вызвал его на дуэль и проучил. После этого ему пришлось уйти из гвардии.
Злобно улыбнувшись, Ларсак поднял правую руку, и все присутствующие увидели, что на ней отрублены три средних пальца.
– Еще ничего не кончено, солдат, – угрожающе сказал он. – Я научился драться левой рукой, чтобы ты знал, и вернулся в армию. – Он оглянулся на своих спутников. – Я пришел сюда как парламентер, так что считай, что тебе повезло. Попадись ты мне в другой раз, и я убью тебя как собаку.
– Довольно, господа, довольно, – вмешался виконт. – Ни к чему все это сейчас. – Он обернулся к Ошу. – Вы, как я понимаю, генерал Лазар Ош, командующий гарнизоном города Дюнкерка?
– Вы правильно понимаете, – ответил Луи. – А вы, кажется, – он прищурился, – Эмиль Оливье?
Его собеседник вскинул голову.
– Я виконт Оливье-Гаспар-Мари де Вильморен, – холодно промолвил он, – а это мой кузен, шевалье Арман де Силлег де Бельфор. С господином Робером де Ларсаком, полагаю, вы уже знакомы… господин генерал.
– Да какой он генерал! – фыркнул Робер.
– Полагаю, городской совет уже успел изучить предложение его светлости герцога Йоркского о капитуляции, – продолжал Оливье. Кассандр закашлялся. – Лично мне оно представляется весьма разумным.
– А мне нет, – коротко ответил Луи.
Арман де Бельфор искоса поглядывал на него, кусая губы. Мысленно он клял себя за то, что вместе с Оливье согласился отправиться на переговоры с генералом голоштанников. Как, как он мог забыть, что тот уже видел их в городе! Конечно же, сразу же после того, как они уйдут, он прикажет арестовать Анриетту, и Амелию, и…
– Это просто нелепо, сударь, – промолвил Оливье. – У вас меньше людей, чем у нас. Нам известно, что вы собрали всех, кого только могли, но десять тысяч человек для защиты такого города – это мало. Тем более что к нам уже подошли подкрепления… и, кроме того, мы заблокировали город со стороны моря, так что никто не сможет вам помочь.
Кассандр сразу же перестал кашлять и навострил уши. «Черт возьми! Так что, она и впрямь сумела им внушить, что у нас столько людей? Или он нарочно дурачит меня, отлично зная, что нас можно взять чуть ли не голыми руками? Но тогда к чему вообще эти переговоры?»
– От имени его величества короля Великобритании я… – начал Оливье.
– Кстати, – самым неучтивым образом перебил его Луи, – старик Георг окончательно свихнулся или только наполовину?
– Да, – хмыкнул Кассандр, – это очень важный вопрос!
Робер де Ларсак хрипло рассмеялся.
– Я не понимаю, сударь, что вы имеете в виду, – промолвил Оливье после небольшой паузы.
– Да все очень просто, – пояснил Луи, широко улыбаясь. – Старик сошел с ума, его сын – напыщенный дурак, а я должен быть совсем ненормальным, чтобы сдавать целый город дураку и сыну сумасшедшего. Как по-вашему? – обратился он к Арману.
– По-моему, сударь, – проговорил Арман, изо всех сил стараясь сохранить хладнокровие, – ваши шутки весьма дурного тона.
– А что еще вы ждали от бывшего солдата! – вскинулся Ларсак.
– Шутки? – удивился Луи. – Не вижу тут ничего смешного. Я, гражданин, француз и не менял родину на красивый мундир чужой страны. Когда я вижу дурака, я называю его дураком, а когда вижу красавицу, то называю ее красавицей, – со значением прибавил он.
И без особого удовольствия он увидел, как Арман изменился в лице. «Конечно, – подумал Луи, – он к ней неравнодушен, разве может быть иначе… А
– Все это, без сомнения, интересно, но мы хотели бы узнать решение городского совета по поводу предложения его светлости, – проговорил Оливье.
– Какого городского совета? – изумился Кассандр.
– Городской совет должен был ознакомиться с письмом, которое вам ранее передал наш парламентер, – терпеливо пояснил Оливье. – И что, почтенные граждане города всерьез намерены сражаться до последнего? Чтобы потерять все, что они имеют?
– Ах, вы об этом! – протянул Кассандр. – Видите ли, гражданин, какая штука. Письмо передали мне, а я человек рассеянный и куда-то случайно его задевал. Потерял, понимаете? Так что это замечательное послание до совета не дошло. Жаль, ужасно жаль, – там были такие художественные обороты! Клянусь, они не снились ни гражданину Буало, ни гражданке Севинье, светочам нашей литературы.
Ош отвернулся, пряча улыбку. Ах, Кассандр, Кассандр… Все-таки какой он занятный хитрец! Судя по всему, священник не страдал особой щепетильностью и не задавался вопросами по поводу методов, которые могли привести его к желанной цели; важнее всего была сама цель, и раз он достиг ее, все остальное не имело значения.
– Впрочем, все потерянное когда-нибудь находится, – присовокупил Кассандр. – Думаю, через пару дней письмо где-нибудь обнаружится.
Поскольку письмо требовало немедленного ответа, «найдется через пару дней» имело примерно такой же смысл, что и «не найдется никогда». Оливье растерянно оглянулся на Ларсака, но тот смотрел в сторону и злобно шевелил усами. Виконт был далеко не глуп, но сейчас он чувствовал себя не в своей тарелке, разговаривая с людьми, которые столь явно презирали этикет войны и играли по каким-то своим правилам.
– Пленные, – вполголоса напомнил Арман.
– Да, – кивнул Оливье. – Вы захватили в плен нескольких наших людей.
– Нескольких англичан, – уточнил Луи. – 18 человек, если быть точным.
– Мы бы хотели их обменять, – продолжал Оливье.
– У вас есть наши пленные?
– Нет, – ответил Арман. – Но мы…
– Тогда обмен не состоится, – вмешался Кассандр. – Разве что вы собрались обменять их на других англичан или на роялистскую сволочь, которая воюет на вашей стороне. Ничего личного, граждане, просто я тоже люблю называть вещи своими именами.
– Я роялист, и я этим горжусь, – парировал Оливье. – А вы предатель. Вы предали своего короля.
– Короли уходят, родина остается, – отрезал Кассандр. – Свою родину я не предавал. Я не пришел на нее вместе с чужеземными полками.
– Вы отказываетесь отдать нам пленных? – вмешался Арман. – Мы хотели предложить вам выкуп.
– Не стоит, – ответил священник. – Пленные будут расстреляны.
– Вы об этом пожалеете, – промолвил Оливье.
– У нас больше пятнадцати тысяч солдат, – уронил Кассандр. – Думаешь, мне нужны твои англичане? Нам нет никакого смысла кормить лишние рты – своих хватает.
Робер де Ларсак беспокойно шевельнулся. Стало быть, хваленая шпионка Анриетта де ла Трав проворонила еще пять тысяч человек, которые незаметно проскользнули в город и смешались с гарнизоном. О-хо-хо, нелегко здесь придется англичанам.
– Кассандр, придержи язык.
Со стороны это выглядело так, словно генерал был сердит на священника за то, что тот проговорился; но причина была совсем в другом. Луи не понравилось, как уверенно Кассандр рассуждал о расстреле пленных – не потому, что священник вмешивался в ту область, где только генерал имел право отдавать приказы, а потому, что бессмысленные убийства в принципе претили Ошу. Ведь все равно скоро начнутся боевые действия, англичане наверняка будут брать пленных, и незачем подавать врагам пример столь жестокой расправой.
– Все, гражданин генерал, молчу, – поспешно ответил Кассандр; и это тоже выглядело так, словно он и сам понял, что проговорился.
Арман нахмурился.
– Будь у вас хоть тридцать тысяч, – проговорил Оливье, силясь сохранить лицо, – мы все равно возьмем Дюнкерк и сотрем город с лица земли.
