белый был заметнее. Правда?
– Да, дорогой! Ты ведь даже один раз попытался забастовать!
– Да, один раз. Я предложил закрыть это место страданий. Все на Эдеме были согласны, даже Зевс. Но души мертвых возмутились: «И речи быть не может о том, чтобы закрыть ад, он нам необходим». О, как снисходительны боги, как жестоки смертные!
Мы не можем отвести глаз от экрана. Мы начинаем привыкать к тому, что видим. Ко всему можно привыкнуть.
– Все души находятся здесь по собственному желанию и в любой момент могут покинуть это место, – напоминает Аид.
– Неправда! Эвридика не смогла уйти отсюда, потому что я обернулся, – возражает Орфей.
– Это был ее выбор, только ее: «Если он обернется, значит, он не доверяет мне, хотя я так сильно люблю его. Тогда я лучше останусь здесь».
Орфей кидается на Аида, но тот удерживает его.
– Я не верю вам!
– Потому что ваше чувство вины слишком сильно.
Я растерянно бормочу:
– Скажите…
– Я знаю, что вы хотите спросить. Вы хотите знать, здесь ли находится Мата Хари.
И улыбается вместо ответа. Аид считает, что мы достаточно насладились зрелищем страдающих людей, и выключает экран. Он приглашает нас к себе в гостиную.
– Я вижу, что вы не решаетесь попробовать моего напитка, и хочу угостить вас обычным чаем с мятой.
Снова вокруг нас начинают летать предметы, чай наливается из заварочных чайников в чашки, которые подплывают к нам по воздуху. Мы пробуем.
– Какое нас ждет испытание? – спрашивает Эдмонд Уэллс.
– Испытание?
– Да, что мы должны сделать, чтобы продолжать свой путь?
– Не будет никакого испытания. Пойдете по этому туннелю, он приведет вас на вершину горы.
– Никакого испытания?
Великан в черной тоге повторяет:
– Разумеется, никакого испытания. Я всегда считал, что единственное испытание – это необходимость сделать выбор. Все получают именно то, чего хотят. Проблема в том, что все обычно ошибаются в выборе желания. Вы ведь заметили это, когда были ангелом? Как говорит Эдмонд Уэллс…
Эдмонд сам заканчивает фразу:
– …люди стараются сократить свои страдания вместо того, чтобы увеличить счастье.
– Именно так! Браво! В этом все дело. Вы придумали концепцию и теперь цепляетесь за нее, не желая проверить на практике. Вот что действительно мешает вам встретить Творца. Нужно быть счастливым и не ошибиться в выборе желания.
– Вы не ответили мне, – снова обращаюсь я к Аиду, с трудом сдерживая нетерпение, – здесь ли находится Мата Хари?
Аид грустно смотрит на меня.
– Вот так люди сами строят свое несчастье. Задают плохие вопросы, на которые приходится давать плохие ответы. Которые лучше бы вообще не слышать.
– Она здесь? – почти кричу я.
– Да, конечно. Она здесь.
Мое сердце подскакивает.
– И я могу забрать ее с собой?
– Опять плохой вопрос. И плохой ответ: да, можете.
– Постойте! – возмущается Орфей. – Не ужели вы и с ним поступите так же, как со мной?
Аид прижимает палец к губам.
– Я даже не подумал об этом, но теперь, когда эта идея прозвучала вслух, я обязан поступить соответствующим образом. Итак, вот ответ на третий плохой вопрос: «Теперь у меня нет выбора, вы сами подсказали мне идею».
Я накидываюсь на Орфея:
– Ты что, не мог помолчать?
Персефона говорит:
– Как бы то ни было, сами обитатели ада назначают себе наказание и условия освобождения.
Юная царица в черной тоге выглядит расстроенной.
– Правда, дорогой?
Аид кивает.
– Нет! – восклицает Афродита. – Не делай этого, это ловушка!
– Если у меня есть хоть один шанс спасти Мату Хари, я воспользуюсь им.
Аид обреченно пожимает плечами.
– Как хотите. Что ж, светлячок, если вы хотите лететь во тьму, чтобы узнать, насколько ярок ваш свет… Тогда идите за мной, Мишель. В вашем имени зашифрован вопрос, поэтому вполне естественно, что вы хотите все знать.
Он залпом допивает свой странный напиток и с каким-то странным весельем увлекает за собой к серой двери.
74. Энциклопедия: тройное сито
75. Черный тюльпан
Пара в черных тогах ведет нас к ущелью. Внизу мы видим голландскую мельницу посреди поля черных тюльпанов. Из трубы идет дым, вокруг на голых деревьях сидят вороны.
Мата Хари рассказывала мне о своем детстве в Голландии, когда она жила в городке Леуварден среди тюльпанов, плотин и мельниц.
– Она сама придумала, как будет выглядеть место, где она теперь живет, – говорит Персефона.
Меня начинают одолевать плохие предчувствия. Я переступаю порог мельницы, крылья которой скрипят где-то наверху, хотя ветра нет. Внутри все затянуто паутиной, покрыто пылью.
На стене я вижу свои портреты, вокруг мои скульптуры и фотографии. На столе грязные тарелки с кусками заплесневевшего сыра.
Аид кладет мне руку на плечо и грустно улыбается. Похоже, что он действительно сочувствует мне.
