нужно взять себя в руки. Нужно задать следующий вопрос. Это невозможно, чтобы из всех жертв... из всех жертв, которые были в их распоряжении, они выбрали именно его.
Следующие слова застряли в горле, и, произнося их, я рухнула на колени.
— Он... Дмитрий... стригой?
Мейсон заколебался на мгновение, как будто боялся отвечать, а потом... потом он кивнул.
Сердце разлетелось на осколки, и мой мир вместе с ним.
Вот о чем говорила Ронда. Даже не о жизни Дмитрия.
Это была его душа.
ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ
Спустя почти неделю я постучалась в дверь Адриана.
После нападения у нас не было занятий, однако комендантский час по-прежнему соблюдался и сейчас уже почти наступил. При виде меня на лице Адриана возникло потрясенное выражение. Это был первый случай, когда я сама искала его, а не vice versa[11].
— Маленькая дампирка... — Он отступил в сторону. — Входи.
Когда я проходила мимо, меня чуть не свалил с ног исходящий от него запах алкоголя. В гостевых помещениях Академии было очень мило, но он, ясное дело, не прикладывал особых усилий, чтобы содержать свой номер в порядке. Похоже, он с самой атаки так и пил без остановки. Телевизор был включен, на маленьком столике стояла полупустая бутылка водки. Я взяла ее и взглянула на этикетку. Она была на русском.
— Плохое настроение?
Я поставила бутылку обратно.
— Только не для тебя, — галантно ответил он.
Он все еще выглядел привлекательно, как всегда, но лицо измождено, и под глазами темные круги, словно он плохо спал. Взмахом руки он указал мне на кресло, а сам сел на кушетку рядом со столиком.
— В последнее время редко тебя видел.
Я откинулась в кресле.
— Я и не хотела, чтобы меня видели.
После нападения я мало с кем разговаривала, проводя все время или в полном одиночестве, или с Лиссой. Рядом с ней мне было спокойнее, но разговаривали мы мало. Она понимала, что мне надо осознать происшедшее, и просто находилась поблизости, не втягивая меня в разговоры о том, что я не хотела обсуждать, хотя у нее набралось ко мне множество вопросов.
По всем погибшим в Академии была проведена общая поминальная служба, хотя их семьи сделали все необходимые приготовления для достойных похорон каждого. Я ходила на общую службу. Церковь была битком набита — люди могли только стоять. Отец Андрей зачитал имена мертвых, включив в них Дмитрия и Молли. Никто не говорил о том, что на самом деле случилось с ними, — слишком много было других печалей и скорбей, просто затопивших нас. Никто даже не представлял себе, как Академия сумеет восстановиться, залатать дыры и начать работать снова.
— Ты выглядишь даже хуже меня, — сказала я Адриану. — Не думала, что это возможно.
Он поднес бутылку к губам и сделал большой глоток.
— Брось, ты всегда выглядишь хорошо. Что же касается меня... Трудно объяснить. Меня достали ауры. Так много печали вокруг — ты даже вообразить не можешь, что это такое. Каждый излучает ее на духовном уровне, и это... потрясает. На таком фоне твоя темная аура просто радует.
— И поэтому ты пьешь?
— Ага. По счастью, алкоголь лишает меня способности видеть ауры. — Он протянул мне бутылку, но я покачала головой. Он пожал плечами и сделал еще один глоток. — Так что я могу сделать для тебя, Роза? У меня такое чувство, что ты пришла не просто проведать меня.
Он был прав, и мне было чуть-чуть не по себе из-за того, что стало причиной моего появления здесь. Я много думала последнюю неделю. Справиться с печалью из-за гибели Мейсона было трудно. Фактически я все еще остро переживала ее, когда началась вся эта история с призраком. Теперь я погрузилась в пучину горя снова, и поводов для этого было множество. В конце концов, не только Дмитрий пропал. Погибли учителя, стражи и морои. Никто из моих близких друзей не умер, чего нельзя было сказать об однокурсниках. Они проучились в Академии столько же, сколько и я, и было странно осознавать, что я никогда больше их не увижу. Столько потерь, которые надо как-то пережить, столько людей, с которыми приходилось проститься навсегда.
Но... Дмитрий. Это особый случай. В конце концов, как распроститься навсегда с тем, кто не ушел в прямом смысле этого слова? Проблема.
— Мне нужны деньги, — заявила я Адриану, не считая нужным притворяться.
Он вскинул бровь.
— Неожиданно. От тебя, по крайней мере. Другие часто обращаются ко мне с такой просьбой. Пожалуйста, скажи, что именно я буду спонсировать?
Я перевела взгляд на телевизор. Там шла реклама какого-то дезодоранта.
— Я покидаю Академию.
— Еще одна неожиданность. Тебе до ее окончания осталось всего несколько месяцев.
Я посмотрела ему в глаза.
— Меня это не волнует. Сейчас есть проблемы важнее.
— Вот уж никогда не думал, что ты откажешься от работы стража. Переселяешься к «кровавым шлюхам»?
— Нет, — ответила я. — Конечно, нет.
— Только не обижайся. Это не такое уж необоснованное предположение. Если ты не хочешь быть стражем, чем еще тебе заняться?
— Я уже сказала. У меня есть важные дела.
Он снова выгнул бровь дугой.
— Дела, которые втянут тебя в новые неприятности?
Я пожала плечами. Он рассмеялся.
— Глупый вопрос. Все, что ты делаешь, втягивает тебя в неприятности. — Он оперся локтем о ручку кушетки, а подбородком в ладонь. — Почему ты пришла за деньгами именно ко мне?
— Потому что у тебя они есть.
Он снова рассмеялся.
— А почему ты думаешь, что я дам тебе их?
Я не отвечала, просто смотрела на него, стараясь излучать все женственное очарование, на какое была способна. Его улыбка растаяла, зеленые глаза разочарованно сощурились. Он отвел взгляд.
— Черт побери, Роза! Не делай этого. По крайней мере, сейчас. Не играй на моих чувствах к тебе. Это нечестно.
Он глотнул еще водки. Он был прав. Я пришла к нему, рассчитывая использовать его влечение ко мне, чтобы получить желаемое. Это было низко, но я не имела выбора. Я встала, подошла к нему, села рядом и взяла его за руку.
— Пожалуйста, Адриан. Пожалуйста, помоги мне. Ты единственный, к кому я могу обратиться.
— Это нечестно, — невнятно пробормотал он. — Ты бросаешь на меня призывные взгляды, но хочешь не меня. Ты никогда не хотела меня. Ты всегда хотела Беликова, и один Бог знает, что ты будешь делать сейчас, когда он ушел.
В этом он тоже был прав.
— Ты поможешь мне? — спросила я, активно пуская в ход свою харизму. — Ты единственный, с кем я могу говорить... единственный, кто действительно понимает меня...
— Ты вернешься? — спросил он.
— Со временем.
Он откинул голову назад и шумно выдохнул. Обычно его волосы выглядели так, как будто он сознательно придавал им стильный беспорядок; сейчас они выглядели просто взъерошенными.
— Может, для тебя лучше уехать? Может, ты свыкнешься с мыслью о его потере быстрее, если какое-то время проведешь вдали от Академии? И аура Лиссы не будет причинять тебе вред. Это может замедлить твое погружение во тьму — пригасить ту ярость, которая, кажется, всегда клокочет в тебе. Ты должна стать счастливее. И перестать видеть призраков.
На мгновение я забыла о своей задаче обольщения.
— Не Лисса причина того, что я вижу призраков. Ну, в общем-то, она имеет к этому отношение, но не в том смысле, как ты думаешь. Я вижу призраков, потому что я «поцелованная тьмой». Я связана с миром мертвых, и чем больше убиваю, тем сильнее становится эта связь. Вот почему я вижу покойников и чувствую присутствие стригоев рядом. Они тоже связаны с миром мертвых.
Он нахмурился.
— Ты считаешь, что твоя аура ничего не значит? И что ты не вбираешь в себя эффект духа?
— Нет. И это тоже; вот почему все так запуталось. Я думала, что воздействует одно обстоятельство, а оказалось два. Я вижу призраков, потому что я «поцелованная тьмой». Мной овладевают огорчение, даже злость... потому что я впитываю тьму Лиссы. Вот почему моя аура темнеет, вот почему в последнее время я так часто прихожу в ярость. Теперь это объясняется просто как плохой характер. — Я замолчала, вспомнив, как Дмитрий помешал мне разделаться с Джесси. — Но я не знаю, чем это обернется дальше.
Адриан вздохнул.
— Почему с тобой все так сложно?
— Ты поможешь? Пожалуйста, Адриан. — Я погладила его руку. — Пожалуйста, помоги мне.
Низко, подло. Но какое это имеет значение? Только Дмитрий важен.
Адриан, наконец, поднял на меня взгляд и впервые за все время нашего знакомства выглядел уязвимым.
— Вернувшись, ты дашь мне шанс? По-честному?
Я постаралась скрыть свое удивление.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что сказал. Ты никогда не хотела меня, никогда даже не рассматривала меня как вариант. Цветы, флирт... Все это не оказывало на тебя никакого воздействия. Ты была так сильно влюблена в него, что не замечала никого. Закончив со своими делами, ты отнесешься ко мне серьезно? Дашь мне шанс, когда вернешься?
Чего-чего, а этого я не ожидала. Первый порыв был сказать «нет», сказать, что я никогда больше не полюблю никого, что разбито и мое сердце, и та часть души, которая принадлежала Дмитрию. Однако Адриан смотрел на меня с таким искренним чувством, без намека на обычную шутливость. И внезапно я поняла, что все его неравнодушие ко мне, пусть часто и проявляемое в тоне поддразнивания, отнюдь не было шуткой. Лисса права насчет его чувств ко мне.
— Дашь мне шанс? — повторил он.
— Конечно.
Нечестный ответ, но... тот, который нужен. Адриан отвернулся и снова выпил водки. Ее осталось уже совсем немного.
— Когда ты уезжаешь?
— Завтра.
Он поставил бутылку, встал, вышел в спальню и вернулся с большой пачкой денег. Я еще подумала — интересно, где он их держит, под кроватью, что ли? Без единого слова он вручил их мне, взял телефон и сделал несколько звонков. Солнце встало, и человеческий мир, в котором хранилось большинство денег мороев, уже пробудился.
Пока он разговаривал, я таращилась в телевизор, но не могла сосредоточиться. Мне все еще хотелось почесать заднюю часть шеи. Поскольку невозможно было установить точно, сколько стригоев убили я и остальные, мы все получили татуировку другого типа вместо обычных знаков молнии. Название ее я забыла, но она выглядела как маленькая звезда и означала, что носитель ее участвовал в сражении и убил много стригоев. Покончив со звонками, Адриан протянул мне листок бумаги с названием и адресом банка в Мизуле.
— Зайди туда. Полагаю, ты хочешь попасть в цивилизованное место, а это лучше всего сделать через Мизулу. Там на твое имя открыт счет... и на нем много денег. Назови себя, и они оформят всю нужную документацию.
Я встала и сунула деньги в карман.
— Спасибо тебе.
Не колеблясь, я обняла его. Запах водки буквально валил с ног, но я чувствовала себя обязанной. Я воспользовалась преимуществом того, что нравилась ему, чтобы иметь возможность начать осуществлять свой план. Он обхватил меня руками и несколько мгновений не отпускал. Когда я легко коснулась губами его щеки, возникло чувство, будто он вот-вот перестанет дышать.
— Я никогда не забуду этого, — пробормотала я ему на ухо.
— Наверно, не стоит рассчитывать, что ты скажешь, куда направляешься? — спросил он.
— Нет. Прости.
— Просто возвращайся и сдержи свое обещание.
— На самом деле я не произносила слово «обещание», — заметила я.
Он улыбнулся и поцеловал меня в лоб.
— Ты права. Я буду скучать по тебе, маленькая дампирка. Береги себя. Если тебе что-нибудь понадобится, дай знать. Я буду ждать тебя.
Я еще раз поблагодарила его и ушла, не став распространяться, что, возможно, ждать ему придется долго. И существует реальная возможность, что я вообще не вернусь.
На следующий день я встала рано, задолго до пробуждения кампуса. Я почти не спала. Повесила на плечо сумку и пошла в главный офис в административном здании. Офис был еще закрыт, и я села на пол в коридоре рядом с ним. Разглядывая от нечего делать свои руки, я заметила на ногте большого пальца два крошечных золотистых пятнышка. Все, что осталось от маникюра. Спустя двадцать минут появилась секретарь с ключами и впустила меня в офис.
— Чем могу помочь? — спросила она, усевшись за свой стол.
Я вручила ей пачку бумаг. Глаза у нее стали как блюдца.
— Но... что... ты не можешь... — Я постучала пальцем по бумагам.
— Могу. Тут все заполнено как надо.
Все еще в шоке, она пробормотала, чтобы я подождала, торопливо покинула комнату и спустя несколько минут вернулась с директрисой Кировой. Та, по-видимому, уже была в курсе и устремила на меня осуждающий взгляд поверх своего похожего на клюв носа.
— Мисс Хэзевей, что все это означает?
— Я уезжаю, — ответила я. — Выбываю. Бросаю. Как вам угодно это назвать.
— Ты не можешь сделать этого.
— Ну, могу, очевидно, поскольку вы держите соответствующие документы в библиотеке. Я заполнила все, как требуется.
Ее гнев сменился грустью и беспокойством.
— Я понимаю, в последнее время произошло много разного... нам всем трудно с этим справиться... но это не повод принимать поспешные решения. Если уж на то пошло, сейчас ты нужна здесь больше, чем когда- либо.
Она говорила почти умоляющим тоном. Просто не верилось, что полгода назад она хотела исключить меня из школы.
— Это не поспешное решение. Я хорошо обдумала его.
— Давай, по крайней мере, пригласим твою мать, чтобы мы могли обсудить его вместе.
— Она три дня назад отбыла в Европу. Впрочем, это не имеет значения. — Я указала на строчку лежащей сверху формы, где было написано «дата рождения». — Сегодня мне исполнилось восемнадцать, и больше она не в состоянии влиять на меня. Это мой выбор. Теперь, может, вы поставите печать на эти формы или продолжите попытки удержать меня? Уверена, в схватке я одолею вас, Кирова.
Хоть и с явным неудовольствием, они поставили печати на мои
