Что-то в лице Дмитрия подсказало мне, что он именно такой реакции с моей стороны и ожидал.
— Твое назначение, мисс Хэзевей, — ответила Альберта.
— Нет, — произнесла я сквозь стиснутые зубы. — Не мое назначение. А назначение кого-то другого.
— Назначения в условиях полевых испытаний обязательны к исполнению, — суровым тоном заявила она. — Точно так же, как назначения в реальном мире. Ты не можешь выбирать, кого защищать, руководствуясь своими капризами и настроением, — не сейчас и определенно не по окончании Академии.
— Но по окончании школы я буду стражем Лиссы! — воскликнула я. — Это всем известно. Я рассчитывала, что и сейчас получу ее.
— Я знаю о существовании распространенного мнения, что по окончании школы вы будете вместе, но что-то не припоминаю никаких постановлений, где было бы сказано, что ты должна быть с ней и сейчас, во время школьных испытаний. Ты будешь работать с тем, кого тебе назначили.
— С Кристианом? — Я швырнула мой пакет на пол. — Вы, наверно, не в своем уме, если думаете, что я буду у него стражем!
— Роза! — взорвался Дмитрий, вступив, наконец, в разговор. Его голос звучал так жестко, так резко, что я вздрогнула. — Ты переходишь все границы. Так с инструкторами не разговаривают.
Терпеть не могу, когда меня укоряют. В особенности терпеть не могу, когда меня укоряет он. И тем более не могу терпеть, когда, укоряя меня, он прав. Но я ничего не могла поделать с собой. Я была ужасно рассержена, да и недосып сказывался. Нервы обнажены, натянуты, и внезапно стало трудно выносить даже мелкие неприятности. А крупные вроде этой? Просто невозможно выносить.
— Извините, — выдавила я против воли. — Но это глупо. Почти так же глупо, как не брать нас на суд над Виктором Дашковым.
Альберта удивленно посмотрела на меня.
— Откуда тебе известно... Не важно, позже разберемся. В данный момент ты получила распределение и должна принять его.
Внезапно рядом со мной раздался исполненный сочувствия голос Эдди. До этого я на какое-то время потеряла его из вида.
— Послушайте... Я не возражаю... Мы можем поменяться...
Альберта обратила свой ледяной взор на него.
— Нет, не можете. Твое назначение — Василиса Драгомир. — Она перевела взгляд на меня, — Твое — Кристиан Озера. Конец дискуссии.
— Это глупо! — повторила я. — Зачем мне впустую тратить время с Кристианом? Я буду с Лиссой по окончании школы. Если вы хотите, чтобы я хорошо выполняла эту свою работу, то должны сейчас прикрепить меня к ней, для большей практики.
— Ты и так будешь хорошо выполнять работу по ее защите, — сказал Дмитрий. — Потому что достаточно ее знаешь и потому что существует ваша связь. Но кто знает? Может, когда-нибудь, в каких-нибудь обстоятельствах тебе придется защищать другого мороя. Ты должна научиться охранять того, кого совсем не знаешь.
— Я знаю Кристиана, — проворчала я, — в том-то и проблема. И ненавижу его.
Ладно, это было очень большое преувеличение. Кристиан раздражал меня, правда, но не настолько, чтобы ненавидеть его. Как я уже говорила, наши совместные действия против стригоев многое изменили. Снова возникло чувство, будто недостаток сна и общее раздражение заставляют меня все преувеличивать.
— Так даже лучше, — сказала Альберта. — Не всякий, кого тебе предстоит защищать, будет твоим другом. Не всякий, кого тебе предстоит защищать, будет тебе симпатичен. Нужно учиться справляться с этим.
— Мне нужно учиться сражаться со стригоями, — возразила я. — Этому нас учили на уроках. — Я вперила в них пронзительный взгляд, собираясь предъявить свою козырную карту. — И еще я делала это лично.
— Эта работа требует не только изучения техники борьбы, мисс Хэзевей. Существует еще и личностный аспект — умение подойти к человеку, если угодно, — который на уроках практически не затрагивается. Мы учим вас, как бороться со стригоями. Вы самостоятельно должны научиться общению с мороями. А ты в особенности нуждаешься в том, чтобы научиться иметь дело с мороем, который не был твоим лучшим другом на протяжении многих лет.
— И еще тебе нужно научиться работать с тем, в отношении кого ты не можешь мгновенно почувствовать угрожающую ему опасность, — добавил Дмитрий.
— Правильно, — сказала Альберта. — Это в некотором роде помеха. Если ты хочешь стать хорошим стражем — если ты хочешь стать превосходным стражем, — тогда делай, что мы тебе говорим.
Я открыла рот, собираясь возразить, что, имея дело с близким человеком, буду учиться быстрее и стану лучшим стражем для любого мороя, но Дмитрий не дал мне и слова сказать.
— Работа с другим стражем поможет и Лиссе уцелеть, — сказал он.
Я онемела. Это был единственный довод, который мог на меня подействовать, и, черт побери, Дмитрий понимал это.
— Что ты имеешь в виду? — спросила я.
— Для Лиссы тоже существует в некотором роде помеха — ты. Если она не получит шанса узнать, как будет протекать ее защита в отсутствие психической связи, в случае нападения риск для нее заметно возрастет. Быть стражем кого-то — это на самом деле обоюдные отношения. Твое сегодняшнее назначение сделано в интересах как твоих, так и ее.
Я молчала, обдумывая его слова. Они определенно имели смысл.
— И учти, — добавила Альберта, — это единственное назначение, на которое ты можешь рассчитывать. Отказ от него означает неучастие в полевых испытаниях.
Неучастие? Она сошла с ума? Это не то что пропустить один урок. Если я не пройду полевые испытания, то не закончу Академию. Я хотела взорваться, сказав, что это несправедливо, но Дмитрий остановил меня без единого слова. Спокойный, настойчивый взгляд его темных глаз заставлял меня сдержаться, подталкивал смириться с ситуацией и сделать это вежливо — ну, настолько вежливо, насколько я в состоянии.
Я неохотно подобрала с пола пакет.
— Прекрасно, — едко сказала я. — Я сделаю это. Но прошу отметить — против своей воли.
— Это мы уже поняли, мисс Хэзевей, — сухо ответила Альберта.
— Как угодно. Но я по-прежнему думаю, что это плохая идея, и со временем вы, конечно, придете к тому же выводу.
Не дав им ни слова сказать в ответ, я развернулась и стрелой вылетела из гимнастического зала. По дороге до меня дошло, каким капризным, надоедливым ребенком я выглядела. Но если бы они совсем недавно переживали вместе со своей лучшей подругой ее сексуальную жизнь, видели призрака и практически не спали, то тоже были бы раздражены. Плюс мне предстояло провести шесть недель в обществе Кристиана Озера — саркастичного, трудного, способного высмеять что угодно.
На самом деле он во многом похож на меня. Это должны быть долгие шесть недель.
ТРИ
— Откуда такая мрачность, маленькая дампирка?
Я пересекала двор в направлении столовой, когда почувствовала запах гвоздичных сигарет. И вздохнула.
— Адриан, ты последний человек, кого мне сейчас хочется видеть.
Адриан Ивашков пристроился рядом со мной, выдохнув в воздух облако дыма, конечно же, поплывшее в мою сторону. Я замахала рукой и сделала вид, что меня душит кашель. Адриан — морой королевских кровей, которым мы «обзавелись» во время недавней поездки на лыжную базу. Он на несколько лет старше меня и поехал с нами в Академию, чтобы вместе с Лиссой изучать дух. Кроме него до сих пор мы не были знакомы ни с одним другим обладателем духа. Самоуверенный, испорченный, он не отказывал себе ни в каких удовольствиях, будь то сигареты, алкоголь или женщины. Еще он втрескался в меня — или, по крайней мере, жаждал затащить меня в постель.
— Похоже на то, — сказал он. — С тех пор как мы сюда приехали, я почти тебя не видел. Я сказал бы, что ты избегаешь меня — если бы не знал, что это не так.
— Я действительно избегаю тебя.
Он вздохнул и провел рукой по темным волосам, которые всегда содержал в состоянии художественного беспорядка.
— Послушай, Роза, тебе нет нужды разыгрывать из себя недотрогу. Я уже у твоих ног.
Адриан прекрасно понимал, что никакую недотрогу я не разыгрываю, но ему всегда нравилось дразнить меня.
— Сегодня я действительно не в настроении сносить твое очарование.
— Что произошло в таком случае? Ты пинаешь все камни на своем пути и выглядишь так, словно готова врезать первому, кто подвернется под руку.
— Почему ты околачиваешься рядом в таком случае? Не боишься, что достанется тебе?
— Ой, ты никогда не причинишь мне вреда. Для этого я слишком симпатичный.
— Не настолько симпатичный, чтобы мириться с этим мерзким канцерогенным дымом, который ты выдуваешь мне в лицо. Как тебе это удается? В кампусе запрещено курить. Когда Эбби Бадика поймали на этом, ее две недели оставляли после уроков.
— Я выше ваших правил, Роза. Я не студент, не служащий — просто свободный дух, бродящий по вашей прекрасной школе.
— Шел бы ты сейчас бродить куда-нибудь в другое место.
— Если хочешь избавиться от меня, расскажи, что происходит.
Вот неотвязный! Ладно, все равно он скоро и сам узнает. Все узнают.
— На время полевых испытаний меня распределили к Кристиану Озера.
Последовала пауза, а потом Адриан расхохотался.
— Здорово! Теперь понятно. В свете этого ты выглядишь просто на удивление спокойной.
— Меня должны были назначить к Лиссе. До сих пор не верится, что они так со мной обошлись.
— Почему они сделали это? Есть вероятность, что по окончании школы ты будешь не с ней?
— Нет. Они просто считают, что это поспособствует моему обучению. Потом мы с Дмитрием по-прежнему станем ее настоящими стражами.
Адриан искоса взглянул на меня.
— Уверен, это будет очень нелегко для тебя.
Это была одна из самых странных вещей на свете — то, что Лисса никогда даже близко не подозревала о моих чувствах к Дмитрию, а вот Адриан догадался о них.
— Как я уже сказала, сегодня твои комментарии не приветствуются.
Он, по-видимому, считал иначе. Я подозревала, что он уже пьян, а ведь время ланча только приближалось.
— В чем проблема? Кристиан все время будет с Лиссой.
В словах Адриана был смысл, хотя я не собиралась это признавать. Потом, в этой своей легкомысленной манере ни на чем не задерживаться надолго, он сменил тему разговора, когда мы приблизились к зданию.
— Я уже говорил, какая у тебя аура? — внезапно спросил он.
С очень странной ноткой в голосе — неуверенности и любопытства. Очень нехарактерно для него. Обычно все его слова звучали насмешливо.
— Да, как-то говорил. Она темная. Почему?
Аура — это свет, окружающий каждого человека. Цвета и яркость ауры якобы связаны с личными качествами и энергией человека. Только владеющие духом могут видеть ауру. Адриан делал это, сколько себя помнил, а вот Лисса только училась.
— Трудно объяснить. Может, это ничего не значит. — Он остановился у двери и глубоко затянулся. На этот раз выдул дым не на меня, однако ветер отнес его обратно. — Аура — вещь странная. Она может угасать и усиливаться, менять цвета и яркость. Некоторые очень яркие, другие бледные. Иногда она пылает таким чистым цветом... — он откинул голову назад, глядя в небо; я узнала признаки странного состояния расстроенного сознания, которое иногда на него находило, — что ты можешь мгновенно схватить ее суть. Все равно что в душу человеку заглянуть.
Я улыбнулась.
— Но меня ты пока не разгадал, даже не понял, что вообще означают эти разные цвета?
Он пожал плечами.
— Я занимаюсь этим. Говоришь с людьми, начинаешь чувствовать, что они собой представляют, а потом встречаешь похожих людей с похожей аурой... Вот так цвета обретают смысл.
— Как сейчас выглядит моя аура? — Он посмотрел на меня.
— Эх, жаль, сегодня я не могу ее видеть.
— Я так и знала. Пить надо меньше.
Некоторые вещества — вроде алкоголя и определенного рода лекарств — приглушают эффект духа.
— Я выпил ровно столько, сколько нужно, чтобы не мерзнуть. Правда, я могу предположить, на что твоя аура похожа. Обычно она как у других — эти водовороты цвета, — только по краям темная. Как будто по пятам за тобой всегда следует какая-то тень.
Что-то в его голосе вызвало у меня дрожь в теле. Я много раз слышала, как они с Лиссой обсуждают разные ауры, но никогда не считала, что по этому поводу стоит всерьез беспокоиться. Я воспринимала ауру как сценический трюк — круто, конечно, но особого смысла нет.
— Весело, ничего не скажешь, — заметила я. — Ты когда-нибудь задумываешься, какое воздействие могут оказать твои слова?
Странность его поведения ушла, сменившись обычной насмешливостью.
— Не волнуйся, маленькая дампирка. Может, тебя и окружает тьма, но для меня ты всегда сияешь, словно солнечный свет.
Я закатила глаза. Он бросил сигарету на дорожку и раздавил ее ботинком.
— Надо идти. Увидимся.
Он отвесил мне галантный поклон и зашагал к гостевому дому.
— Ты опять намусорил! — закричала я.
— Я выше правил, Роза, — ответил он. — Выше всяких правил.
Покачав головой, я подняла погасшую сигарету и бросила ее в мусорную корзину рядом со входом в здание. Войдя, я стряхнула с ботинок грязь. Тепло внутри воспринималось как приятная перемена. Ланч в кафетерии уже подходил к концу. Там дампиры сидели бок о бок с мороями — и это подчеркивало контраст между ними. Дампиры, люди лишь наполовину, были крупнее, более крепкого сложения. Девушки- новички имели более женственные фигуры, чем слишком стройные и худощавые моройки; парни-новички выглядели более мускулистыми по сравнению с моройскими юношами. Морои бледные и изящные, точно фарфоровые статуэтки, а у нас кожа загорелая, поскольку мы много бываем на солнце.
Лисса сидела за столиком одна и в своем белом свитере походила на ангела. Светлые волосы водопадом стекали на плечи. Когда она заметила меня, теплое чувство радости хлынуло через нашу связь.
Она улыбнулась.
— Ох, видела бы ты свое лицо! Это правда, что тебя приставили к Кристиану?
Я сердито воззрилась на нее.
— Ну, ты, наверно, не умерла бы, если бы выглядела не такой несчастной? — Вылизывая остатки земляничного йогурта, она бросила на меня осуждающий взгляд, забавляясь. — В смысле, он же мой бойфренд, что ни говори. Я все время провожу с ним. Не так уж
