньшей мере на протяжении стандартного года.
– Как прикажете, мэм, – ответил МакГиннес и удалился, производя не больше шума, чем древесный кот.
Ярувальская проводила его взглядом, после чего резко обернулась к Хонор. В глазах ее угадывалась горечь, смешанная с вызовом.
– Надо полагать, вы ломаете голову над тем, почему я вас пригласила, – сказала Харрингтон.
– Так точно, ваша светлость, – безжизненно отозвалась Ярувальская. – Вы первый флаг-офицер, пожелавший встретиться со мной после окончания работы Сифордской комиссии. – Она криво улыбнулась и, вскинув голову, поправилась: – Точнее сказать, простите за прямоту, первый старший офицер, который не прилагает все усилия для того, чтобы избежать встречи.
– Меня это не удивляет, – спокойно сказала Хонор. – Вот если б дела обстояли иначе – это, пожалуй, могло бы вызвать удивление.
Ярувальская внутренне ощетинилась, но Харрингтон, не подавая виду, столь же нейтральным тоном продолжила:
– Искушение казнить гонца, принесшего дурные вести, возникает даже у людей, которые умом вполне понимают, что винить его за это нельзя.
Внешне Ярувальская никак не отреагировала на эти слова, однако Харрингтон ощутила ее удивление и растерянность. Эта женщина уже привыкла лелеять в одиночестве свои обиды и, приняв приглашение Хонор, полагала, что та станет ковыряться в ее ранах. Однако высокопоставленная собеседница повела разговор не так, как ожидалось, и коммандер несколько растерялась, почувствовав себя незащищенной. Презрение, с которым ей приходилось сталкиваться, причиняло боль, но к нему она, во всяком случае, была готова. А чего ждать от этой встречи, не знала.
«Во всяком случае пока не знает», – подумала Хонор, переводя взгляд на МакГиннеса, материализовавшегося с двумя кружками янтарного пива, к которому прихватил блюдо с сыром и зеленью. Когда стюард ловким движением расстелил перед женщинами снежно-белые салфетки, Хонор покачала головой.
– Ты меня балуешь, Мак, – строго сказала она.
– Я бы не сказал, ваша светлость, – возразил стюард.
– Во всяком случае, в присутствии гостей.
МакГиннес, в свою очередь, покачал головой и, оставив реплику без ответа, удалился.
Хонор посмотрела на Ярувальскую, у которой этот разговор вызвал легкую улыбку. Улыбка, впрочем, тут же исчезла, но первоначальная настороженность ослабла.
– Угощайтесь, коммандер, – сказала Хонор и сделав глоток насыщенного бодрящего напитка, с трудом сдержала вздох удовлетворения.
Чего ей по-настоящему не хватало на Аиде, так это «Старого Тилмана». Пиво, которое завозили на базу для нужд гарнизона, было попросту ослиной мочой. Правда, и заключенные, и персонал БГБ пробовали свои силы на поприще пивоварения, но без особого успеха. Харрингтон подозревала, что все дело в небольшой мутации, едва заметно изменившей свойства хмеля или ячменя, выращиваемого на Сфинксе, и обеспечившей уникальное качество продукции пивоварен Тилмана.
Губы Ярувальской дрогнули, как будто она услышала так и не изданный Хонор вздох. Потом гостья
