Хонор он был её заместителем по тактике.
— Полностью согласна, ваша милость, — заявила Брайэм. — И, по меньшей мере, у нас должно быть время оценить развитие ситуации, прежде чем вмешаться в неё.
— Я тоже согласна, — сказала Хонор. — Только два момента. Во-первых, я хочу чтобы сброс подвесок начался сейчас. Цепляйте их к корпусам, используя встроенные тяговые лучи. Если получится, я бы хотела, чтобы так была размещена треть нашего запаса подвесок.
— Есть, ваша милость, — подтвердила Брайэм.
— И, во-вторых, — продолжала Хонор, — давайте перебросим несколько более легких кораблей как можно быстрее. Адмирал Оверстейген, я хочу, чтобы ваша эскадра отправилась вперед и совершила переход как только вы достигнете терминала. Адмирал Брэдшоу и коммодор Фанаафи, вы и ваши «Саганами-C» придаётесь адмиралу Оверстейгену. — Она мрачно улыбнулась. — Если хевениты всё ещё пытаются присматривать за Сетью, то давайте дадим тем, кто управляет беспилотными аппаратами, повод поволноваться.
Глава 66
— Сэр, мы фиксируем импеллерные сигнатуры, двигающиеся в сторону от терминала! — внезапно произнёс коммандер Цукер.
— Как много? — напряжённо спросил Диамато.
— Из-за этих помех от клиньев трудно сказать, сэр, — поморщился Цукер, — Хотя по моей оценке их по меньшей мере пятьдесят.
— Хорошо. — Диамато кивнул и взглянул на связиста. — Экстренную связь с флагманом. Скажите им, что у нас более пятидесяти кораблей стены, готовящихся к гиперпереходу! Скажите им…
Он остановился, поскольку импеллерные сигнатуры внезапно исчезли.
— Поправка! — резко произнёс он. — Сообщите флагману, что более пятидесяти кораблей стены только что совершили гиперпереход!
— Капитан Уэльбек говорит, что аварийные партии взяли под контроль пожар в БИЦ, сэр.
— Спасибо, Ас, — Лестер Турвиль кивнул лейтенанту Айзенберг и снова вернулся к капитану Дилэни.
— Данные всё ещё поступают, шеф, — с мрачным лицом сказала ему начальник штаба. — Пока что они выглядят нехорошо. В настоящее время похоже на то, что мы можем списать больше половины кораблей нашей боевой стены. Может быть и больше, если звёздная система не будет у нас под контролем, когда всё закончится.
— Мы знали, что понесём тяжёлые потери, — произнёс Турвиль. Его лицо и голос были спокойнее, чем у Дилэни. И это было верно. Это потери были на двенадцать процентов выше, чем по предварительным прогнозам — почти на четверть выше, чем оценили молокососы из Октагона — потому что он не ожидал от манти таких малых интервалов между залпами. Однако с самого начала всякий понимал, что Второй Флот понесёт серьёзные потери.
— Однако это обошлось им почти во столько же кораблей стены, как и нам, — продолжил Турвиль, — а если оценки Разведки Флота верны, то у нас их в почти три треклятых раза больше, чем у них. Чем было у них. Не говоря уже о том, что мы собираемся захватить по меньшей мере временный контроль над их домашней системой, а их здесь нет.
— Знаю, — ответила Дилэни. — Однако я несколько беспокоюсь насчёт их ЛАКов. На нас всё ещё идут две тысячи триста ЛАКов, а у нас намного меньше ракет, чем мне бы хотелось. Мы выпустили шестьдесят процентов МДР и потеряли по сути половину нашей боевой стены. У меня нет точных данных, но сейчас у нас должно оставаться не больше примерно двухсот тысяч ракет. Если мы истратим их на попытки удержать «Шрайки» от сближения, то против Третьего Флота будем черпать из погребов вакуум.
— Тогда нам остается только послать против их ЛАКов «Скимитеры» и корабли эскорта, — решительно заявил Турвиль. — Они пострадают по меньшей мере столь же ужасно, как и мы, но с этим справятся.
— Да, сэр. — Дилэни заставила себя встряхнуться, затем, соглашаясь, быстро кивнула головой. — Я знаю, что мы всё ещё находимся в расчетных рамках операции, шеф. Полагаю только, что я никогда не задумывалась о действительных масштабах. Не на эмоциональном уровне.
— Я заставил себя сесть и подумать об этом в тот самый день, когда Томас Тейсман и Арно Маркетт раскрыли нам замысел «Беатрисы», — мрачно произнёс Турвиль. — Мне это не нравилось тогда и не нравится сейчас. По сути дела,
— Да, сэр.
— Фрейзер.
— Да, сэр?
— Как наши…
— Простите, сэр! — внезапно произнесла лейтенант Айзенберг, прижимая рукой наушник и вслушиваясь. — Адмирал Диамато докладывает, что манти только что ушли в гипер!
— Итак, началось, — тихо прошептал Турвиль, затем раздражённо дёрнул головой, поняв, как пафосно прозвучали его слова.
Однако это не сделало их ошибочными и Турвиль принялся пристально следить за экраном, ожидая, когда на нём снова появятся корабли Кьюзак.
Долго ждать ему не пришлось. Спустя меньше пятнадцати минут после исчезновения у терминала Сети, восемь с половиной минут спустя прихода предупреждения Диамато, они вновь появились в опасной близости к границе резонансной зоны. Это была внушительная демонстрация виртуозной астрогации — и готовности бесстрашно балансировать на расстоянии бритвенного лезвия от опасности. И ещё это привело манти на фланг Второго Флота и на кратчайшую траекторию к Сфинксу.
— Именно там, где я сам бы вышел, — тихо сказал Турвиль Дилэни, которая энергично кивнула.
С момента прекращения стрельбы Второй Флот начал уклоняться в сторону от своего первоначального курса к Сфинксу. Пятью минутами позже он изменил курс ещё круче и в настоящее время явным образом отходил от своей первоначальной цели. На самом деле Турвиль принял решение в течение следующих десяти минут пожертвовать своими наиболее повреждёнными кораблями. Всякий корабль, который не мог развить ускорение по меньшей мере 370
В сложившихся обстоятельствах у Турвиля не было другого выбора — по нескольким причинам — кроме как лечь на курс, образующий острый угол с первоначальным вектором. Так как Турвиль не мог избежать входа в систему по меньшей мере на глубину нахождения Сфинкса, он направился вверх, поднимаясь выше плоскости эклиптики, одновременно изменяя на 135 градусов направление движения. Это позволило ему увести курс в сторону настолько, чтобы остаться насколько возможно дальше от планеты, мимо которой он проскакивал… а также являлось наибыстрейшим путём для выхода из системы. Мантикорская резонансная зона была настолько более «высокой», чем «широкой», что стороны «конуса» находились почти параллельно друг другу даже у основания. Сфинкс находился на 102 002 500 километров в глубине зоны и исходный курс Турвиля был нацелен прямо на планету, что и определило величину необходимого бокового отклонения.
Даже при теперешнем профиле полёта ограниченное ускорение Турвиля означало, что он пройдёт менее чем в сорока миллионах километрах от Сфинкса, однако дальше — и позднее — чем почти при любом другом курсе. Если бы он вообще не сменил курс, то прошёл бы практически вплотную к Сфинксу (и его обороне) через семьдесят минут после короткой, титанической схватки с Флотом Метрополии. Если бы он изменил курс на девяносто градусов, то максимальное сближение со Сфинксом произошло бы на восемь минут позже, и составило бы тридцать пять миллионов километров. На текущем курсе максимальное
