— Э-э, чего там думать. Ты когда-нибудь столько бабок видел? — Егор потянулся к стулу, на котором висела его одежда, полез в карман пиджака, достал большой кожаный «лапоть» — бумажник, вытащил из него пачку долларов, потряс ими в воздухе, небрежно бросил на стол. Купюры рассыпались веером. — Вот, я столько каждый день в руках держу, а то и больше. Понял?
Лобстер послушно кивнул. Никотиныч поднялся из-за стола, пошатываясь, направился к двери.
— Я щас!
Лобстер проследил за ним взглядом. Следом за Никотинычем из горницы вышла Светка.
— Вот ты скажи — как тебя там? — тебе чё, двенадцать лет — на машинке стучать? У меня пацан в эти бирюльки играет.
— Так это у меня работа такая. Есть же люди — программисты, без которых ни один компьютер работать бы не стал, — начал терпеливо объяснять Лобстер, в другое время он бы уже сорвался, наорал: что за тупость — таких простых вещей не понимать!
Никотиныч стоял на крыльце и курил. За его спиной скрипнула дверь, он обернулся. Светка смотрела на него исподлобья, не моргая, щёки пунцово горели.
— Что, Сергей Дмитрич, убежали, значит?
— Почему убежал? Вот же я — здесь, — сказал Никотиныч, смущаясь.
— Вы здесь, потому что Егор завернул, а если б не он… — Светка замолчала. — За ключ — спасибо. А записку я порвала. Вы чего же, испугались, что женить на себе буду?
— Я уже своё отбоялся. Дочь взрослая, скоро внуки пойдут. То, что в записке написано было, — правда. Работа у нас с Олегом срочная.
— Так и не нравлюсь я вам совсем? — неожиданно спросила Светка.
— Да как же — не нравишься? — смутился Никотиныч. — Как раз — наоборот! Мучился я, хотел тебе в окошко стукнуть, предупредить, а этот всё торопит — давай-давай. Фанат. За работу Родину продаст.
— Вы всё шутите! — Светка рассмеялась.
— Да нет, не шучу я, — вздохнул Никотиныч. Он взял Светку за руку, потянул за собой с крыльца во двор, будто боясь, что здесь их подслушают. Завёл её за угол — стена дома была глухая, без окон, — заговорил торопливо, нервно: — Я всю жизнь в городе прожил, а здесь только дачником был. Приехал, повалял пару месяцев дурака и уехал. В шахматы играл, учился, в научном институте работал. После того как с женой развелись, всё, подумал, ну её к чертям собачьим, эту личную жизнь, — страдания одни, решил карьеру делать, работал как волк, на баб старался не смотреть. Так только иногда, случайно. А здесь тебя встретил. Ну и… В записке правда всё. Я таких, как ты, не встречал. Ты — другая, и я сразу понял… — Никотиныч замолчал, шумно сглотнул набежавшую слюну.
Светлана приблизилась к нему, обняла за шею, прошептала:
— Я тоже поняла, Серёжа. Ты это… пойдём.
— Куда? — несколько растеряйся Никотиныч.
— К тебе.
— А как же?..
— Ничего, обойдутся — не маленькие, — сказала Светка, увлекая его за собой.
Егор уже был изрядно пьян. Он мотал головой, размахивал руками, хвастаясь перед Лобстером, какой он крутой, необыкновенный, что вся область у них в руках, они — самые сильные здесь — её держат и никому никогда не отдадут. Халат распахнулся, на волосатой груди болтался большой золотой крест.
Лобстеру было скучно. Он давно уже ушёл в свои мысли и только поддакивал Егору, натянуто улыбаясь его «скобарским» шуткам. Господи, где ему понять, что сила заключается не в кулаках и пистолетах, а вот в этой самой, как он говорит, машинке, которую создал человеческий ум! Машинка эта может поднять ракеты, запустить корабль на Венеру, остановить движение поездов и самолётов, погрузить мир в хаос или, наоборот, сделать его гармоничным, послушным людям. Она, конечно, всего лишь инструмент в чьих-то руках, наподобие их пистолетов, но в ней нет тупости, как в той пуле, которую увидел он сегодня утром, когда в него целились; лет через двадцать компьютер будет умён, как человек, а значит, сможет принимать алогичные решения и сможет стать кем захочет: слугой, царём, дьяволом, богом…
— Слушай, бухгалтер, а чего мы здесь сидим? — неожиданно спросил Егор.
Лобстер неопределённо пожал плечами.
— Будем по бутылкам стрелять! — Егор поднялся и, пошатываясь, направился к кухне. — Эй, парни, быстро нам две пушки и выставите все пузыри во дворе! — приказал он.
Никотиныч устало откинулся на подушку, вздохнул, счастливо глядя в обклеенный посеревшей от времени бумагой потолок. Светка положила голову ему на грудь, обняла.
— Я так долго искал тебя. Так долго искал, — сказал Никотиныч с надрывом. Он был готов расплакаться от счастья. — Подумать только — шесть лет тебе было! Хоть убей — не помню!
— Такая же и была, только маленькая.
— Ничего себе, маленькая. Заложила нас тогда с Егором, да?
— Заложила, — кивнула Светка.
— И сейчас тоже заложишь?
— Сейчас нет — поумнела. — Светка провела рукой по его щеке. — Колючий.
— А что же ты про братца своего ничего не говорила?
— Ты ведь и не спрашивал.
— Значит, бандит он у тебя?
— Бандит, — просто согласилась Светка. — Если б не он, давно бы уж ноги протянула. Четвёртый месяц зарплату получить не могу, да и какая она — зарплата? Он мне и продукты возит, и тряпки всякие.
— Почему в город не заберёт?
— А кто ж здесь за бабой Варей ухаживать будет? Ты, что ли, дачник? — насмешливо спросила Светка.
За окном раздались звонкие выстрелы. Никотиныч вздрогнул, встрепенулся.
— Лежи, не бойся. Это Егор по бутылям из пистолета шмаляет. Забава у него такая, как напьётся.
— Ничего себе забава, — вздохнул Никотиныч.
— Ты вот лучше мне скажи, чем вы со своим дружком ночью на почте занимались?
— Ты же видела — на компьютере он работал.
— Видела-видела, не за красивые же глазки он по клавишам щёлкает? Воруете чего?
— Воруем, — честно признался Никотиныч, удивляясь женской проницательности. — А с чего ты решила так?
— Да как же? По ночам, украдкой. Вот, все вы воруете: и Егорка, и ты. Потом детей научите, внуков. Получается, одно ворьё только и будет жить.
— Света, перестань! — резко оборвал её Никотиныч.
— Ладно, ты собирайся давай, а то на вечерний автобус не поспеете, — неожиданно сказала женщина.
За окном опять звонко грохнули выстрелы.
Лобстер вытянул вперёд руку с тяжёлым пистолетом, зажмурил левый глаз, затаил дыхание. Грохнул выстрел, рука дёрнулась вверх, в ушах зазвенело. От доски в заборе отлетела большая щепа.
Егор рассмеялся.
— Слабоват ты, бухгалтер, у тебя пушка гуляет, будто не ты пил, а она. Смотри. — Егор запахнул полы халата, поднял пистолет, почти не целясь, выстрелил. Пивная бутылка звякнула и рассыпалась. — Это тебе не на машинке стучать!
Лобстер прицелился снова. Он вдруг ощутил силу, исходящую от пистолета, который лежал в его руке, эта сила предавала ему необыкновенное чувство восторга, власти. Сейчас возьмёт да и направит на кого-нибудь из бандитов пушку! Он вспомнил об одной забавной «стрелялке», в которой герои делились на плохих и хороших. И грохнуть можно было любого — и ублюдочного монстра, и очкастого профессора, который пытается тебе помочь. Иногда Лобстер развлекался, воюя на стороне монстров, убивал «своих» — подойдёшь вплотную к ничего не подозревающему помощнику и бац его из «винчестера» в лоб!
— Егор, прекрати немедленно! — раздался грозный окрик Светланы.
Лобстер опустил руку, оглянулся. Протрезвевший Никотиныч стоял у калитки, раскрасневшаяся Светка зло смотрела на брата.
— Ты в прошлый раз настрелял, а у бабы Вари приступ случился. Участковый приезжал, орал, что пристрелишь кого-нибудь нечаянно.
— Срать я хотел на твоего участкового! — сказал Егор. — Ладно, раз сестра говорит, не будем. Ох и строгая ты у меня! — Он рассмеялся, взял у Лобстера пистолет, поставил на предохранитель. — Ну что, пойдём дальше бухать?
— Ребятам ехать надо, у них дело в Москве срочное, — возразила Светка.
— Нет, погодите, какое может быть дело, когда я здесь? — возмутился Егор.
— Тебе же сказали — срочное. Автобус уйдёт, а следующий только завтра.
— Нет! — жёстко сказал Егор — Я их никуда не отпускаю! Ты что, очумела, двадцать лет не виделись!
— Егор, ты же пьяный! — строго произнесла Светка.
— Скажешь тоже — пьяный! Как стекло. Видишь, все бутылки побил. Был бы пьяный… Не обламывай ты нас, дай посидеть спокойно! Я только, понимаешь ли, с бухгалтером разговорился. — Егор обнял Лобстера за плечи. — Ладно, побухаем, а потом ребята вас на машине до самой Москвы отвезут.
Светка с Никотинычем переглянулись.
