Век дракона (сборник)

подпольного бизнеса, всемогущим Маэстро, способным все достать, кого угодно подкупить, использовать в своих целях власть имущих. Но от этого он не получает удовлетворения, какое даёт любимое дело. И в конце концов догадывается — почему. “Слишком легко все далось, так легко, словно все сговорились играть с ним в поддавки. Словно все решили играть на него, Боба, и посмотреть, что из всего этого выйдет, до чего он дойдет или… докатится”. А “докатился” он не только до смертельной скуки и пустоты существования, но и, главное, до понимания того, что в мире сомнительного бизнеса, нечистоплотных связей нет места настоящей дружбе, чести, совести.

Полезный нравственный урок извлекает для себя и активистка — зануда Зойка. По-своему это тоже весьма примечательный тип. Чуть ли не с первого класса Зойка на командных постах школьной общественности. Поэтому иной жизни, кроме как наставлять на путь истинный, отдавать распоряжения, непременно регулировать в нужном русле жизнь товарищей она себе не представляет. Она внутренне справедливый человек, но понимание справедливости у нее извращено, искажено средой, в которой она с детства вращалась. (Ведь школьный коллектив — часть всего нашего большого и больного общества с его командно-административным механизмом, который еще совсем недавно задавал всем нам движение и направление). Не случайно поэтому символом порядка и справедливости становится для Зойки Ее Величество очередь (совершенно ъ духе времени!), ибо, уверена она, “только внутри стройной, упорядоченной системы, каковой является очередь, возможно установление полного равенства между людьми”. Зойке тоже предлагается воплотить в жизнь свою идею, поверить на практике, чего она стоит. Очередь обретает при этом “глобальные масштабы”. Сама же героиня (не без помощи, разумеется, авторов) приходит к выводу, что отнюдь не очередь решает проблему социальной справедливости. Хуже того — очередь — “образование еще более зловещее, чем толпа”, ибо “толпою, по крайней мере, может двигать общий, лишенный корысти интерес. Очередью — никогда”.

В повести “Пленники Черного Метеорита” немало аллегорий и проекций на современность, однако сатирический образ нескончаемой очереди, теряющейся в глухих недрах неприступной Главной администрации, где население вынуждено проводить большую часть своего существования, — пожалуй, наиболее впечатляющ.

Как видим, через поведение и поступки своих героев А.Бачило и И.Ткаченко удалось показать и определенные социальные типы, отражающие соответствующие общественные отношения, и окружающий их социальный и духовный климат.

Вот только порой, может быть, слишком назидательно, прямолинейно-дидактично преподносятся нравственные уроки и звучат воспитательные мотивы. Но это, наверное, связано еще и с тем, что авторы, четко представляя себе читателя “старшего школьного возраста”, к которому они адресуются, предпочитают говорить с ним доступно, просто, ясно, без недомолвок и околичностей (речь, естественно, о стилистике, а не о сюжетно-содержательной стороне).

С чем в повести я бы все-таки решительно не согласился (что, кстати, тоже играет на прямолинейность и назидательность), так это со стремительной и безусловной перековкой в конце повести некоторых ее героев. Пожалуй, более всего логичны изменения, происшедшие после посещения “параллельного мира” с Арвидом и Ростиком, поскольку им пришлось по большей части не переделывать резко себя, а развивать и совершенствовать лучшие свои качества, в них преобладавшие, и отбрасывать все лишнее, ненужное, мешающее. Каждый из них (а к ним можно отнести и Марину) как бы преодолевал свои детские болезни: один — зазнайство, эгоизм (Арвид, Марина), другие (Ростик) — робость и неуверенность в себе, ощущение собственной неполноценности. А вот резкая перемена Боба и Зойки (он решительно и бесповоротно бросает свое “деловое королевство”, она — столь же решительно ликвидирует Главную Администрацию, свое детище) кажется искусственной, психологически неподготовленной.

Существует в повести А.Бачило и И.Ткаченко еще один любопытный герой — Черный Метеорит, странствующий по просторам Вселенной вопреки всем законам физики, посещающий с загадочными целями обитаемые планеты. С одной стороны, Черный Метеорит в повести выступает как своеобразная машина времени (ребята и попадают в другой мир после того, как Ростик, обидевшись на Арвида, стукнул по метеориту-экспонату кулаком), а с другой — в качестве этакого генератора, материализующего человеческое воображение.

Но это, так сказать, функциональная сторона. Есть еще одна грань проявления его чудодейственности. Черный Метеорит становится как бы катализатором-ускорителем, заставляющим человека раскрываться с максимальной полнотой в кратчайшие сроки. И не просто раскрываться, но и достаточно четко определяться в краеугольных человеческих ценностях и ориентирах.

4

В начале статьи я говорил о воздействии нынешней общественно-политической ситуации на оживление современной фантастики. Но происходящие в нашей стране процессы обновления, освобождение литературы и искусства от идеологических шор способствуют еще и тому, что в словесности нашей вообще, а в фантастике (особенно молодой), в частности, стало явно нарастать социально-политическое звучание. Проявляется оно по-разному, в том числе зачастую и в форме социально-политической сатиры, к которой охотно прибегают как приверженцы НФ, так и поклонники “фэнтэзи”.

Элементы такой сатиры хорошо видны в “Пленниках Черного Метеорита”. Но, пожалуй, еще более красноречивым примером такой сатиры может служить повесть А.Шалина “Путешествие Тимофея Авоськина за пределы Солнечной системы”.

Несмотря на космический антураж и детективно-приключенческую сюжетную канву, это яркий политический памфлет.

Вместе с главным героем произведения аспирантом Тимофеем Авоськиным читатель попадает сначала на планету Арис, а затем на Свербу. Планеты эти разительно похожи, но обе становятся сатирическими объектами. И, как убедимся, не случайно.

Взять Арис. Планета уникальна тем, что все ее жители “одинаково талантливы”, а “искусство на Арис стало этаким двигателем прогресса”.

“Жителям планеты не приходилось, как, например, землянам, покорять природу, бороться с голодом, холерой, засухой, наводнениями. Поэтому, очевидно, все технические достижения Арис шли от искусства и совершенствовали его… Возникла очень интересная, даже экзотическая форма общества, цивилизации, у которой техника искусства, образное мышление развились настолько, что само искусство превратилось уже в некое чародейство, всемогущую силу, для которой нет ничего невозможного. Жители Арис научились силой воображения не только придумывать героев, ситуации, пейзажи, различные предметы, но и могут делать этих героев и придуманный мир реальными. Они научились вписывать свои фантазии в действительность планеты, научились материализации, овеществлению образов”.

В “Вакансии”, вспомним, А.Шалин изобразил доведенный до логического абсурда технократический рай, в котором, в итоге, оказалось вакантным место человека. В “Путешествии Тимофея Авоськина…” писатель предложил другую фантастическую версию, когда человек становится способным пересоздать реальность на основе искусства. Но в сущности это две стороны одной медали: как то, так и другое без человека подлинно творческого, целеустремленного, — ущербно. На планете Синкс в “Вакансии” мы видим полностью копирующих, но оттого вовсе не заменяющих человека кукол. Арис же наводнили химеры примитивного обывательского воображения: “здесь на планете и в ее окрестностях развелось столько всякой нечисти — и бандиты, и контрабандисты, и пираты, и маньяки…”

Вся эта убогая, халтурная… вторичная реальность” воссоздается жителями Арис не без помощи землян. “Было время, когда наши звездолеты поставляли для жителей Арис (а многие материализованные объекты их воображения имеют своим источником земную литературу — А.Г.) в огромном количестве исторические и приключенческие романы, фантастические повести и детективы. Мы тогда не подозревали с кем имеем дело, и просто привозили требуемую информацию…”

Что ж, и в таком не совсем обычном свете можно предположить влияние одной цивилизации на другую. И дело не во влиянии как таковом, а в том, что всякие эскалация, экспорт пошлости, безнравственности, цинизма при отсутствии подлинно творческого начала рождают далеко небезопасные