Девушка медленно опустилась на стул. Глаза у нее покраснели, на лице застыло страдальческое, какое-то отрешенное выражение.
– Дело в том, что я помогаю месье Деламару в его нелегких поисках, – сухо улыбнувшись, пояснила Амалия. – И мне кажется, вам есть что рассказать нам.
Луиза подняла на нее глаза. Амалия насторожилась. Неужели во взоре девушки и впрямь мелькнула тень испуга?
– Я… я, право, не знаю… – залепетала Луиза. – Мне было всего двенадцать, когда я в последний раз видела Леонара Тернона… Не думаю, что я…
– Забудьте о Леонаре Терноне, – нетерпеливо перебила ее Амалия. – В данный момент он нас не интересует. Лучше расскажите мне, что произошло в тот вечер, когда умерла мадам Эрмелин.
Девушка озадаченно посмотрела на нее.
– Но, мадам… Разве вы не знаете?
– Я имею в виду, – чеканя слова, проговорила Амалия, – то, что сказал в тот вечер Проспер Коломбье и что произвело на всех Эрмелинов такое тягостное впечатление. Вы ведь знаете, о чем я.
Луиза нерешительно прикусила губу. Было видно, что ей нелегко отважиться на признание.
– Все это было так неожиданно… – едва слышным голосом пробормотала она. – Мы сидели в каюте Ортанс… Эжени плакала, Феликс утешал ее… Кристиан ходил из угла в угол… Проспер и его сестра сидели возле стола, отдельно от остальных… Он то бессвязно жаловался, то хватался за бутылку… Он очень дорожил тетей Констанс, – пояснила девушка извиняющимся тоном. – Сестра шепотом уговаривала его не позориться. Он посмотрел на нее и громко ответил: «А мне плевать! Плевать, что они скажут!»
– Адвокат тоже присутствовал? – осведомилась Амалия.
– Да… Сидел в кресле и потирал рукой лоб.
– А Гюстав, наверное, находился возле вас?
Луиза покраснела и кивнула.
– Продолжайте, пожалуйста…
– Кристиан сказал что-то вроде: «Я бы советовал тебе не забываться, Проспер…» Он никогда особо не жаловал управляющего, потому что мечтал сам занять его место, но тетя Констанс была не согласна. Конечно, теперь, после ее смерти, все должно было измениться…
Амалия шевельнулась в кресле.
– То есть Кристиан должен был унаследовать основной капитал, так?
– В общем, так… Поймите, я не очень в этом разбираюсь… Гюстав говорил мне, что тетя уже давно составила завещание и не держала его в секрете. Все состояние было поделено между ним, Эжени и Кристианом. Драгоценности – Эжени и Ортанс, пополам…
– А вам?
Луиза порозовела.
– Двадцать тысяч франков.
– Так. Стало быть, Ортанс получала драгоценности… Ну а зять, Феликс Армантель?
– Ничего, – неохотно ответила девушка. – Тетя его не слишком жаловала. В свое время она была против брака Эжени с ним… Она говорила, что он прокутит все состояние и пустит их по миру.
– Понятно. Давайте вернемся в каюту Ортанс, если вы не против. Значит, Кристиан сказал…
– Да. А Проспер вспыхнул и крикнул: «Что, уже возомнил себя хозяином? Ну так посмотрим, что будет, когда вскроют завещание… Так что лучше не забывайся сам!» При этих его словах все, по-моему, побледнели… Феликс очень вежливо спросил: «Простите, сударь, что вы имеете в виду?» Его поддержала Эжени: «В самом деле, на что вы намекаете?» – сказала она. И тут вдруг стало очень тихо… Все глаза обратились на адвоката… «В чем дело, Фелисьен?» – спросил Кристиан. «Неужели мама изменила завещание? – вырвалось у Эжени. Она была просто в ужасе. – Нет, этого не может быть!» И тут эта… тут Надин Коломбье так спокойно спросила: «А почему же, собственно, не может?»
– Что было дальше? – спросила Амалия бесстрастно, хотя все внутри ее так и кипело.
– Дальше? – Луиза зябко поежилась. – Кристиан, Эжени и Ортанс с трех сторон напустились на адвоката, требуя от него сказать, о каком завещании идет речь… Боваллон отнекивался, твердил, что еще рано говорить об этом… Феликс потерял терпение и стал его оскорблять… Он… он… – Луиза запнулась.
– Он обвинил Боваллона и брата с сестрой Коломбье в том, что они когда-то пошли на подлог и теперь готовят новый, – подсказала Амалия. – Так?
– Феликс назвал Боваллона продажной сволочью, – тихо ответила Луиза. – Адвокат поднялся и сказал, что он может утверждать все, что угодно, у него все равно нет никаких доказательств, и вышел, а Эжени напустилась на мужа – зачем он разозлил Боваллона, ведь ясно, что тот опасен… Феликс же ответил, что не может спокойно видеть, как его жену пытаются обобрать.
Амалия прищурилась.
– Скажите, Луиза, вы знаете, о каком подлоге идет речь? Я имею в виду, знаете ли вы, в чем Феликс обвинял Боваллона и Проспера с Надин Коломбье.
Луиза отвела глаза.
– Догадаться не слишком трудно… Все они участвовали в составлении завещания бабушки Бежар. – Она нервно стиснула руки.
– Верно, – согласилась Амалия. – Они подделали завещание и оставили Леонара Тернона, истинного наследника, без гроша. Потом он поехал в Африку и был там убит.
Луиза отвернулась.
– Вам известно многое, мадам Дюпон, но не все… Некоторые из тех, кто знал бабушку Бежар, подозревали, что завещание подменено, и советовали Леонару бороться за свои права. Суд мог затянуться надолго, хотя все же решить дело в его пользу. И тогда тетя Констанс подговорила Ортанс написать Леонару письмо… что, мол, ее удручает его мелочность… что он готов судиться с Эрмелинами из-за денег… а вот если бы он стал героем… если бы поехал в Африку и покрыл себя славой… она была бы счастлива дождаться его оттуда… И Леонар, который без памяти любил ее… он поверил ей… а она и тетя Констанс послали его на смерть… Потому что Ортанс не была богата, но она не хотела умереть в бедности… а Леонар ей нравился только до тех пор, пока был наследником мадам Бежар… Вот так.
Амалия задумчиво посмотрела на бледную девушку.
– То есть, по-вашему, если бы Леонар задумал месть людям, которые его продали и предали, он был бы прав? Вы бы оправдали его?
– Я… я не знаю… – забормотала Луиза, судорожно сжимая и разжимая руки. – Вы забываете, мадам Дюпон, что меня воспитали в этой семье. И тетя Констанс всегда была ко мне так добра…
– Вы уверены, что она завещала вам только двадцать тысяч франков? – перебила ее Амалия.
Луиза озадаченно моргнула.
– О да, мадам…
– Благодарю вас. Можете идти.
Оставшись одна, Амалия нетерпеливо дернула за сонетку.
– Марианна, – сказала она вошедшей горничной, – будьте так добры, позовите ко мне месье Деламара… Нам с ним надо кое-что обсудить.
Глава двадцать шестая,
в которой преступник вновь наносит удар
– Вы слышали, что произошло? – возбужденно спросила маркиза. – Кристиана Эрмелина убили!
– Боже мой, – пробормотал маркиз, – какой ужас!
– Ни дня передышки! – возопила сеньора Кристобаль. – А, madre de Dios!
Французский дипломат забарабанил пальцами по столу.
– Я бы сказал, что это уже чересчур, – заметил он.
Следует признать, что все пассажиры в большей или меньшей степени разделяли его точку зрения.
– Поразительная семейка! – восхитился Роберт П. Ричардсон.
Донья Эстебания поджала губы, и вид ее был красноречивее всяких слов.
– Должно быть, – объявила миссис Рейнольдс патетически, – над ними довлеет какое-нибудь древнее проклятие.
