– Ей не понравится, что ее жених обедал с ее золовкой и компаньонкой? – удивленно переспросила Эмма. – Пилар, да ты шутишь!
– Нет, я совсем не шучу, – сделав серьезное лицо, ответила девушка. – Понимаешь, Леонора будет против того, что он был в компании двух женщин. Она никогда не простит мне, что я приняла его приглашение. А к тебе она его просто приревнует. Поверь мне, когда Леонора что-то начинает подозревать или ревнует, она становится просто невыносимой…
Заметив, что у Пилар задрожали губы, Эмма обняла ее за плечи.
– Хорошо, – сказала она. – Не волнуйся. Обещаю, что на виллу мы вернемся одни. Ну а если сеньора де Кория спросит, как мы провели это утро и где обедали; тебе придется ей солгать?
– Нет, – решительно заявила Пилар. – Я скажу ей, что мы встретили Рамона и он посоветовал нам пообедать в «Эль-Минзах». Понимаешь, Леонора не позволяет мне посещать такие шумные заведения. А деньги, которые она мне дала, я тайком положу ей в сумочку, и, сколько мы потратили, она ни за что не узнает. Так что ложью это не будет. Правда?
Эмма улыбнулась.
– Да, но ты забыла о сеньоре Галатасе и мистере Трайтоне, – напомнила она.
Пилар помотала головой:
– Ничего страшного. Я попросила Рамона о нашем обеде молчать. Он, бедный мальчик, сразу все понял. А в том, что сеньор Марк сам будет держать язык за зубами, я почему-то уверена.
«Но только в том случае, если это в его интересах», – подумала Эмма. Уже зная, что сеньора де Кория может приревновать и без малейшей на то причины, она надеялась, что та об их обеде не узнает. Теперь девушке предстояло отказаться от услуг Марка Трайтона, и сделать это надо было как можно тактичнее. Ее отказ не должен его обидеть – в противном случае Трайтон может пожаловаться на нее сеньоре де Кория.
Задача оказалась для нее далеко не легкой. Трайтон отверг повторное утверждение Эммы, что она способна сама вести машину.
– Ерунда, – отмахнулся он. – Где вы оставили свой автомобиль?
Эмма ответила ему и, поймав на себе испуганный взгляд Пилар, решила прибегнуть к уловке.
– Но сразу возвращаться домой мы не собирались, – соврала она. – Нам еще нужно сделать кое-какие покупки.
Эмма не понимала, почему Пилар вдруг отчаянно замотала головой, до тех пор, пока не услышала ответ Трайтона.
– Сейчас уже половина третьего, – заметил он. – Так что все магазины закрыты, а откроются они, самое раннее, в четыре.
Эмма от смущения закусила губу. Она совсем забыла, что на время сиесты жизнь в Танжере замирает. «Теперь Трайтон все понял и никаких возражений от меня больше не примет», – в ужасе подумала девушка.
Воцарилось тягостное молчание.
– Эмма не любит ходить по магазинам, – наконец произнесла Пилар. – Она еще ни разу не была в саду Мендубия, и Рамон обещал ее туда сводить. А он там как раз встречается со своим приятелем.
Эмма поймала на себе многозначительный взгляд Трайтона и тут же сконфузилась.
– Ну, если так… Надеюсь, что и машину поведет Рамон? – процедил сквозь зубы Марк Трайтон и, не взглянув на Эмму, круто развернулся и зашагал прочь.
Девушка посмотрела ему вслед и услышала громкий вздох Пилар. Это был вздох облегчения. А вот Эмма никакого облегчения не испытывала: ей совсем не хотелось оставаться в компании Рамона. Молодой испанец, видимо, это понял и криво усмехнулся. Эмме стало так стыдно, что она чуть было не заплакала.
Глава 4
После недолгого пребывания на вилле «Мирадор» Эмма поняла, что удрученное состояние духа Пилар во многом определялось ее образом жизни. «Девушке просто скучно», – решила она.
Сеньора де Кория тоже почти все время проводила в безделье, а в перерывах между посещением ресторанов и встречами с друзьями постоянно восклицала: «Боже мой, как же я устала!» Редкий день у нее проходил без какой-нибудь встречи. Если она и поднималась, чтобы выпить кофе и съесть булочку, то после обеда несколько часов «отдыхала» в своем бамбуковом кресле. После захода солнца Леонора часто уезжала из дома и не возвращалась до полуночи.
А Пилар оставалась одна. В такие часы она, естественно, замыкалась на одних и тех же мыслях: что она собой представляет и как ей, не дай бог, не разозлить свою взрослую невестку. Пока той не было дома, девушка читала дешевые романы и с большой любовью ухаживала за посаженными ею в саду цветами. И при этом ни одно из этих занятий Леонорой не поощрялось. Даже общение Пилар со служанкой Аишей вызывало у нее открытое недовольство.
Поняв, что основная забота сеньоры де Кория – как можно скорее выдать золовку замуж, Эмма предложила Леоноре обучить Пилар кулинарному мастерству.
– Но тогда она все свое время будет проводить на кухне, – недовольно фыркнула сеньора. – Вы что, полагаете, что там Пилар найдет себе подходящего жениха? Нет-нет, еще чего доброго поползут слухи, что я сделала из нее кухарку.
Эмме хотелось ответить ей, что хорошо приготовленное блюдо оценит любой мужчина; и даже миллионер, но сдержалась.
– Я предложила это потому, что подумала: раз Пилар с удовольствием занимается цветами, то и готовить ей тоже понравится…
– А какой толк в том, что она постоянно поливает свои канны?
– У нее свои понятия о прекрасном, – заметила Эмма. – Сеньора де Кория, она изо всех сил старается сделать вам приятное.
Леонора зевнула.
– Вот уж о чем ей не следовало бы беспокоиться. Она что, собирается стать цветоводом? А потом, какие у нее могут быть понятия о прекрасном? Вы только посмотрите, во что она одета. Позвольте вам напомнить, что я взяла вас, чтобы вы привили ей вкус и научили одеваться. Но пока никаких результатов я не вижу.
– Да, Пилар по-прежнему носит не то, что следовало бы, – согласилась Эмма. – Но вы же понимаете, что хороший вкус сразу привить нельзя. Это делается постепенно и не без ошибок. К примеру, Пилар в полном восторге от серебряного браслета на вашей щиколотке.
Так вот, она полагает, что, украсив свою ногу тремя дешевыми подделками, получит точно такой же эффект. А то, что это совсем не так, за один день ей никак не понять. Если я прямо скажу ей, что это полная безвкусица, пострадает ее самолюбие.
– И тогда от нее что угодно можно ждать?
Эмма помотала головой:
– Ну, нет, конечно. Мы ходим с Пилар по улицам и смотрим на витрины магазинов. Когда ей нравится какое-нибудь платье, я тотчас предлагаю ей подобрать к нему соответствующие аксессуары. И наоборот, мы выбираем, скажем, туфли и сумку, а затем ищем к ним костюм или платье. Хотя я стараюсь ей не подсказывать, ее выбор часто бывает удачным.
– Пожалуйста, в следующий раз, когда она сделает подобный выбор, купите эти вещи, а счет на оплату попросите выслать мне. Да, на такое мне будет интересно посмотреть!
– Спасибо, сеньора, – поблагодарила ее Эмма. – Пилар такая идея непременно понравится. Но тратить большую часть времени на выбор одежды, я думаю, не стоит. Дело в том, что она совсем не общается с молодежью своего возраста и, кроме как в свой сад, никуда не ходит.
– Но ваша задача, позвольте вам еще раз напомнить, заключается не в том, чтобы сделать Пилар привлекательной для юношей. Она должна нравиться солидным мужчинам, которые могут обеспечить ей такую жизнь, которую я ей желаю. А время, когда мне придется выбирать для нее мужа, не за горами. Поэтому вам должно быть абсолютно ясно, что работать Пилар не будет.
– Но я имела в виду не ту работу, за которую платят, – пояснила Эмма. – Вот в Англии каждая девочка из аристократической семьи занята общественной работой. Например, они помогают в госпиталях медсестрам, в дни торжеств продают праздничные флажки, занимаются благотворительной деятельностью.
– Фи, благотворительность! – пожав плечами, презрительно произнесла Леонора де Кория. – Ну конечно, мы тоже этим занимаемся. Распространяем билеты государственных и частных лотерей и так далее. Да-да, в самом деле. Но все эти лотереи – чистое надувательство. Те, кто их проводит, сидят как на гвоздях: а вдруг нагрянет инспекция?
– Сеньора, а кто же их устраивает? – поинтересовалась Эмма. – Куда могла бы обратиться Пилар и предложить свою помощь?
– Ну откуда же мне знать? Когда нужно, я даю на проведение лотерей деньги, а больше меня ничего не интересует. Я что, должна спрашивать, на что пошли мои средства? А сейчас, если вы не возражаете, я поеду на обед…
Это было явным намеком на то, что разговор на тему, чем заняться Пилар, навсегда закончен. Но Эмма на этом не успокоилась. Она послала письма в испанский и английский госпитали с просьбой сообщить, нужны ли им добровольные помощники.
Положительные ответы не заставили себя ждать. Испанскому госпиталю нужен был работник в библиотеку, а английскому – после полудня время от времени разносить по больничным палатам чай. Узнав об этом, Пилар пришла в восторг. Вот только она боялась, что Леонора запретит ей.
– Во-первых, она не захочет, чтобы я работала, – сказала девушка, – а во-вторых, испугается, что я принесу в дом инфекцию, – Леонора больше всего боится заболеть. Я это поняла, когда умер Хайме. Слава богу, что мой брат недолго болел. Бедная Леонора! Его скорая смерть избавила ее от лишних переживаний. Понимаешь, мне очень хотелось бы ухаживать за больными, а вот Леонора, боюсь, меня не поймет. Слушай, Эмма, а не попросить ли сеньора Марка поговорить с ней? Она пойдет на все, чтобы сделать ему приятное.
– Но нам не стоит впутывать его в наши дела!
– Даже если она ему и не откажет?
Эмма не знала, что ответить.
– Хорошо, я над этим подумаю, – пообещала она. – Возможно, при удобном случае мы его попросим.
– При удобном случае? Отлично! Такой случай нам скоро представится. Сеньор Марк на завтра приглашен к нам на ужин.
Пилар пришла в такой восторг, что можно было подумать, будто вопрос о ее работе в госпитале уже решен.
Эмма тоже считала, что Трайтону удастся уговорить сеньору де Кория, поскольку та всегда прислушивалась к его мнению.
– Да, но если говорить с ним на эту тему, то только наедине. После того, что ты рассказала мне, я на это никогда не решусь. Леонора меня неправильно
