– Кира! – прошептала Тата. – Кира, что это?
Кира подошла и замерла рядом. Так девушки и стояли, глядя на перепачканную подушку. У них в груди зарождался страх.
– Где Леся? Откуда тут эти пятна? Это что, кровь?
– Не говори ерунды! Откуда тут кровь?
Но Кира чувствовала, что и сама перепугана до смерти. Неужели, пока они ходили к доктору, неизвестный маньяк проник в их квартиру и расправился с Лесей!? Задушил? Но где же в таком случае ее тело?
А представив себе, как пусто и одиноко ей будет без Леси, девушка горестно взвыла:
– Леся! Лесенька! Леська, черт тебя дери!
И, рухнув в кресло, Кира залилась слезами, твердя одно и то же:
– Леся! Леся! Леся!
– Что?
Кира вздрогнула и подняла глаза. Тата взвизгнула и на всякий случай отпрыгнула в сторону. А вдруг это не Леся, а лишь ее тень, призрак?
– Да что с вами? – сердито спросила Леся вполне земным сварливым тоном. – Что случилось?
– Ты где была?
– В туалете. Кира, чего ты ревешь?
Но Кира уже не ревела. Она бросилась к Лесе и стала душить ее в объятиях. Мгновение спустя Тата присоединилась к ним. Приплясывая возле Леси, девушки радостно напевали:
– Жива! Жива!
– Да что с вами такое!? – выдираясь из их объятий, спросила Леся. – Вы с ума сошли?
– Мы думали, что ты умерла.
– А-а-а... Нет, пока еще, нет. Но мне так фигово!
Если Тата хотела увидеть человека, которому приходилось хуже, чем ей, то с выбором она не ошиблась. Леся скрючилась в позе зародыша на любимом Кирином диване, с отвращением подложив под голову перепачканную вытекающим из ушей лекарством.
В ногах у нее свернулся калачиком кот Фантик. А в изголовье сидела его подруга – кошка неизвестной породы по имени Фатима. Оба кошачьих существа, судя по их сосредоточенным мордам, вовсю старались над исцелением Леси, которую хорошо знали и любили.
– Ну, как ты? – осторожно встала рядом Кира, пока Тата вытаскивала из сумки принесенные с собой дары: апельсины, бананы и виноградный сок.
Апельсины Леся не ела из-за аллергии, бананы, потому что полнят, а виноградный сок не любила в принципе.
– А мяса вы не принесли? – жалобно спросила Леся, когда убедилась, что мяса нет.
– Ты хочешь кушать? – изумилась Тата. – Но ты же болеешь.
– Хочу сырокопченой грудинки.
– А тебе можно?
– У меня болят уши, а не живот, – резонно возразила Леся.
– Я сгоняю в магазин за грудинкой! – вызвалась Тата. – Мне полезно много двигаться.
Пока она ходила, Кира пересказала Лесе свой разговор с доктором Вонем.
– Врет он, – простонала Леся, у которой в этот момент как раз громко стрельнуло в ухе. – Не бывает так, чтобы кругом одни друзья. А вы не поговорили с его секретаршей? Или она такая же блаженная, как и он?
С секретаршей Кира переговорила. Там тоже было глухо. Секретарша доктора обожала. От секретарши Кира перешла к кассирше. Та его тоже любила. От кассирши к уборщице. Мимо! И совсем уж отчаявшись, закончила опрос персонала с приходящей тетки – узбечки, которая протирала в офисе огромные окна.
– И что ты думаешь? Все эти бабы, даже узбечка, почти совсем не говорящая по-русски, в один голос пели дифирамбы доктору Воню. Дескать, он и умный, и талантливый, и людям помогает. Ни одной медицинской неудачи, чтобы сами пациенты или их родственники принялись бы мстить, у него никогда не было.
– Одним словом, не доктор, а зефир в шоколаде? Ни единой вредной привычки, а только сплошь положительные и всем нравящиеся?
– Да, именно так.
– Но так не бывает!
– Сама понимаю. Зомбирует он их, что ли? – недоумевала Кира. – Или это аура у него такая мощная, что все вокруг него начинают сходить с ума и славить во весь голос доктора Воню?
– Вообще-то он и в самом деле славный, – задумчиво пробормотала Тата, вернувшаяся из магазина. – И не женат к тому же...
– Так! – испугалась Кира. – И ты туда же! Немедленно выкинь эти матримониальные мысли из головы!
– Но почему? – сопротивлялась Тата. – Чем тебе не нравится этот милый человек?
– Тем, что он такой милый. Так не бывает. У каждого нормального человека должны быть какие-то недостатки. Это естественно. А если у человека недостатков не видно, это означает только одно – они у него настолько ужасны, что он прячет их от всех.
Итог сегодняшнего расследования был неутешительным. Подруги провели у доктора Воню в офисе много времени, но так ничего дельного и не узнали. Силы и время они потратили, а результат нулевой. Зато у Леси, которая никуда не ходила и вообще весь день провела в обществе кошек, улов оказался неожиданно гуще.
– Мне звонил следователь! – торжественно заявила она, жадно поглощая нарезанную тонкими ломтиками сырокопченую грудинку и не забывая угощать ею и кошек.
– Аль-Асер? – изумилась Кира. – Из Египта звонил?
– Другой, – помотала головой Леся.
Ухо беспокоило ее существенно меньше. То ли кошачья терапия помогла, то ли лекарство. Но когда Леся принялась уплетать принесенную Татой грудинку так, что называется, за ушами трещало, в больном ухе у нее в самом деле что-то затрещало в последний раз и стихло. Боль почти совсем исчезла. И если и стреляло, то очень слабенько.
– Какой другой?
– Ну тот, которому поручили дальше вести это дело.
– Наш соотечественник?
– Угу.
– Как звать?
– Дурацкая фамилия. Ты будешь смеяться.
– Какая?
– Бряк. Майор Бряк.
– Бряк? Это что же за фамилия такая?
– Вроде бы молдавская или румынская. Я не уточняла.
– И что он тебе сказал этот... Бряк?
– Сказал, что хочет видеть нас завтра у себя. Тебя, Тата, он тоже хочет.
Тата зарумянилась и кивнула. Наконец-то ее хоть кто-то хочет. Что же, пусть это будет следователь. Следователь – это очень даже неплохо. И как знать, возможно, он будет молодым и симпатичным. Но тут же Тата себя одернула. У нее же есть цель в жизни! Ее Славик! Тата протянула руку к копченому мясу, но тут же ее отдернула. Какое мясо! Ей еще худеть и худеть, прежде чем она сможет появиться пред светлые очи своего милого. До заветного идеала еще так далеко. Так далеко, что и не сказать.
Между тем Кира теребила очень довольную, сытую и здоровую Лесю.
– Ну и что? Что еще он тебе сказал?
Леся отложила грудинку в сторону и с укоризной взглянула на Киру:
– Вот так ты всегда! Никогда толком насладиться едой не дашь.
– Так ты наслаждайся и рассказывай!
– Сама понимаешь, что предлагаешь? – постучала пальцем по лбу Леся. – У меня при одном только воспоминании о том, что с нами случилось, аппетит пропадает. А тут еще и рассказывать нужно.
– Ну, рассказывай! Не томи! Ты ведь уже все равно больше не ешь!
Леся тяжко вздохнула и начала:
– Конечно, аппетит ты мне уже испортила.
– Вот и начинай.
– Ну, сначала он мне ничего рассказывать не хотел. Мялся, твердил, что это тайна следствия и что мы все узнаем завтра, когда явимся к нему на беседу. Одним словом, вешал мне лапшу на уши.
– Гнал пургу!
– Водил за нос!
– Пудрил мозги!
– Но ты же меня знаешь! – торжествующе произнесла Леся, перебив изощряющихся в остроумии подруг. – От меня так просто еще ни один мужик не уходил. Пусть даже и следователь. Но они же все доверчивые, словно щенята. Немного ласки, немного лести, и вот мы с ним уже лучшие друзья, и он все мне выбалтывает.
– И что? Что он сказал?
– Сказал, что они у себя в управлении провернули гигантскую работу, но все же нашли мастера – изготовителя той струны, которой были задушены
