Луч фонарика, который держала в руках Аннабет, обежал арки восьми туннелей. Насколько я мог видеть, они были совершенно одинаковые.
— Сюда,— скомандовала она, показывая на один.
— С чего ты так решила? — поинтересовался я.
— Применив метод дедукции.
— Значит, это всего лишь твое предположение?
— Ладно, пошли.
Туннель, который она выбрала, стал быстро сужаться, кирпичная кладка стен сменилась серым цементом, а высота так быстро уменьшалась, что скоро нам пришлось идти пригибаясь. Бедняга Тайсон с его ростом вообще уже двигался ползком.
Хриплое и частое дыхание Гроувера было единственным звуком, слышимым в тишине лабиринта.
Я больше не выдержу,— шепотом сообщил он.— Долго нам еще идти?
— Мы двигаемся по туннелю всего минут пять, не больше,— отвечал» ему Аннабет.
— Не может быть. Мы здесь ужасно давно,— стоял на своем Гроувер.— И с чего бы это Пану вздумалось забрести сюда? Для бога дикой природы здесь самое неподходящее место.
Мы продолжали продвигаться вперед. И как раз в тот момент, когда я решил, что туннель стал слишком узок и дальше нам путь закрыт, коридор внезапно оборвался и мы очутились в огромном помещении. Я пробежал фонариком по стенам и не смог сдержать возгласа изумления:
— Ух ты!
Все стены покрывала красочная мозаика. Конечно, изображения потускнели и потеряли прежнюю яркость, но разобрать первоначальные цвета — красный, синий, зеленый, золотой — еще можно было. Бежавший по верху фриз изображал богов-олимпийцев на пиру. Там был и мой отец Посейдон со своим трезубцем. Он держал в руке грозди винограда, готовый вручить их Дионису, чтобы бог виноделия превратил их в вино. Зевс веселился в окружении сатиров, Гермес летел куда-то в крылатых сандалиях. Картины прекрасные, но не отличавшиеся достоверностью. Мне доводилось видеть богов. Дионис и вполовину не был так красив, а нос Гермеса не настолько велик, как изображалось здесь.
В центре помещения возвышался трехъярусный фонтан, но выглядел он давно пересохшим.
— Что это за место? — пробормотал я почти про себя.— Оно напоминает...
— Рим,— подсказала Аннабет.— Мозаики, которые ты видишь, были созданы две тысячи лет назад.
— Как? Это Рим?
Я, конечно, не силен в древней истории, но что-то мне подсказывает, что пределы Римской империи не простирались до Лонг-Айленда.
— Лабиринт представляет собой нечто вроде лоскутного одеяла,— объяснила мне Аннабет.— Я уже говорила тебе, он составлен из отдельных фрагментов. Это единственное архитектурное сооружение, способное изменять свою форму и размеры самостоятельно.
— Ты говоришь о лабиринте так, будто он живой.
Протяжный стон пронесся по переходу, тянувшемуся впереди нас.
— Давайте не будем говорить о нем как о живом, хорошо? — прошелестел испуганный голос Гроувера.— Пожалуйста.
— Договорились. Вперед! — скомандовала Аннабет.
— Куда вперед? Туда, откуда раздались те неприятные звуки? — спросил Тайсон. Кажется, даже он нервничал.
— Именно туда. Все, созданное архитектором, подвержено старению. И то, что пещера, в которой мы находимся, кажется такой древней, это добрый знак. Мастерская Дедала должна находиться в самой старой части лабиринта.
Здравая мысль. Но скоро лабиринт начал насмехаться над нами — мы прошли футов пятьдесят, и стены его опять стали цементными, по ним сбегали медные трубы канализации. Теперь все они были покрыты рисунками и надписями, сделанными из распылителей. Вдруг сверкнул неоновый щит с надписью «ЛУЧШИЙ ФИЛЬМ ГОДА».
— Почему-то мне это не кажется работой римлян,— услужливо сказал я.
Аннабет испустила глубокий вздох и ринулась вперед.
Каждые несколько футов туннель ветвился, образовывая переходы, повороты, развилки. Пол под нашими ногами из цементного сначала превратился в глиняный, глина сменилась кирпичной кладкой, на место которой снова пришел цемент. Во всем этом не было ни капли смысла. В какой-то момент мы неожиданно обнаружили, что находимся в винном погребе — вокруг нас громоздились на деревянных полках сотни запыленных бутылок,— словно оказались под чьим-то домом. Только лестницы наверх в этом погребе определенно не было, нас окружали туннели, туннели и еще раз туннели.
Мы пошли дальше. Теперь потолок покрыли деревянные планки, наверху над нами стали раздаваться голоса, послышалось шарканье чьих-то ног. Мне показалось, что мы очутились под каким-нибудь баром. Мысль о том, что сейчас мы встретим людей, подбодрила нас на какое-то мгновение, но потом стало ясно, что добраться до них нам не удастся. Оттуда, где мы находились, выхода не было.
Именно тогда мы в первый раз наткнулись на скелет.
Одежда на нем была белого цвета и по виду немного напоминала рабочую куртку. Рядом с ним на земле стоял деревянный ящик с бутылками.
— Молочник,— догадалась Аннабет.
— Что? — не понял я.
— Такие люди раньше развозили молоко.
— Нет, я не об этом. Я знаю, что такое молочник, только... только они жили на свете, еще когда моя мама была маленькой. А что он сейчас тут делает?
— Некоторые люди оказывались в лабиринте случайно, по ошибке,— объяснила мне Аннабет.— Другие пытались изучать его специально, и больше их никто никогда не видел. Когда-то давно, на Крите, даже совершали человеческие жертвоприношения, обрекая жертву на гибель в лабиринте...
— Он здесь уже очень давно! — перебил ее взволнованным восклицанием Гроувер.
Сатир указал на бутылки у ног молочника, щедро покрытые белой пылью. Пальцы скелета вцепились в кирпичную кладку стены с такой силой, будто он до последней минуты своей жизни пытался выбраться отсюда.
— Обыкновенные кости,— сказал Тайсон.— Не волнуйся ты так, сатирище. Молочник давно помер.
— Молочник меня не волнует, это я из-за запаха. Чудовища. Разве ты не чувствуешь?
— Чудовищ тут хватает,— кивнул Тайсон.— Но подземелье и должно так пахнуть. Монстрами и разными мертвыми молочниками.
— Очень рад,— прохныкал Гроувер.— А то я боялся, что мне это только чудится.
— Нам необходимо спуститься в лабиринт глубже,— сказала Аннабет.— Ведь должен же быть путь к самому его центру.
Она велела идти направо, затем свернуть налево, и скоро мы очутились в переходе, стены которого были облицованы нержавеющей сталью. Сразу возникло ощущение, что мы находимся в самолете. Вскоре мы снова пришли в римскую комнату с фресками на стенах и фонтаном.
Но на этот раз мы здесь были не одни.
Прежде всего я увидел его лица. Оба его лица. Они выступали по обеим сторонам головы над плечами так, что сама голова казалась намного шире, чем обычно. При этом сильно смахивала на голову рыбы-молот. При взгляде на него спереди все, что вы могли видеть, были огромные оттопыренные уши и короткие бакенбарды под ними.
Одеждой он здорово напоминал какого-нибудь нью-йоркского швейцара: длинное черное пальто, начищенные до блеска ботинки и черный цилиндр, лишь каким-то чудом удерживающийся на этой двойной голове.
— Ну, Аннабет,— произнесло левое лицо,— Давай поторапливайся, что ли.
— Не обращайте на него внимания, мисс,— проворковало правое лицо.— Этот тип ужасно груб. Пожалуйте сюда, мисс.
У Аннабет аж челюсть отвисла.
— Я... э-э, я не...
— У этого забавного человека два лица,— неуверенно произнес Тайсон, нахмурившись.
— Главное, что у этого, как ты выразился, «забавного человека» имеются уши! — загремело левое лицо.— Проходи, девушка, не задерживай!
— Ни в коем случае,— возразило лицо справа,— Сюда, мисс, будьте добры. Обращайтесь только ко мне, мисс.
Двуликий пристально изучал Аннабет, насколько мог это сделать, не поворачивая головы и рассматривая ее только уголками глаз. Невозможно было глядеть на него прямо и одинаково хорошо видеть оба лица. Вдруг я догадался, почему оба эти лица так заигрывали с Аннабет — они хотели, чтобы она выбрала одного из них.
Позади двуликого имелись два входа, закрытые деревянными дверями с огромными железными замками. Хотя в первый раз, когда мы пришли сюда — это я точно помнил,— никаких дверей тут не было. Двуликий держал серебряный ключ, то и дело перекладывая его из левой руки в правую и обратно. Я все еще не мог решить окончательно: та ли это вообще комната? Хоть изображения на фризе точно были те же самые.
Двери, через которые мы только что вошли сюда, неожиданно исчезли и на их месте мгновенно образовались новые мозаичные картины. Обратная дорога закрыта.
— Двери за вашими спинами заперты,— сказала двуликому Аннабет.
— Еще как,— проскрипело левое лицо.
— Куда они ведут?
— Одна из них — наверняка туда, куда вам надо, мисс,— бодренько встряло правое.— А другая, с такой же вероятностью, к смерти.
— Я... кажется, я знаю, кто вы,— заявила Аннабет.
— Тоже мне, умная нашлась,— процедило левое.— Лучше побыстрее выбери дверь и выметайся. Что я с тобой, целый день буду тут возиться?
— Почему вы так стараетесь запутать меня? — откровенно спросила Аннабет.
И правое лицо расплылось в улыбке.
— Вы у нас теперь главная, дорогая мисс. Право решать принадлежит только вам. И груз ответственности тоже на вас. Ведь это именно то, к чему вы стремились.
— Я...
