Это были самые тяжелые минуты в жизни отважного командира. Он боятся не за свою жизнь — за честь бригады. Той самой гвардейской бригады, которая лишь за последний месяц с боями прошла более 200 километров, освободила десятки населенных пунктов, уничтожила много боевой техники и живой силы врага.
Тем временем танки противника почти замкнули кольцо. Они осторожно приближались к штабу. Командир принял дерзкое решение: вступить в бой одним танком против двенадцати, отвлечь на себя внимание противника, чтобы дать возможность штабным машинам выскользнуть из окружения.
Он быстро отдал последние указания начальнику штаба и побежал к танку. И вот „тридцатьчетверка“ командира бригады на большой скорости выскочила из укрытия и заняла выгодную огневую позицию. Танковая пушка двигалась то по горизонтали, то по вертикали, как будто „обнюхивала“ воздух.
Подполковник Бурда ударил по ближнему „тигру“, с первого выстрела вывел его из строя и перенес огонь на второй, двигавшийся вдоль дороги. От удара бронебойным снарядом танк загорелся. Во вражеском кольце образовалась брешь, в которую ринулись машины штаба бригады. Они пошли по лощине к фронту, под защиту танковых батальонов.
Но танки врага продолжали наседать на командный пункт. Вражеская болванка со страшной силой ударила в борт „тридцатьчетверки“, затем вторая, третья. От сильных ударов вовнутрь боевой машины посыпались броневые осколки, которые сразили отважного комбрига. С трудом бойцы вытащили тяжело раненного командира через верхний люк. По дороге в ближайший медсанбат комбриг скончался.
Три долгих года прошел Александр Федорович Бурда по дорогам войны в рядах славных танкистов-гвардейцев. Им не хотелось верить, что любимого командира нет в живых».
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 апреля 1944 года за доблесть, героизм и мужество, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в Корсунь-Шевченковской операции советских войск, гвардии подполковнику Александру Федоровичу Бурде было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
А.Ф. Бурда был награжден двумя орденами Ленина, орденом Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, медалями. К моменту гибели на его боевом счету было 30 подбитых танков противника.
Похоронен герой-танкист в поселке Ружин Житомирской области (Украина). Его именем названа одна из улиц поселка.
Николай Андреев
Николай Родионович Андреев родился 7 августа 1921 года в деревне Куроплешево (ныне Кологриво) Сланцевского района Ленинградской области. Закончил семилетнюю школу и Ленинградский дорожно-механический техникум. Работал в составе 39-й машинно-дорожной станции в Амурской области. В сентябре 1940 года призван на действительную срочную службу в ряды Красной Армии. Зачислен в учебную роту 375-го отдельного танкового батальона 38-й стрелковой дивизии, который дислоцировался в г. Бикине Хабаровского края.
Закончив обучение, в апреле 1941 года Николай Андреев был направлен для дальнейшего прохождения службы в Киевский Особый военный округ, в 64-й танковый полк 32-й танковой дивизии 4-го механизированного корпуса. Сформированная в марте 1941 года на базе 30-й легкотанковой бригады, 32-я танковая дивизия была сильным соединением. В ее составе имелось 323 танка: 49 KB, 173 Т-34, 31 БТ и 70 Т-26. При этом, правда, автотранспортом дивизия была укомплектована менее чем на 50 %. Андрееву предстояло осваивать средний танк Т-34, но времени на это судьба отпустила чрезвычайно мало.
В соприкосновение с противником 32-я танковая дивизия вошла в полдень 22 июня 1941 года южнее Кристинополя. 23 июня вела бой в районе Великих Мостов. 25 июня под ударами немецких войск начала распадаться на отдельные очаги обороны 6-й армии. Для восстановления положения командующим армией И.Н. Музыченко в бой были брошены дивизии 4-го механизированного корпуса генерала А.А. Власова.
К 14 ч. 25 июня 32-я танковая дивизия сосредоточилась на исходных позициях, а в 18 ч. 20 мин. атаковала части 1-й горно-егерской дивизии 49-го горного корпуса Кюблера в направлении Басяки, Вареницы, Семерувка. Поддержки со стороны отходящей пехоты 6-го стрелкового корпуса дивизия не получила и атаковала фактически одними танками. В качестве результатов боя были заявлены 16 подбитых вражеских танков, 4 75-мм орудия, 8 противотанковых орудий, 14 прицепов с боеприпасами. Справедливости ради следует отметить, что танки у соединений немецкого 49-го горного корпуса отсутствовали. Теоретически за них могли быть приняты пять-семь штурмовых орудий StuGIII, приданных 1-й горно-егерской дивизии. Собственные потери 32 -й танковой дивизии полковника Е.Г. Пушкина составили 15 танков. В истории 1-й горно-егерской дивизии бой у населенного пункта Язув Старый описывается так: «Наши позиции находятся на возвышенности, и танки неприятеля хорошо различимы. Наша 3,7-см противотанковая пушка спокойно выжидает, когда танки подойдут на достаточную дистанцию для стрельбы. Когда дистанция сокращается до 600 м, из орудия открывается огонь. Практически каждый выстрел попадает в цель. Отчетливо различимы огневые следы снарядов. Однако позже мы перестаем верить своим глазам: наши противотанковые снаряды просто отскакивают от танков. Не останавливаясь, танки неприятеля продолжают приближаться к нам, ведя огонь из всех орудий. Затем происходит нечто неожиданное: оправившись от испуга перед стальными колоссами, наши пехотинцы начинают атаковать, забрасывая машины ручными гранатами». Против атакующих без поддержки пехоты и артиллерии танков ручные гранаты оказались достаточно эффективны.
Нельзя не согласиться с полковником Пушкиным, который по итогам боевой деятельности дивизии написал в отчете: «Следующим моментом неправильного использования дивизии нужно считать постановку задачи дивизии на атаку сильного противотанкового района противника (6 км севернее Яворов) и на неблагоприятной местности (р. Якша, заболоченные долины в районе Язув Старый), без поддержки артиллерии и без взаимодействия с пехотой». Впрочем, атаки советских танкистов не прошли бесследно. В течение двух дней, например, другую немецкую дивизию — 68-ю пехотную — атаковали в разной последовательности все три дивизии 4-го мехкорпуса. Дивизия понесла серьезные потери, и ее состояние характеризовалось в журнале боевых действий группы армий «Юг» как «полностью выведенная из строя». В итоге вечером 25 июня командование 17-й армии направило в адрес ОКХ запрос на замену 68-й пехотной дивизии на 4-ю горноегерскую из резерва ОКХ. Запрос был удовлетворен, и с утра 26 июня потрепанная дивизия стала выводиться в резерв. В целом И.Н. Музыченко удалось контратаками 4-го мехкорпуса удержать фронт 6-й армии.
Из впечатлений первых дней войны Андрееву запомнилось то, как горячо говорили на состоявшемся в полку митинге о том, что скоро будем в Берлине, и еще — как возмущалось и негодовало его крестьянское сердце, видя, что немецкие танки, развернувшись в боевой порядок, шли прямо по неубранному пшеничному полю, безжалостно вминая в землю колосья… С такими наивными эмоциями молодому танкисту пришлось очень скоро расстаться. Вскоре Андреев и сам уверенно вел свою «тридцатьчетверку» по нескошенным хлебам навстречу немецким танкам. В первом бою прямым попаданием осколочного снаряда поднял на воздух крытую немецкую машину с солдатами и вместе с механиком-водителем и заряжающим кричал от радости «ура!». В том же первом бою довелось в конце увидеть и удирающих вспять немцев, покинувших свои горящие танки и автомобили.
Но это было только начало и только местный, локальный наш успех. В дальнейшем что ни день приходилось видеть не только битых врагов, но и как горят, как погибают наши солдаты, и отходить, и гореть, и проливать кровь самому. Судьба, надо признать, благоволила Андрееву. Четырежды благополучно выбирался он из горящего танка, дважды был ранен и один раз контужен и при всем при том в госпиталях долго не залеживался. На молодом теле раны и ожоги заживали быстро. Однажды горящим факелом выпрыгнул из танка в таком виде, что механик-водитель оцепенел: лицо черное, глаза красные, волосы на голове все сгорели, кожа потрескалась… «Я ничего не вижу», — сказал Андреев механику. Но и тут Бог оказался к нему милостив: и зрение восстановилось, и лицо зажило.
В начале июля 32-я танковая дивизия участвовала в обороне Бердичева, в конце июля попала в окружение под Уманью. В августе остатки дивизии пробились к своим. 10 августа 32-я танковая дивизия была расформирована, а на ее базе были созданы 1-я и 8-я танковые бригады. Николай Андреев был назначен командиром танка в 1-ю танковую бригаду Юго-Западного фронта.
24 октября 1941 года под Белгородом в бою с превосходящими силами противника командир танка Н.Андреев, будучи раненным в кисть левой руки, продолжал руководить действиями экипажа. Враг понес ощутимые потери. За мужество и отвагу, проявленные в этом бою, Андреев был награжден орденом Красной Звезды.
В феврале 1942 года 1-ю танковую бригаду преобразовали в 6-ю гвардейскую танковую бригаду (на завершающем этапе войны она получит почетное наименование Сивашская).
Она осталась в составе Юго-Западного фронта. За успешные боевые действия под Курском и Харьковом Н.Р. Андреев был награжден вторым орденом Красной Звезды.
17 марта 1942 года приказом командующего 21-й армией Николаю Андрееву было присвоено первое офицерское воинское звание «младший лейтенант». Офицерское звание он заслужил по праву. Об этом свидетельствует его боевая характеристика: «Тов. Андреев с первого дня Отечественной войны в непрерывных боях… в районе Рубежное Харьковской области, в танковой контратаке подбил 5 танков противника, и благодаря его храбрости в бою немцы бросили два танка исправных. В селе Двуречное сжег 2 танка и уничтожил гусеницами взвод автоматчиков…»
Гвардии младший лейтенант Н.Андреев, будучи уже командиром взвода, принимал участие в оборонительных боях на подступах к Сталинграду. О том, как он воевал, можно вновь почерпнуть сведения из его боевой характеристики, подписанной командиром 1-го танкового батальона бригады гвардии майором Дьяконенко и военкомом батальона гвардии старшим политруком Тонконогом: «Мастерски овладел ведением танкового боя, снайпер танковой стрельбы, личным примером увлекает танковые экипажи в бой. Воспитал свой взвод в духе презрения к смерти, в духе ненависти к иноземным захватчикам, его взвод не знает страха перед врагом. В период боев, зачастую при перевесе сил на стороне противника, его взвод смело и дерзко атакует противника, выходя из боя победителями…»
Лето 1942 года было сухим и невыносимо жарким. Солнце, казалось, стоит прямо над головой. Палило нещадно. Танковая броня так раскалялась, что нельзя было дотронуться рукой. А внутри танка на марше и особенно во время боя — ад кромешный… В один из таких дней начала августа танкисты 6-й гвардейской танковой бригады долбили кирками и ломами твердую, как гранит, степную целину, оборудуя окопы для танков. Бригада только что была передана из резерва фронта в состав 64-й армии и получила задачу занять оборонительный рубеж на южных подступах к Сталинграду.
Когда окопы были отрыты и солдаты и офицеры жаждали отдыха, поступил приказ выдвинуться в район 74-го разъезда, внезапно занятого частью сил 14-й немецкой танковой дивизии, и, контратаковав противника, восстановить положение. Командир бригады полковник Кричман возложил эту задачу на первый танковый батальон, в котором гвардии лейтенант Андреев командовал взводом «тридцатьчетверок».
Авиация противника массированными налетами непрерывно бомбила боевые порядки наших танков. Во время атаки танк Андреева первым ворвался на разъезд и тут же столкнулся с колонной немецких танков, состоящей из двадцати машин. Двигаясь вдоль колонны, он открыл огонь по вражеским танкам.
