такой поступок величайшим из грехов.
— Мой тоже, — понимающе сказала я. А почему они хотели умереть? Этот вопрос сильно занимал меня. На пустом месте таких желаний не возникает.
— Демоны пошли войной и были под самыми стенами. Не смотря на то, что они не могли нас одолеть, когда демоны настолько приближаются к вам, у них появляется возможность приходить в ваши сны и уводить в свой мир. Так вот, эти благородные люди понимали, чем это грозит всем. У них не было выбора.
— Это точно, — мрачно согласилась я, — Выбора не было, не думаю что вы, эльфы, пожертвовали ради жизни одного человека благополучием всего мира.
Потом я вспомнила, как сидел рядом со мной в лодке с ножом горе-соблазнитель, и запоздало прозрела, — Постой, это если Итивель не смог бы меня удержать в этом мире он просто-напросто хладнокровно прирезал меня?!
Эльфийка только развела руками, — Поверь, для него это было бы непростым решением и потом легло тяжким грузом на сердце.
Ничего себе новости!!!
— Одним грузом меньше, одним грузом больше, он бы и не заметил!
Злость на подлого обманщика еще была свежа.
— А почему вы собственно сразу нас не того… К чему дожидаться осады и бесполезных смертей?
Лотанэ в ответ грустно улыбнулась — Настя, мы не убийцы, если есть шанс сберечь чью-то жизнь, мы его используем.
— Ну а зачем им понадобилось обязательно меня соблазнять? — этот вопрос тоже никак не шел у меня из головы.
Эльфийка в ответ только пожала плечами, — Наверное, для того, чтобы ты сильнее привязалась к нашему народу. К тому же… Девушка немного замялась.
— Видишь ли, один из попавших к нам мужчин полюбил нашу девушку. Пока их отношения длились у нас… У нас было зачато, а потом родилось столько детей, сколько не рождалось за тысячу лет. Наверное, Велесир хотел выяснить, существует ли связь между этими событиями.
— За мой счет, — хмуро бросила я, кляня про себя этого великого экспериментатора.
— Он правитель, который должен в первую очередь заботиться о своем народе, — мягко сказала девушка.
На это возразить было нечего. Правители всегда прикрываются заботой о народе, что у нас, что здесь, оправдывая свои поступки с душком. У меня на мгновение даже прорезалась симпатия к парочке из преисподней, по крайней мере, они не скрывали, ни чего хотят, ни своей подлой сущности.
— Ладно, Лотанэ, я все поняла и суть проблемы уловила, но тебе не кажется, что честнее и проще было бы просто объяснить мне, как обстоят дела, а не разыгрывать тут сцены любви и обожания с этим Казановой недоделанным?
— С кем? — тут же заинтересовалась эльфийка.
— Потом расскажу, на досуге, — отмахнулась я и потребовала, — Ты от вопроса то не увиливай.
Красавица огорченно вздохнула и развела руками, — Ну не знаю я, почему Велесир решил поступить именно таким способом!
Вот так, что в нашем мире, что под землей, а мужская логика нам порой недоступна. Интересно, женская тоже не отличается?
Цепь моих рассуждений прервало видение виноватого взгляда и так ударившая по ушам фраза «прости, я не могу» и я снова разозлилась. Нет, ну какие же сволочи!
С этой мыслью я проводила эльфийку до дверей и залезла под одеяло, водрузив над головой увязанную в шелковое полотенце еду. Один его конец я привязала к кисти, и теперь, стоило только забыться и дернуть рукой, как узел скатывался мне на голову, одаряя аппетитными запахами эльфийских кушаний. Помучившись часа два, скушав булочку и немного поплакав над порушенными чувствами, я, наконец, уснула.
Глава 9
Союзники
Людьми очень часто двигают их инстинкты. Кто-то следует им, кто-то наоборот, идет наперекор, у особо дисциплинированных особей они вообще предпочитают молчать. Вот, Ленка, например, удивительно законопослушное существо и ее инстинкты давно атрофировались, поэтому стоит только сделать шаг в сторону от устоявшегося порядка, как на ее голову тут же обрушивается кара. В институте она посещает все лекции и все занятия без исключения, скрупулезно записывая все что, говорят преподаватели мелким красивым почерком, даже если это откровенная глупость. Я так не могу, если преподаватель не приведи боже, дурак, никакая сила не способна заставить меня ходить на его занятия или лекции. А если я все же приду, то дело обязательно кончится пререканиями длинной в пару и занятие будет сорвано. Зная за собой такую особенность, я у подобных педагогов стараюсь появляться только на экзаменах и зачетах. Там мне, конечно, приходится несладко, эти господа вспоминают все мои дерзости, прогулы и вовсю стараются утопить, но так как они все-таки дураки, а я, слава богу, нет, ниже четверки я пока не получала, поперек их страстному желанию влепить пару.
Так что, вопреки моему довольно халявному отношению к учебе, постоянные прогулы лекций, разборки с преподавателями и другие мелочи, мне все благополучно сходит с рук.
К тому же еще патологически везет. Если уж я случайно, раз в семестр забредаю на лекцию, она непременно оказывается именно той, которую обязательно надо почтить своим присутствием. Если я прогуливаю практику, то оказывается, что и преподаватель заболел и не пришел, а «дураки» обычно сами бывают, счастливы, если я отсутствую, к ним я хожу только по большой просьбе мальчишек одногруппников, у которых днем раньше случился массовый загул, и теперь они ни на что не способны.
У Ленки все происходит с точностью до наоборот. Ругается она чрезвычайно редко, но именно с тем преподавателем, который будет портить ей кровь еще несколько семестров. Прогуливает ту лекцию, на которую с проверкой студенческого поголовья является сам ректор, вместе с деканом, и пропускает именно то занятие, на котором провели контрольную дающую право на автоматический зачет или допуск к экзаменам. В общем, когда сессия подходит к завершению, я — разгильдяйка, лентяйка и склочное существо, оказываюсь с кучей зачетов и экзаменов, полученных автоматом, и благополучно сваливаю раньше времени в горнолыжку или еще куда-нибудь, а она, самая старательная девочка на своем курсе, долго бегает за очередным козлом с подагрой, упрашивая принять у нее зачет.
Вот такая несправедливость. А все почему? А все потому, что надо слушаться своих здоровых инстинктов, они плохое не посоветуют, они заботятся о тебе родном, тихо шепчут предупреждения, надо только остановиться ненадолго и попытаться их услышать.
Если твой внутренний голос вдруг не с того ни с сего говорит слово «надо», значит стоит оторвать свою пятую точку и именно сейчас посетить любимый институт. А если на него вдруг напала страшная лень и нежелание двигаться, значит, без твоего присутствия там точно сегодня обойдется.
Вот и на это раз, когда меня выкинуло из обычного суетного сна прямо в знакомую камеру, первое что я ощутила — смутное беспокойство и желание исчезнуть. Я замерла, прислушавшись. На первый взгляд все было спокойно. Вокруг царила полная тишина, прерываемая только мерным дыханием моих почивающих товарищей. Они по-прежнему были связаны, интересно, этот рогатый хоть ненадолго снимает со своих пленников путы? От такого обращения и загнуться недолго, понятно теперь, почему у него узники дольше шести лун не живут!
Подождав для порядка пару минут, я присела рядом со спящими друзьями и стала их тормошить, Ленка открыла глаза, испуганно ойкнула и тут же обрадовано зашептала, — Настя! Ты пришла!
Сашка тоже проснулся, но в отличие от подруги бурной радости не проявил, а только хмуро бросил, — Привет! Насть, ты уходи, они нас сегодня внезапными посещениями замучили! Что-то эти козлы подозревают, так что давай, линяй отсюда поскорее!
— Обязательно уйду, — кивнула я головой, — Кое-что сделаю, и уйду.
Воспользовавшись моментом, пока вполне материальна, я бросилась развязывать их узлы на запястьях. Надо было срочно сделать так, чтобы узники при желании могли освобождать свои конечности. Я знала, что Сашка великий мастер по вывязыванию узлов, знает их великое множество, в том числе пару таких вариантов, когда при видимой надежности узла, можно в одну секунду освободить руки, потянув за веревку.
Сыромятная кожа хоть с трудом, но поддалась моим пальцам. Сашка с облегчением растер запястья, восстанавливая кровообращение, и занялся своими ногами, пока я освобождала Ленку. Потом, растерев и ее ноги, он снова связал их, на этот раз, снабдив тем самым хитрым узлом. Руки пока оставили свободными, чтобы спокойно, по-человечески поесть.
Я расстелила полотенце, достала оттуда все съестное и с умилением наблюдала, стоя у дверей на стреме, как жадно уничтожают мою передачу голодные товарищи. Эльфийский хлеб и сыр пошли на ура, также как и жареная рыба, сладкие пироги и даже чистая вода из городского источника. Слава богу, в это время никто не пришел. Остатки каравая Сашка сунул себе за пазуху, оставалось только надеяться, что их не станут обыскивать.
Потом я собрала в полотенце крошки, кости от рыбы и пустую тару, чтобы не навести какой-нибудь уликой тюремщиков на размышления, Сашка снова затянул Ленкины руки, я под его руководством связала его самого, и внешне все осталось по-прежнему, если не считать выражения сытой томности на лицах пленников.
Я, было, собралась открыть рот с вопросом, что нового у них случилось за сутки, как Сашка предостерегающе шикнул на меня. Я притихла, и мы услышали шуршание шагов за дверью, скрип поворачиваемого ключа и грохот отодвигаемого засова. И в этот знаменательный момент до меня дошло, что просыпаться по собственному желанию я пока не умею!
В полной панике я метнулась за дверь, в надежде, что тюремщики особо крутить головами по сторонам не будут. Там замерла, стараясь не дышать и сделаться прозрачной. Поздновато конечно, надо было внять предостережению внутреннего «я», но теперь что уж….
Дверь отворилась, и я стала судорожно соображать, чего опять нафантазировать, очередную шапку невидимку или лучше сразу автомат Калашникова.
И вот когда мне уже мерещилась тянущаяся в мою сторону когтистая лапа, и я решилась выбрать автомат, внутри моей головы неожиданно раздался сильный грохот. Я оторопело прислушалась, недоумевая, почему все остальные никак на него не реагируют, почувствовала знакомое головокружение, закрыла глаза и когда через секунду открыла их, то оказалась снова в своей постели.
Грохот усилился. Было такое впечатление, что некто пытается зайти в дом, минуя дверь, сразу через стену.
