У меня за спиной перешептываются хариты:
– Это был человек в тоге, на нем была маска из греческой трагедии.
Я вскакиваю на ноги.
– Он разбил окно и ворвался сюда. Он стрелял в упор, я видела.
– Он убежал туда.
– Куда?
Я схватил анкх Маты Хари и, не тратя время на то, чтобы одеться, помчался по темным коридорам.
Впереди огромная дубовая дверь, ведущая наружу, за пределы здания. Она открыта. За ней свет. Я выбежал на большой проспект Олимпии. Никого. Поднялся ветер, но я не чувствовал холода. Моя кровь кипела от адреналина и ярости.
Вдруг я заметил вдали фигуру. Кто-то убегал на запад.
Человек бежал к воротам Олимпии. Я прицелился и выстрелил. Промахнулся. Тогда я закричал. Я и сам не знаю, что кричал тогда. Просто дал выход своему гневу.
Человек обернулся, увидел меня и свернул к синему лесу.
Я снова выстрелил и снова промахнулся. Кинулся вслед за ним, но он скрылся из виду.
Запыхавшись, я остановился. Обернулся и увидел маленькую муху с женским телом. У нее были рыжие волосы и зеленые глаза. Сморкмуха!
Она открыла рот и высунула длинный язычок, указывая, куда скрылся беглец. Я снова бросился вперед, через лес.
Сердце отчаянно колотилось в груди. Впервые в жизни меня обуяло желание кого-то убить.
Сморкмуха кружила вокруг, указывая путь. Наконец я выбежал на поляну. Богоубийца был там, но не один. Кто-то стоял перед ним, в такой же маске и тоге, изорванной в лохмотья.
Я поднял анкх и, не зная в кого стрелять, переводил оружие с одного на другого.
– Это я, не стреляй, Мишель! – раздался голос, приглушенный маской.
– Кто это – я? – спросил я.
– Эдмонд.
– Эдмонд Уэллс умер, – ответил я.
– Нет, я все объясню.
– Нет, это я объясню, Мишель, – сказал другой человек в маске. Его голос звучал точно так же. – Я настоящий Эдмонд Уэллс.
– В таком случае у меня есть вопрос, и ответить на него может только настоящий Эдмонд. Какой у нас был девиз?
Оба не ответили. Один кашлянул. Другой тоже.
– Я с тобой. Его надо убрать, – сказал тот, что слева.
– Нет, это я, Эдмонд, – ответил второй.
– Снимите маски, – приказал я. – И я увижу, кто из вас кто. Дорогой Эдмонд, сними маску, тебе нечего бояться.
– Если я пошевельнусь, он выстрелит, – сказал один.
– Нет, это он выстрелит, – сказал другой.
Их голоса почти не отличались, только один был чуть более хриплым.
– Пристрели его, – посоветовал тот, что справа.
Я выстрелил в того, кто это сказал.
Он упал на спину. Другой сорвал с себя маску. Это был Эдмонд Уэллс. Его вытянутое лицо и уши, как у Кафки. Глаза его блестели, он кашлял.
– Почему ты не назвал наш девиз?
– Какой? У нас их было много: «Любовь как меч, юмор как щит», «Вперед, навстречу неизвестному», «Вместе против идиотов»…
Меня переполняли смешанные чувства – боль от потери Маты Хари, удовлетворение свершившейся местью, радость от встречи со старым другом.
– Я не узнал твой голос, – сказал я.
– Я простудился, когда ночевал в лесу. У меня что-то вроде фарингита, скоро пройдет.
– Но ты ведь умер…
Мой учитель улыбнулся.
– Нет. Я сумел сбежать от Атланта и остался в лесу, чтобы наблюдать за ним и помешать ему.
Переиначивая слова одной из глав «Энциклопедии относительного и абсолютного знания», я сказал:
– Понять систему можно, только выйдя за ее пределы.
Эдмонд Уэллс вздохнул.
– Мне очень жаль Мату Хари. Я подозревал, что богоубийца предпримет что-нибудь на финальной игре, но опоздал.
Я нагнулся и снял маску с лежавшего на земле человека. Сейчас я узнаю, кто же он такой. Увидев его лицо, я в изумлении отшатнулся.
К нам приближалась толпа, вслед за мной пустившаяся вдогонку за убийцей. Эдмонд Уэллс быстро сказал мне:
– Я лучше пока спрячусь. Мы скоро увидимся. Ты обязательно должен выиграть, Мишель! Ты даже не понимаешь, насколько это важно. Выиграй!
И он исчез. Поляну заполнила толпа, во главе которой богиня охоты Артемида верхом на кентавре целилась в меня из лука.
Она нагнулась над телом убитого. На ее лице удивление сменилось отвращением.
– Ах вот кто это был!
14. Энциклопедия: три оскорбления
15. Богоубийца
Артемида приказывает мне бросить оружие и поднять руки. Ко мне с угрожающим видом приближаются кентавры. Я не обращаю на них внимания и хватаю поверженного богоубийцу за руку.
– Но почему? Почему?!
Моя жертва морщится от боли, смотрит на меня и произносит:
– Эта игра чудовищна. Я много раз говорил вам, что мы не можем в нее играть, мы не должны играть существами, которые слабее нас, не должны заставлять их страдать. Быть богом-учеником не значит ставить опыты над слабыми созданиями ради того, чтобы узнать что-то новое. Я хотел убить всех учеников, чтобы в игре не было победителя, но мне это не удалось. Пока есть игроки, игра будет продолжаться и смертные, населяющие Землю-18, будут умирать ради забавы богов. Я потерпел поражение.
Артемида приказывает мне отпустить его. Вокруг нас собирается толпа.
– Я пытался, но не смог… – повторяет богоубийца. – Умоляю вас, откажитесь играть! Никто не имеет права играть живыми существами. Они не должны расплачиваться за наши амбиции.
Я вспомнил, что Бернар Палисси, погибший одним из первых, произнес что-то вроде «Ль… Лю…» Он пытался назвать имя убийцы.
Значит, вот кто это был! Люсьен Дюпре.
Этот оптик, страдавший косоглазием, был одним из лучших учеников в первой игре. На занятии, которое
