Маргарита Васильевна засуетилась, шмыгнула промеж ними и встала, прикрывая сына.
– По какому праву? Что происходит?
Словно со стороны Сашка видел материны трясущиеся руки: им никак не удавалось ухватить хлястик халата. Помятое кружево ночной сорочки так и норовило выглянуть из-под верхнего ворота. Марго подергивалась, дрожащие пальцы шныряли по шее, за спиной. Санька выступил вперед, над головой матери протянул мужику расписку в получении повестки.
– К девяти успеете? Явка обязательна.
– По какому поводу? – кричала вслед Маргарита.
Затих гул шагов в подъезде, мать окаменела. Села на кухонный стул, бессильно уронила на колени руки, уставилась в пол.
– Рива-роччи принесу? – Сашка не знал, чем разрядить молчание. – Смерить давление…
Она подняла голову, долго непонимающе смотрела.
– Собирайся. Пойдем вместе.
– Не надо, мам. Сам справлюсь. Тут ничего такого нет. Свидетельские показания…
– И о чем ты можешь свидетельствовать? Собирайся. Идем вместе.
По дороге у Сани скрутило живот. Марго понимающе кивнула. Ткнула пальцем на издалека угадываемый сортир во дворе, сама же вошла в здание следственного отдела.
Там уже был Скавронский. Судя по всему, он пришел только что, но девчонок не было видно.
– Какой кабинет?
– Пятый. Следователь Шукурова Ирина Викторовна.
– Что, Марго? Маленькие детки – маленькие бедки? – в попытке разговорить женщину поинтересовался Антон Адамович.
– Почему за халатность органов правопорядка должны расплачиваться дети? – возмущенно зашипела Маргарита Васильевна.
Сидящий поодаль Бахтишка гнусно ухмыльнулся.
– Ну, не такие уж и дети… – возразил Антон. – Пора соображать собственно головой. Иначе никаких органов не хватит.
Маргарита чуть не задохнулась от нахлынувших возражений, но высказывать их не пришлось, дверь кабинета распахнулась и выглянул тот самый, что принес повестку, – субтильный мужичок в гражданском, с каким-то значком на воротнике потертого пиджака.
– Вы Скавронский? Антон Адамович? – спросил он вкрадчивым голосом кошки с монастырского подворья иезуитов.
Антон насторожился:
– Да. С кем имею честь?
– Не беспокойтесь, ваша дочь в полном порядке. Всего несколько интересующих нас вопросов. Отойдемте, пожалуйста.
Ненавязчиво взяв Скавронского под локоть, мужичонка отвел его в самый конец коридора, так что почти ничего из их короткого разговора Жуков и не расслышал. Только банальщину, которую слушать неинтересно:
– Не припомните ли вы, Надя ваша… Не заметила ли она, или вы, что-либо подозрительное?..
Ответы Скавронского Сашка вообще не разобрал. Разве что несколько слов: «Нет», «Исключено» и «Домашний арест». Что за арест? Надька о нем ничего не говорила.
Санька заерзал на жесткой скамейке…
Переговорив, Антон Адамович и мужичок двинулись в обратном направлении, при этом последний продолжал держать Скавронского под локоток, точно самого желанного гостя, и подвел к самой двери следователя Шукуровой. Санька услышал:
– Так что, Антон Адамович, если вам что-нибудь станет известно…
– Непременно! – оборвал его на полуслове Скавронский. – Может, вы все-таки представитесь?
– Семен Владимирович. Можно просто Семен. Возраст позволяет. – Лучась дружелюбием, он тут же заботливо предложил: – А пройдемте вместе.
Ни тогда, когда мурыжила Бахтиера следователь Ирина Викторовна, оказавшаяся очень красивой черноволосой женщиной лет тридцати, ни когда докладывался ей по порядку Жуков, субтильный мужичок и слова не проронил. Ни единого вопроса не задал, впрочем, ни на секунду из кабинета не отлучился.
После этого у Сани не было случая повидаться с ребятами. Девчонки сдавали свои экзамены. Их родственники тем и объясняли, что к телефону не подходят. Баха пропал с глаз долой. Пару раз Сашка забегал в парковую бильярдную в надежде застать его за катанием шаров. Но, видать, у Бахтишки появились дела поважнее. Саня уже начал подсыхать на корню, когда Марго оторвала его от патологической анатомии, сообщив о выпускном вечере в родной школе в Старом Порту.
Саня мигом собрался, залез в остатки стипендии, накупил охапку буйных роз. Светлые чайные, пушистые, с ароматом прошлогодних выпускных – для любимой учительницы Натальи Даниловны; дерзкие бордовые бутоны – для ее дочери. В школе букеты перехватил Антон Адамович. Торжественное собрание уже закончилось. Они оба направились в недавно открытое кафе.
Впереди порхали нарядные девчонки, парни поскидывали объемные пиджаки. Парило. Духота выдавила темные подтеки на кипенно-белых сорочках. Но первый форс уже миновал, начиналось веселье, и все
