ним.
Славословие и лесть обжигали язык Хонор точно также, как и пепел погребального костра Феникса и она чувствовала мрак за стенами детской. Мрак будущего, полного неопределённости и опасностей после столь жестокой демонстрации боевой мощи и тяжелейших потерь обеих сторон. Мрак нового кошмарного кровавого счёта, лёгшего между Звёздным Королевством и Республикой. Из столь чудовищной битвы вырастут ненависть и ужас, со всеми мрачными последствиями для будущего исхода войны.
И мрак прошлого. Мрак памяти и скорби. Воспоминания о тех, кто ушёл, о тех, кого она больше никогда не увидит.
Её голос продолжал звучать, её глаза, ведомые памятью, рефлекторно двигались по странице, однако сейчас она вновь слышала собственные слова.
«Затем Дэвид обнаружил, что продолжает держать что-то в руке, что-то мягкое и тяжёлое. Когда он поднял это что-то, чтобы рассмотреть его поближе, оно вспыхнуло в солнечном свете. Это было то перо, которое дал ему Феникс, перо из хвоста. Перо из хвоста?… Но ведь хвост Феникса имел цвет синего сапфира. А перо в его руке сияло чистейшим золотом.
Позади Дэвида что-то зашевелилось. Назло себе он взглянул на пепелище. И широко распахнул рот. Посреди белесого пепла и рдеющих углей было некое движение. Что-то выбиралось оттуда наружу. Звуки всё усиливались и приобретали всё большую определённость. Головни потрескивали, пепел летел в стороны, тлеющие уголья расступались. Затем, подобное пробивающемуся из под земли ростку, раскачиваясь на ветерке показалось нечто бледное и сияющее. Оно казалось ласкающими воздух крохотными язычками пламени… Нет, не огонь! Хохолок золотых перьев!… Напор снизу поднял в воздух пепел из середины кострища, роскошное облачко пепла поплыло по ветру, солнечный свет заиграл на сверкающем оперении. И из остатков костра появилась великолепная птица.»
Картина старинной истории растрогала Хонор. Так было всегда, но на этот раз отличалось.
— »Это Феникс, — услышала она свой голос, — это должен быть Феникс! Но это был новый, другой Феникс. Он был юн и дик, с неистовыми янтарными глазами; его хохолок был высок и горд, его тело было поджарым мускулистым телом охотника, его крылья были длинны, узки и выгнуты по соколиному, клюв огромен, а когти остры как бритвы и изогнуты. И всё это от хохолка до когтей сияло золотом, на котором тысячами ослепительных бликов играло солнце.
Птица расправила крылья, стряхнула с хвоста пепел и начала прихорашиваться. Каждое её движение походило на бесшумный всполох.
— Феникс, — прошептал Дэвид. — Феникс».
Хонор видела Алистера в Фениксе, слышала себя в древнем Дэвиде. Слышала тоску, жажду, желание возродить всех тех, кого она потеряла, всего утраченного вселенной.
«Птица повернулась было к Дэвиду, посмотрев на него дикими, бесстрашными глазами, затем снова продолжила прихорашиваться. Внезапно она остановилась и вскинула голову, как будто к чему-то прислушиваясь. Тогда и Дэвид услышал, что же привлекло внимание Феникса: крик ниже по склону горы, теперь уже более громкий и отчётливый, возбуждённый и ликующий. Он вздрогнул и взглянул вниз. Учёный мчался по козлиной тропке с такой скоростью, с какой только могли его нести его длинные ноги — и размахивал винтовкой.
— Феникс! — закричал Дэвид. — Лети! Лети, Феникс!
Птица с любопытством, но непонимающе, посмотрела сначала на Учёного, а затем на Дэвида. Парализованный страхом, Дэвид продолжал стоять на коленях до тех пор, пока Учёный не выбрался на открытое место и не вскинул оружие. Пуля полетела, жужжа, как огромный шершень, и по уступу раскатилось эхо выстрела.
— Лети, Феникс! — рыдал Дэвид. Вторая пуля устремилась к птице и отбила мелкие крошки скалы от внутренней стены уступа.
— Ну, лети же, лети! — Дэвид вскочил и бросился между птицей и Учёным. — Это я, — кричал он. — Это я, Дэвид! — Птица внимательно пригляделась к нему и в её глазах заиграл свет, как будто бы имя что-то всколыхнуло в ней и почти, но не совсем, коснулось старой памяти. Она нерешительно вытянула крыло и его кончиком слегка коснулось лба Дэвида, оставив на нём горящую холодом метку.
— Убирайся от этой птицы, ты, маленький идиот! — орал Учёный. — УБИРАЙСЯ!
Дэвид не обращал на него внимания.
— Лети, Феникс! — закричал он и подтолкнул птицу к краю обрыва».
«Нет, — подумала Хонор — Я не Дэвид, а Алистер был не просто Фениксом. Алистер был Дэвидом
И, как и Феникс, он навсегда ушёл из её жизни. Она читала заключительный параграф сквозь пелену слёз.
«В янтарных глазах наконец-то загорелось понимание. Птица с резким гордым криком выскочила на выступающий камень. Золотые крылья раскинулись, золотая шея выгнулась назад, золотые когти впились в скалу. Птица взмыла в небо и полетела вдоль долины, искрясь, сияя и мерцая; пламя, огромное как солнце, метеор, бриллиант, звезда наконец уменьшилось до размеров точечки золотой пыли, ещё пару раз сверкнувшей вдали, прежде чем окончательно исчезнуть».
«Лети, Алистер, — подумала Хонор Александер-Харрингтон, — Везде, где бы ты ни был, везде, куда бы ни взял тебя Господь, лети высоко. Обещаю, я буду хранить Феникса для тебя. Прощай. Я люблю тебя».
Послесловие…
В 1957 году чикагское издательство «Фоллет» выпустило книгу человека, которого звали Эдуард Ормондройд. Эта книга называлась «Дэвид и Феникс», а в 1958-м «Книжный Клуб Еженедельного Детского Чтения» выпустил собственное издание.
В том году мне исполнилось шесть лет и «Дэвид и Феникс» был, насколько я помню, самой первой из самостоятельно прочитанных мною книг.
Она произвела впечатление.
Помимо того, что главный герой носил самое приятное имя, которое только можно вообразить, у книги были и другие достоинства. Она была написана для детей, но совершенно не
Я могу вспомнить значительных, формирующих личность авторов, сначала сделавших меня читателем, а в конечном итоге и писателем. В перечне значатся Клайв Стейплз Льюис, а также Уолтер Фарли, Артур Рэнсом и Эдуард Ормондройд. На самом же деле для меня он был первым; остальные просто последовали за ним, и повели меня в другие места.
Все эти годы я цепко держался за экземпляр книги, изданный «Еженедельным Чтением», позаимствованный у моего старшего брата Майка. Кстати, я всё ещё её храню и ни за какие коврижки не собираюсь с нею расставаться. (Вот так вот, Майк!) Однако в последнюю пару лет я вновь вернулся к этой книге и взглянул на неё с совершенно иной точки зрения.
Я читал её вслух собственным детям. Мы с Шэрон, кстати, очень любим читать и намереваемся, разумеется осторожно, приохотить к чтению и наших детей. Как элемент нашего гнусного замысла папа читает им каждый вечер. (В конце концов, первая доза всегда бесплатно.) Мама читает в дневную смену и наша парочка, как я думаю, обрабатывает их вполне успешно.
Несколько вечеров пропало, тем более, что Майкл Поль, наш младшенький, открыл «В поисках Немо». Майкл может быть несколько… настойчивым и обладает упорством двухлетнего малыша. (Ну, разумеется, кое-какую дополнительную порцию упрямства он получил от матери, однако об этом мы умолчим.) Тем не менее, все трое детей уже прослушали «Дэвида и Феникса» по меньшей мере по два раза. И когда я отправился в презентационный тур, то записал всю книгу на компакт-диск, чтобы Морган Эмили и Меган Элизабет (и Мики, хотя ему тогда было всего пять месяцев), во время моего отсутствия не пропустили свою порцию отцовского чтения.
Если вы ещё не поняли, то скажу, что считаю эту книгу одной из лучших когда-либо написанных книг для детей и подростков. И чрезвычайно удивительно, сколько людей из тех, с кем я встречаюсь на научно-
