альбомов — семнадцатидюймовые мониторы, взамен мазурок и вальсов — «кислота»…
— Тебе наших герлух мало? Выбирай любую! — хохотнул Гоша, потом нагнулся к нему, прошептал на ухо: — Девки будут позже, когда вся шелупонь рассосётся. Ты не суетись. Расслабься пока: выпей, закуси. После поговорим.
Лобстер последовал совету Гоши. Пить водку, однако, не стал. Водка у него обычно «не шла»: он давился, краснел, выпучивал глаза, стараясь пропихнуть жгучую жидкость в организм, — зрелище было не из приятных. Не умел — что поделать? Зато налёг на салаты, сыр и ветчину. Главный киберпанк всегда отличался хлебосольством — этого не отнять…
Сам Гоша пил и ел мало, жаловался, что испортил желудок во время очередной одиссеи, наглотавшись на одном из островов каких-то специй, от которых горят не только внутренности, но и кожа. По словам Гоши, достаточно двух крупинок этих специй, чтобы человек начал излучать яркий малиновый свет подобно гигантскому южному светляку. Пичкая иноземцев национальными блюдами, островитяне решали проблему освещения своих жилищ в вечернее время: электричества на острове не было в помине… Гоша, глядя на веселящуюся компанию, сам оставаясь голодным и трезвым, испытывал кайф, похожий на кайф бывшего алкоголика, который пьянеет от одного только вида пьющих людей.
— Ты мне хотел информашку подкинуть, — напомнил Гоше Лобстер.
— Да-да, пошли, — посерьёзнел киберпанк.
Они сунулись в одну комнату, в другую, на кухню, в ванную — везде было полно народу. Наевшись и напившись вволю, интернетовские парочки искали уединения и, когда дверь внезапно открывалась, урчали, как потревоженные кошки.
Лобстер с Гошей вышли на лестничную площадку.
— Тебя искали, — тихо сказал Гоша, глянув в лестничный пролёт.
— Кто?
— Не знаю. — Гоша пожал плечами и смачно плюнул. Проследил за плевком. Внизу раздался звонкий, похожий на щелчок курка звук. — Люди. Невзрачные такие, серые людишки, на мышей домашних похожи, которые гадят. Пришли, поводили носами и ушли. Я сказал — не знаю и знать не хочу, пропади он пропадом, враг мой, а с ним жёны его, дочери и сыновья и все отпрыски до десятого колена!
— Эти? — Лобстер похлопал ладонью по плечу, изображая погоны, и почувствовал, как неприятно похолодело в груди, будто проглотил двухсотграммовый брикет мороженого. Сразу вспомнилась исчезнувшая Белка, его взломы. Последний, криминальный, был произведён два дня назад…
— Эти, не эти — я не знаю. Вели себя вежливо. Ножками шаркали. «Ах, не знаете ли?.. Ах, не встречаетесь ли?.. Не будете ли так любезны?.. Не можете ли?..» И всё сплошное «ли», прямо как китайцы с реки Янцзы. Только что в ноги мне не кланялись. На спецслужбы не похоже. И учти, они не только у меня были.
— По делу говорили?
— Сказали, хотят сделать важный заказ. Я спросил, могу ли чем-нибудь помочь? Они сказали — нет. Им нужен уровень «хай-энд». А я, значит, уже не на уровне? — В голосе Гоши прозвучала обида.
— Лепили они насчёт уровня. Другое им от меня надо, — уверенно сказал Лобстер.
— Что? — Гоша внимательно посмотрел ему в глаза. — Не секретную ли сеть ты «крякнул», парень?
— Тоже стал китайцем Ли? — рассмеялся Лобстер, уходя от ответа.
— И всё-таки?..
— Ты ведь знаешь — у меня железный принцип. Ни слова, пока дело не сделано. Взлома нет — базара нет.
— Ну, как хочешь. — Гоша пожал плечами. — Во всяком случае, ты знай: если зайдёт разговор с теми мышами, то я тебя ненавижу, а встречались мы больше года назад. Какие ещё отношения могут быть между хакерами?
— Абсолютно. Я знаю. — Лобстер рассмеялся. — Это взаимно. Спасибо, что предупредил. Теперь, если появятся снова, можешь не стесняться — дать наводку.
— Ну вот и поговорили, — вздохнул Гоша. — Кстати насчёт Китая…
Лобстер не слушая Гошу. Из головы не шли люди, которых он сравнил с мышами. Так и представил Лобстер их себе: с вытянутыми мордочками и длинными носами. Носы они морщили и водили ими из стороны в сторону, нюхая воздух — не пахнет ли где хакером? Зачем им понадобилось ходить вокруг да около, наводить справки через друзей и знакомых, светиться — неужели думали, не передадут? А может, намеренно подняли шумиху, чтобы выбрался из норы, засуетился, раскрывая прошлые хакерские грехи, заметая следы? По норам Лобстер не прятался — всегда был на виду…
Эти мыши не были похожи на людей из органов. Поведение нетипичное. Те сразу удостоверение в морду суют и грозятся с порога: если что не по ним, упрячем за колючку на долгие годы и «никто не узнает, где могилка твоя». Опыт общения с ними у Лобстера был. Три года назад, когда он взломал очередную закрытую сеть, на улице его остановил молодой человек, чуть ли не его ровесник, и, представившись офицером ФСБ, предложил поговорить откровенно. Его интересовала структура хакерских организаций, международные связи…
Не понимал он, что организация хакеру нужна, как корове седло? Хакер ведь один на один перед целым миром, словно охотник с рогатиной перед медведем-шатуном. И весь мир умещается на нескольких десятках квадратных сантиметров экранного пространства монитора. Нам только кажется, что мир бесконечен. На самом деле он не больше очерченного самим человеком жизненного пространства. Бесконечность пугает нас точно так же, как и лифт, в котором мы застряли между этажами. Мы стараемся огородиться от мира, замкнуть его, сделать обозримым, осязаемым, доступным, чтоб всегда был под рукой, под ногой, под головой… А кроме монитора, настоящий хакер не видит более ничего. Он извлекает нужные ему вещи из компьютера, как фокусник — кроликов из шляпы, а его машина подобна волшебной сказочной шкатулке: открой — и выйдут из неё люди, звери, птицы, из ничего возникнут страны и города. Для хакера виртуальный мир более реален, чем тот, который его окружает. Он живёт там, а не здесь, и там, а не здесь обитает его бренная душа, и лишь изредка заходит он в реальную кухню, чтобы выловить из банки солёный помидор, откусить остывшую котлету. Пусть они говорят, что это болезнь! Он здоровее, чем они, поглощённые суетой. Странные люди, абсолютно непонятные ему. Их нужно принять как данность и терпеть. Съеденные дети Хроноса…
— …я мог обхватить пальцами её лодыжку. — Продолжал тем временем Гоша. — А какой у неё был голос! Он звенел, как серебряный колокольчик. Только не думай, что это художественное преувеличение. Когда-нибудь сам услышишь… Сначала её, конечно, пользовала вся команда — купили-то мы её в складчину, но когда зашли в Цзюлун и нужно было высаживать Хэ на берег, я сказал: баста! В общем, не высадили. Я только одного боялся — старпом узнает. Такое чмо был — не приведи господь!.. Каким ветром его туда занесло, интересно знать? Это и сейчас статья, а по тем временам — китайскую проститутку нелегально в Союз ввезти?
— Ты о ком? — спросил Лобстер. Задумавшись о своём, он совсем потерял нить Гошиного рассказа.
— Как о ком? О моём серебряном колокольчике, кареглазой Хэ! Ты бы видел её ноги! Куда там вашим топ-моделям! Когда я отлучил её от команды, они смотрели на меня, как звери, думал — убьют! В общем, в первом же нашем порту я сунул Хэ в чемодан, благо что гибкая была, как змея, и сошёл на берег. Таможня даёт добро! Они увидели мою обгоревшую под китайским солнцем рожу и даже паспорт смотреть не стали, сразу ясно — настрадался мужик на чужбине. А потом она у меня в круглом аквариуме жила. Пока я по китаям ходил, рыба у меня сдохла, вода высохла, вот и посадил я в аквариум вместо золотой рыбки свою Хэ. Боялся, что убежит. Правильно говорят: чему быть, того не миновать. — Гоша тяжело вздохнул.
— Ладно, хватит уже пургу гнать! — недовольно сказал Лобстер.
— Вот так все вы — пурга, пурга! А я, между прочим, никогда больше никого не полюблю! Лобстер рассмеялся:
— С тобой, Гоша, не соскучишься! Где обещанные бабы?
— Где, где? В Ревде! Миранда уехала? — неожиданно задел за больное Гоша. Лобстер только кивнул в ответ.
— Ну вот, понимать должен, что такое любовь. Не мальчик, — ворчливо сказал Гоша.
Внизу хлопнула подъездная дверь. Раздались женские голоса. Гоша глянул в лестничный пролёт. Лобстер последовал его примеру.
Тонкие руки ритмично касались перил, словно клавиш рояля. И — раз, и — два! Голоса звенели, отражаясь от стен. Два голоса тоненьких, девичьих, третий — погуще, его владелица явно курила с детства.
— Безобразие! Пятый этаж, и лифта нет! — возмущённо произнёс девичий голос.
— Я же говорил — придут, — подмигнул Гоша Лобстеру. — Выбирай любую!
Улицы были залиты жидким туманом. Лобстер устало брёл по тротуару вдоль шоссе, периодически зевал и поёживался от утреннего холода. Услышав шум мотора за спиной, оглядывался, вскидывал руку. Но подвозить его не хотели.
В квартире у Гоши случился скандал. Дело в том, что сначала Лобстер ухаживал за тонкоголосой. Кажется, звали её Леной… Боже мой, как бесцветны, как невыразительны эти имена по сравнению с интернетовскими никами! Нет-нет, он был несправедлив к девушке — имя как имя, не хуже и не лучше других, упрекнул себя Лобстер. А где же взять Хуан, или как там её звали, Гошину китаянку?.. В общем, когда он предложил Лене поехать к нему «покувыркаться», она так возмутилась, будто он хотел от неё чего-то противоестественного. Сказала, что она не такая, а он слишком наглый и бесцеремонный. Какой уж есть! А то он не знает этих актрисочек из «Щуки»! Строят из себя недотрог, а как с мастером или с каким нужным режиссёром ради роли переспать, так это пожалуйста — угощайтесь! Можно было бы, конечно, нагрубить этой чёртовой Лене, но он, как истинный джентльмен, не стал, а через полчаса увлёкся «курильщицей». «Курильщица» оказалась «такой» — потащила его танцевать в тёмную комнату. Обнимала, целовала взасос, нежно поглаживая рукой по заднице…
Лобстер осторожно провёл языком по распухшим от поцелуев губам.
…Потом, когда под утро из гостей в комнате никого не осталось, поволокла его в дальний угол, как тот паук из детского стихотворения, расстегнула на нём джинсы, подпрыгнула и обхватила ногами, прижавшись спиной к стене… Лобстер рассмеялся, подумав, что примерно так же полуголые мужики на сабантуе обхватывают гладкий столб, пытаясь взобраться на него и достать приз — меховую шапку. М-да, надо бы походить в тренажёрный зал. Не помешает…
Ему было тяжело, но он держался. «Курильщица» уже сладостно стонала и принялась покусывать его левое ухо, но тут в комнате зажёгся свет. Нужно было видеть лицо этой самой недотроги Лены! Если б под рукой у неё оказалось африканское копьё из Гошиной коллекции, она, не задумываясь, метнула бы его в парочку и пригвоздила обоих к стене, как букашек. Но, к счастью, копья не было, поэтому она стала страшно орать и швыряться пустыми стаканами, которые оставили здесь парочки. Стаканы звонко ударялись о стену и сыпались вниз тысячью мелких осколков. Лобстеру повезло — ни царапины, а вот «курильщице» в кровь посекло лицо и руки. Он был настолько растерян, что даже не пытался защитить себя и свою партнёршу. На шум прибежал Гоша в
