сексуальную биографию женщины. Давно стало общим местом положение о том, что если девочка не прошла стадии самоудовлетворения и сексуальных игр со сверстниками, то ее могут ожидать проблемы в дебюте сексуальной жизни и в адаптации к брачным интимным отношениям. Отсюда масса методик особенно в американских школах психотерапии по «наверстыванию» упущенного в детстве, по изучению собственной сексуальной анатомии и физиологии, достижения оргазма наедине с собой. Видимо, этот факт половой социализации приобретает выраженный символический смысл, обозначая «успешность» женщины и значительно повышая ее шансы на интимность. «Погоня» за оргазмом может стать навязчивой, принося дополнительную психотравматизацию, но для девочки это во многом «пропуск» во взрослую жизнь.
Исследователь особенностей поло-гендерной социализации девочек С.Б.Борисов собравший обширный эмпирический материал, отмечал, что ему не удалось выявить «эрос», «ядро», «базовую модель» этого процесса50. Тем не менее, типичные черты «девичьей культуры» в том числе и парапубертатного возраста, позволяют провести параллели игровых и ритуализированных практик с рядом архаических ритуалов и традиционными обрядами. Поражает частота и распространенность эротически окрашенных междевичьих практик, равно как и всевозможные межполовые интеракции (обнажение, поцелуи, подглядываение, имитации полового акта и т. п.). Этот материал, равно как и данные нашей достаточно репрезентативной выборки говорят о ряде закономерностей этого процесса.
«Овладение» собой и своей развивающейся сексуальностью («техники себя» в терминологии М.Фуко) для девочки предстает как глубоко смысложизненная задача, решение которой принципиально амбивалентно: оно и притягивает и отталкивает и необходимо и опасно. Стать побыстрее женщиной (приход месячных, оволосение, рост грудных желез, изменение пропорций тела, характера поведения и т. д.) очень хочется, но это же и страшит утратой «золотого детства», выливаясь иногда в неприятие вторичных половых признаков. Бесспорно, что господствующая в данном обществе социокультурная модель женщины, включая материнство оказывает решающее влияние на символическое восприятие телесно — соматических изменений. Обретение социальных и сексуальных «меток» начинающейся взрослости сопровождается либо их психологическим принятием, либо отвержением с невротизацией.
Для девочки, по-видимому, огромное значение имеет оценка ее внешности, в том числе и вторичных половых признаков со стороны сверстников и сверстниц, своеобразная «востребованность» в своем специфически женском качестве. Отверженность в силу реальных или чаше мнимых дефектов внешности и поведения («дурнушка», «уродина», и т. п.) может на долгие годы затормозить реальную самооценку. В чем нередко принимают участие и родители, особенно мать. С другой стороны, девочка может развиваться по нарциссическому типу, что в последующем дает феномен «холодной красавицы» с максимально сублимированной «бездушной» сексуальностью. Возможно, это следствие раннего детского кокетства, невротической потребности постоянно притягивать взгляды, быть в центре внимания, «играть» чувствами другого человека. Сексуальность в этом случае становится элементом не личностных, а овеществленных отношений, своеобразным «симулякром» взаимного обмена. Ее самооценка достаточно рано и точно увязывается с будущим успехом в личной и семейной жизни, сильные стороны культивируются, а слабые тщательно скрываются. Это «тайное оружие» пускается в ход чаще всего по достаточно осознанной необходимости, ибо девочка не манифестирует как мальчик внешние признаки полового возбуждения. Укрытость в анатомо-физиологическом смысле ее половых органов и механизмы психологической защиты, присущей детству позволяют ей вести действительно «двойную жизнь», что видно из многих самоотчетов женщин. Скорость овладения этим специфически женским типом поведения во многом сугубо индивидуальна и как заметила Симона де Бовуар «В каком-то смысле у девочек нет половых органов»51. Точнее, она вся «эрогенная зона» но не для других (время еще не пришло), а для себя и эта детская тайна является источником многих мучительных переживаний. Превращение детского тела в женскую плоть, рассматриваемую как специфический товар, имеющий свои стоимостные характеристики, является четким психологическим рубежом в процессе полового созревания. Разумеется, он далеко не всегда осознается в такой прямолинейной форме, но девочка очень рано начинает чувствовать особое отношение к своим половым органам и вторичным половым признакам со стороны родителей и окружающих. Укрытие и оберегание их, тщательность гигиенических процедур, постоянный контроль за собой формирует у девочки амбивалентность отношения. Это «место» одновременно и святое, неприкосновенное и грязное, грешное, становящееся источником постоянной тревожности. В ряде случаев это приводит к формированию своеобразного, сверхценного отношения, определяющего затем многие феномены жизни взрослой женщины. Оно подогревается той аурой, которая весьма характерна для любого патриархального и пуританского общества по отношению к женским гениталиям. В американской «Библии секса» приводятся стихотворение озаглавленное: «Что у девчонки внутри?» с рефреном: «Что у тебя там припрятано?» Оказывается, для мальчика «это целый мир, который неизведан» и «нет актуальней вопроса в этом так называемом цивилизованном мире»52. В феминистской публицистике это явление трактуется, как желание мужчины овладеть тайной той утробы, где он был зачат, вернуться к «истоку» существования. В понимании Ж.Батая это подлинно «сакральное» место, достойное в равной степени и обожания и отвращения.
Отмеченные феномены ранней сексуальной социализации девочки меньше всего похожи на ряд последовательно развивающихся этапов со строгой последовательностью перехода от одной стадии к другой. Весь послефрейдовский психоанализ, включая и такое его направление как микропсихоанализ посвятил свои усилия коррекции исходной модели психосексуального развития. Наиболее содержательной представляется идея, развиваемая С.Фанти о «попытках» как актах освоения мира ребенком, в том числе и сексуальности. В детской сексуальности первично — «бессознательное сопротивление попытке и присущему ей свойству нейтральности и нецеленаправленности»53. Красной нитью через эти рассуждения проходит мысль, выраженная одним из его пациентов: «Каждая мысль и каждое чувство …. это попытка вновь испытать детское чувство удовлетворения, получаемого при соприкосновении с эрогенной зоной, а стадии детской сексуальности — на самом деле появляются одновременно и соперничают друг с другом ….. они еще и соединяются друг с другом в коротком замыкании….» (там же).
Обратимся к рассмотрению аналогичных процессов у мальчиков, данных о которых сравнительно меньше, что тоже достаточно парадоксально. Может сложиться представление, что с мужской сексуальностью все более или менее ясно и быть «самцом» рода человеческого проще чем «самкой». Отсюда кочующая схема полового созревания мальчика: доэдиповая стадия, с младенческой мастурбацией, Эдип, пубертат с первой эякуляцией и далее сексуальный дебют с его специфическими проблемами. Однако, ситуация представляется куда более сложной, о чем еще в 20-е годы ХХ века писал Д.Г. Лоуренс: «Ребенок остается наедине со своим перевозбужденным, воспаленным сексом, со своим стыдом и мастурбацией, со своей непристойной, тайной одержимостью сексом и своим гипертрофированным сексуальным любопытством — этой трагедией наших дней»54. Интернет и СМИ нашего времени несколько снизили накал любопытства, но породили ранее неизвестный феномен виртуального секса, анонимных контактов и т. п. Стать мужчиной в начале ХХ века еще труднее и проблематичнее, чем 100 лет назад. Об этом убедительно говорят данные о кросс-культурном исследовании становлении мужественности в незападных обществах. Автор этой пионерской работы Дэвид Гилмор отмечает, что в реальном мире есть полихромная шкала маскулинности от «мачо» до андрогина, а наиболее распространенный персонаж «мужчина-зачинатель-защитник-добытчик»55. Согласно этой схеме, критический порог для мальчика — точка, в которой мальчик начинает производить больше, чем потреблять, давать больше чем брать. Этот момент представляется важным для критики и преодоления столь распространенного сейчас инфантильного нарциссизма, нежелания «проливать свои кровь, пот и семя» (там же с.236).
Готовность к статусу мужественности подразумевает для мальчика овладение модусом «зачинателя», то есть — отца будущих детей, что помимо элементарных представлений о сексуальности включает в себя и достижения определенного нравственного статуса. Ролан Барт заметил по поводу того как «на ребенке надпечатывается взрослость» — «Влюбленный может быть определен как ребенок с эрекцией: таков был юный Эрот»56. Обретение мужественности требует от мальчика не меньших усилий по сравнению с развитием девочки ибо одной эрекции и элементарных сексуальных действий явно недостаточно. Общеизвестен факт сравнительно редкого сексуального интереса девочек к мальчикам сверстникам из-за явных различий в темпах психологической зрелости, которая не гармонирует с развитием вторичных половых признаков. С учетом вышеизложенного критерия, можно полагать, что в интимном общении мальчика с девочкой важнейшую роль играет появление мотива альтруизма, стремления сделать приятное девочке даже за счет подавления своих эротических импульсов. Многократно описаны рыцарские чувства мальчика на этапе детской влюбленности, когда хочется спасти объект своих чувств от всевозможных бед и угроз, оставаясь при этом внешне бесстрастным. Чаще всего это трактуется как отрицание сексуальности по модели: люблю одну девочку — «принцессу», а сексуально хочу совсем другую и часто уже не девочку. «Чистая любовь» и “грязная сексуальность” занимают полярные позиции в сознании мальчика и эта оппозиция, хотя имеет черты универсальности, в большей степени характеризует именно этап незрелой мужской сексуальности.
Что касается возраста пробуждения первых сексуальных эмоций у мальчиков, то большинство авторов, как отечественных, так и зарубежных указывает на значимость половой конституции. Эрекции, интерес к самоисследованию и к «устройству» девочек, сексуальные игры со сверстниками, одиночный и взаимный онанизм начинаются с 3–4 лет, хотя могут быть и раньше. Оргазм чаще бывает самостоятельным «открытием» и, как правило, потрясающим по силе событием даже на этапе т. н. «сухого спазма». Эякуляция может начинаться с 9 –10 лет, но чаще это бывает подарком к 12–13 летию, символизируя готовность к репродуктивной функции при психологической и социальной незрелости. Достаточно типичны при этом страхи за состояние здоровья в связи с потерями спермы, на почве которых возрастает целая мифология. В отличие от девочек, мальчики более склонны к взаимному исследованию в ходе сексуальных игр, которые нередко приобретают специфический состязательный характер («у кого больше», «кто дальше брызнет» и т. п.). Их интенсивность и характер во многом связаны со степенью родительского контроля и наличием пространства для уединения. Во многих обществах сексуальные игры мальчиков воспринимаются достаточно либерально как своеобразная тренировка будущих мужских достоинств. Даже их фактическая гомосексуальная направленность не вызывает особого неприятия и скорее рассматривается как «детская болезнь». В примитивных культурах описанных К.Леви-Строссом, Б.Малиновским, М.Мид и другими, разнополые сексуальные игры также не считались предосудительными до определенного возраста инициации. В западной и отчасти отечественной культуре эти феномены воспринимаются гораздо более негативно как своеобразная «метка» будущей сексуальной извращенности. Технологией подавления эротических импульсов и их внешних проявлений (эрекция в неподходящее время и в неподходящем месте) приходится овладевать многим, если не всем, мальчикам, особенно в бурном и раннем пубертате. Психология укрытия «перегретого котла» сексуальности дает богатую палитру защитных механизмов детства, особенно в аспектах репрессии и сублимационной активности.
Особую озабоченность вызывает проблема взаимосвязи агрессии и сексуальной активности мальчиков, тем более, что примеры такого поведения по отношению к младшим встречаются как в однополом так и разнополом вариантах. Эта часть более обширной проблемы сексуального насилия по отношению к детям, чему посвящено огромное количество работ как в историческом аспекте, так и современности (обзорные работы И.С.Кона и других). Об этом речь пойдет во второй главе, а сейчас важно констатировать, что для мальчика овладение идеалом «гуманистического секса» (по Э.Берну) должно включать умение проявлять активность и силу, но без насилия и принуждения. Насколько эта задача не проста как в теории, так и на практике очевидно без особых доказательств. Речь может идти о развитии самосознания в аспекте познания собственной сексуальности, ее возможностей и пределов, а также выработке волевых усилий по её регуляции. Эта проблема стара как мир и заново решается в каждом индивидуальном случае, с учетом социокультурных предписаний и табу конкретного общества. Более подробно об этом пойдет речь в главе 3, а сейчас обратимся к иному аспекту рассматриваемой проблемы и попытаемся посмотреть на детскую сексуальность в аспекте её телесных характеристик, как глазами ребёнка, так и взрослого.
