- Так вы верите, что другие люди существуют? - настойчиво продолжал Зарнивуп.
- Кто знает?... У меня нет твердого мнения на этот счет...
- Неужели вы не понимаете, что от одного вашего слова зависит жизнь и смерть цивилизаций?
Правитель Вселенной прислушался к слабому звуку двигателей стартующего корабля, потом заговорил, стараясь заглушить его:
- Я никак не связан с цивилизациями. Я не жесток, - и нежно погладил кота.
- Хорошо, - не сдавался Зарнивуп, - откуда вам тогда известно, что существует этот кот?
- Я не имею об этом ни малейшего понятия. Мне просто приятно вести себя соответствующим образом по отношению к тому, кто (или что?) представляется мне котом... Знаете, я, кажется, немного устал.
В целом создается впечатление, что современная наука и тесно связанная с ней европейская философия Нового времени так и не смогли предложить убедительную альтернативу взглядам своих основоположников, которые, в сущности, отстаивали самоочевидность истины.
Что касается меня, то я никогда не сомневался в том, что истина является столь ясным трансцедентально понятием, что невозможно его игнорировать; конечно, мы всегда каким-то образом проверяем весы, прежде чем ими воспользоваться. Но об истине мы ничего не узнали бы, если бы не знали ее уже по натуре (Р. Декарт, цит. по: М. Мамардашвили, Картезианские размышления, с. 91).
Такие высказывания известны с глубокой древности:
Мы в себе самих имеем средство раскрытия лжи и доказательства истины (Пифагор).
В конечном счете, для этих мыслителей вера в способность человека познать истину коренилась в их религиозных взглядах: Бог создал мир и человека таким образом, что человек способен познать мир.
Если бы истина устанавливалась всегда впереди и мы действительно двигались бы по асимптоте к некоторой абсолютной истине, никогда ее не достигая, а имея все время лишь относительные истины, то, как вы сами понимаете, ни в одной точке этого движения никто никогда никакую истину вообще не мог бы высказать... Итак, мы двинулись. Двинулись! - требует Декарт... Двинулись в ... зазоре первичного шага мира. Потому что на первом шаге законов нет, они появятся только на втором, и нужно мыслить в зазоре между шагами... Но мыслить уже с символом, имея символ бесконечной мощи мышления. То есть символ Бога... И то, что мы можем понять, мы можем понять только духовно, то есть не по законам объекта, а по законам духа...
Нечто красиво, потому что Бог так установил... Он так сделал, и потому это истина (М. Мамардашвили, Картезианские размышления, с. 98-99, 115).
К близким выводам приходят и наиболее глубоко мыслящие современные ученые. Широко известен афоризм Эйнштейна 'Бог изощрен, но не злонамерен', названный Н. Винером 'больше, чем афоризмом, положением, выражающим основы научного метода' (Кибернетика и общество, с. 48; как пример идеологической борьбы лингвистическими средствами, отметим, что в этом советском издании вместо 'изощрен' стоит 'коварен'; по-немецки raffiniert). Имеется в виду, что мир является 'честным противником' ученого и не оказывает активного сопротивления попыткам его познать: наука - это разгадывание загадки, а не война с природой.
Ученый-исследователь должен всегда проводить свои эксперименты, не боясь, что природа со временем раскроет его приемы и методы и изменит свою линию поведения (Н. Винер, там же).
В то же время, для обоснования возможности научного познания и научной истины приходится ссылаться на волю Божью.
Потребность в познании является неустранимой для религиозного человека. Разумеется, в первую очередь речь идет не о научном познании, а о познании Бога, Который и составляет единственную Истину и Реальность. Требование 'поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе' прямо содержится в Новом Завете (Ин 4:23). По словам раннего учителя церкви Климента Александрийского, если бы можно было отделить познание Бога от вечного спасения и ему было бы нужно выбрать между познанием Бога и вечным спасением, он выбрал бы познание Бога (Строматы, цит. по: Л. Шестов, Афины и Иерусалим).
Религиозный подход к проблеме познания в корне отличается от позитивизма и агностицизма. За словами 'Бога не видел никто никогда' (От Иоанна 1:18) в том же новозаветном стихе следует: 'Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил'. Еще ниже читаем:
Филипп сказал Ему: Господи! покажи нам Отца, и довольно для нас. Иисус сказал ему: столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп? Видевший Меня видел Отца; как же ты говоришь, покажи нам Отца? (От Иоанна 14:8-9)
Подход индуистской веданты основан на освобождении через истинное знание.
Мы отвечаем, что Брахман известен. Брахман - всезнающий и наделенный всеми способностями, чья сущностная природа есть вечная чистота, разум и свобода, - существует... Более того, бытие Брахмана известно на том основании, что он составляет 'я' каждого. Ибо каждый осознает существование [собственного] 'я' и никогда не думает: 'я не есмь.' И это 'я' есть Брахман (Шанкара, комментарий к Веданта-сутре).
Впрочем, и здесь нет однозначности. Согласно учению Будды, наоборот, существование 'я' (атмана) является серьезнейшим проявлением иллюзии (неведения, тщеславия), от которого необходимо освободиться.
Об освобождении через познание истины говорит и Евангелие (см. эпиграф к главе). Слова о знании из книги Иова (38:4-21), приведенные в гл.2, также можно понимать не только иронически. Основную роль в правильном познании играет вера.
Исполненный веры обретает мудрость (знание)... Но невежественные, лишенные веры, неуверенные - те идут к погибели. Для сомневающихся нет ни этого мира, ни иного, ни счастья (Бхагавадгита 4:39-40, ср. с Рим.14:23).
Но твердые в знании из них, и верующие, которые верят в то, что низведено тебе и что низведено до тебя, и выстаивающие молитву, и дающие очищение, и верующие в Аллаха и последний день, - этим Мы дадим великую награду! (Коран 4:160 (162))
Вера имеет ряд аспектов, которые кажутся на первый взгляд не соответствующими обычному словоупотреблению. Их можно рассмотреть на примере следующих цитат из буддийских текстов (см. обсуждение подхода буддизма в гл.3; в санскрите для слова 'вера' имеются несколько переводов):
Того, кто живет без созерцания удовольствий, сдержанного в своих чувствах и умеренного в еде, полного веры и решительности, - именно его не может сокрушить Мара, как вихрь не может сокрушить каменную гору (Дхаммапада 8).
У того, чья мысль нестойка, кто не знает истинной дхаммы, чья вера колеблется, - мудрость не становится совершенной (Дхаммапада 38).
Человек, который не (!) верует и знает несозданное... - поистине благороднейший человек (Дхаммапада 97).
Добродетель приятна вплоть до старости; приятна стойкая вера; приятно достижение мудрости; приятно воздержание от зла (Дхаммапада 333).
Вера есть семя, покаяние - дождь, разумение - мой плуг и мое ярмо, смирение - дышло моего плуга (Сутта-нипата 76).
Лучшее сокровище в этом мире - вера; Вечный Закон, раз постигнутый, приносит здесь счастье; Истина - сладчайшее в этом мире; и та жизнь назовется лучшею, которая прожита в понимании (Сутта-нипата 181).
Впрочем, и со стороны философии противопоставление веры и знания сомнительно.
Знание в сущности своей и есть подлинная вера; и эти сферы не только не разделимы, но даже и не различимы (А.Ф.Лосев, Диалектика мифа).
Веру и непосредственное знание связывал (по существу, отождествлял) и Гегель. Вера является также необходимой предпосылкой начала любого (в
