волшебник, который убирал из их купе осколки разбитого флакона. Самое интересное, впрочем, заключалось в том, что кондуктор, по-видимому, тоже вспомнил Амалию, и вид у него при этом сделался недоверчивый и самую малость настороженный. Сначала он попятился и попытался изобразить, что идет совсем в другую сторону, но Амалия окликнула его и помахала в воздухе сложенной бумажкой.
– Сударь, – задорно спросила она, – хотите сыграть в лотерею? Приз – сто франков.
Начало беседы, по крайней мере, нельзя было назвать обескураживающим. На лице кондуктора появился интерес.
– Вам угодно шутить, сударыня? – на всякий случай спросил он, косясь на купюру.
– Если и так, моя шутка сделает вас богаче, – отозвалась молодая женщина. – Хотите попробовать? Вы-то ничем не рискуете.
Кондуктор облизнул губы и подошел ближе.
– Если это не противозаконно…
– Как вас зовут? – спросила Амалия.
– Луи Норвэн.
– Так вот, мсье Норвэн, я хочу знать, что стало со вторым вагоном, – проговорила Амалия. – Почему его заменили?
В глазах Норвэна заплескалась паника, но прежде, чем она успела принять размеры стихийного бедствия, Амалия как-то очень ловко сунула купюру кондуктору в карман. Глотнув воздуху, Норвэн выдавил из себя:
– А что со вторым вагоном, сударыня? Ничего не…
– Месье Норвэн! – с укором промолвила Амалия, и в ее пальцах вновь неведомо как материализовалась бумажка, которая только что вроде бы получила постоянную прописку в кармане кондуктора. – За сто франков я желала бы иметь другой ответ. Правдивый, – уточнила она.
– Но меня просили… – прошептал кондуктор и угас.
– Никому не говорить, конечно, – подхватила Амалия. – Ни слова, ни полслова, ни даже намека. – Она прищурилась. – Вы разочаровываете меня, сударь. Повторяю: честный, правдивый и полный рассказ – и эти деньги ваши. Итак?
Кондуктор посмотрел на Кристиана, на Амалию, на сложенную бумажку – и, очевидно, решился.
– Все это произошло из-за пассажира, – торопливым, срывающимся шепотом начал он. – Того, который исчез.
– Как исчез? – удивился Кристиан. Он-то ждал совершенно иного развития событий.
– Обыкновенно, – ответил Норвэн. – Ехал господин в десятом купе, купил оба места, до Ниццы. В Ницце я постучал, потом зашел, может быть, мсье спит – а его нет. При нем чемоданчик был, так чемоданчика тоже не оказалось.
«Значит, он действительно был из десятого купе! – в восхищении подумал Кристиан. – Ах, госпожа баронесса, госпожа баронесса!»
– Как его звали? – спросила Амалия. – Я имею в виду, вашего пропавшего пассажира?
Норвэн как-то угас и стал косить взглядом, ища выход. Амалия решила прекратить его мучения, засунула купюру ему в карман и извлекла из сумочки другую.
– Сударыня, – прошептал Норвэн, – я женатый человек! Меня уволить могут! Полицейские строго- настрого…
– Имя, – тихо проговорила Амалия, и взор ее полыхнул золотом.
– Пьер Моннере, – пролепетал кондуктор, окончательно сбитый с толку. – Его звали Пьер Моннере.
Амалия удовлетворенно кивнула, и вторая купюра присоединилась к первой, которая уже лежала в кармане у женатого человека и образцового служащего.
– Дальше, – подсказал Кристиан, которому не терпелось узнать, чем же закончилась эта история.
– А что дальше, сударь? – вздохнул Норвэн. – Ну мало ли что могло случиться – ехал, к примеру, в Ниццу, но передумал и вышел раньше. Или вспомнил, что в Париже у него неоконченное дело, и решил вернуться. – Норвэн промолчал. – Только если он сошел с поезда, я должен был его видеть. А я не видел.
– Он мог выйти из другого вагона, – заметил граф, и Амалия послала ему предостерегающий взгляд.
– Как он выглядел, этот Пьер Моннере?
– Обыкновенный господин, – отвечал кондуктор. – Лет 50 или 55, седоватый брюнет, плотный, с усами щеткой, хорошо одет. Чем-то похож на коммивояжера, но, по-моему, не коммивояжер.
«Коммивояжер в ресторане! – внезапно вспомнила Амалия. – Он сидел, развернув газету… Он или не он?»
– Скажите, месье Норвэн, Моннере выходил в вагон-ресторан? – спросила она.
Норвэн удивленно посмотрел на нее и подтвердил, что пассажир действительно отлучился на какое-то время, а когда вернулся, от него пахло телятиной и вином, и он напевал себе под нос.
– Когда он сел в Париже на поезд, то выглядел очень довольным, – добавил кондуктор. – Как будто только что выиграл или совершил выгодную сделку.
– А что именно он напевал?
– Какой-то мотивчик из «Манон Леско», – ответил Норвэн, подумав.
– Когда он отлучался в вагон-ресторан, то чемоданчик, конечно, брал с собой, – хмуро заметила Амалия.
– Нет, – сразу же ответил кондуктор. – При себе он носил только небольшую сумку.
– То есть в его багаже имелся не только чемодан, но и сумка, – уточнила Амалия. – А он что-нибудь сдавал в багажный вагон?
– Нет, – отозвался Норвэн, – не помню такого. Впрочем, господа полицейские тоже ничего не нашли.
Итак, неизвестный пассажир, немолодой, представительного вида ехал с багажом из двух предметов от Парижа до Ниццы, но по пути загадочным образом испарился. Вместе с вещами.
– Он с кем-нибудь разговаривал в пути?
– Нет, сударыня.
– Может быть, здоровался с кем-нибудь?
– Нет, я ничего такого не помню. Да и господа полицейские меня тоже уже об этом спрашивали, я бы вспомнил, если что. Он просто прошел в свое купе, попросил его не беспокоить и закрыл дверь.
– А потом исчез.
– Да, сударыня.
– А дальше? – не утерпел Кристиан. – Что было дальше?
Норвэн тяжело вздохнул.
– Дальше, месье, все как обычно: мы доехали до Вентимильи и в положенное время отправились обратно. В Лионе к нам нагрянула полиция. Они затребовали список пассажиров предыдущей поездки и стали опрашивать всех кондукторов. И еще… – Норвэн помялся, – велели очистить два купе. Десятое и седьмое. А в Париже отцепили второй вагон, объявили, что забирают его для нужд следствия, и строго- настрого запретили говорить о происшедшем. Наши, конечно, пригнали другой второй вагон, но мне говорили… ну, одна знакомая сказала, что никогда не видела господина директора линии в такой ярости. Префект даже не пожелал объяснить ему, что происходит.
Гм, помыслил Кристиан, тоже мне женатый человек. Хотя – мало ли бывает знакомых на свете? Может, это действительно… подруга жены, к примеру. Или сестры. Может же у кондуктора быть сестра, в самом деле?
– Скажите, месье Норвэн, – спросила Амалия, залезая в сумочку, – а когда вы зашли в десятое купе, собираясь будить Моннере, вы не заметили ничего любопытного? Или такого, что привлекло ваше внимание?
Норвэн задумался.
– Да ничего особенного не было, – ответил он, пожимая плечами. – Постель смята, на ней явно спали. Только вот обшивка продрана в двух местах, но я не думаю, что пассажир стал бы сбегать из-за такой мелочи. С путешественников других классов мы берем штрафы за порчу имущества, но я не помню, чтобы
