– Думаешь, привез? – снова задал вопрос Олег, рассматривая ребра.
– Да что ты сегодня… с вопросами?! – рассердился Денис. – Откуда я знаю?! Сейчас и увидим! Идешь?!
– Иду! – весело огрызнулся Олег…
…Пашка сидел на крыльце бывшего клуба (который уже обрел черты школы), одной рукой гладил конскую морду, тычущуюся ему через плечо, а другой задумчиво ворочал пальцем в дырке. Дырка была в боку его рубашки, и ее происхождение Денис угадал сразу.
– Хороший сегодня день, – задумчиво сказал он.
Пашка поднял голову, увидел физиономию Олега и рассмеялся. Кивнул на сверток на седле:
– Привез.
– Вижу, – Денис присел рядом. – Как сам доехал? Не сквозило?
– Да так, – Пашка коротко зевнул. – Это когда я уже спустился. К поселку, в смысле. Дал на радостях галопом – меня за полу – дерг! Я с коня по кустам – бац, бац! Мимо, он лежал, гад, наверное, а потом сразу только затрещало… Пехом не догнал бы с такой форой, а коню там ноги ломать. Во чего нашел.
Он порылся в кармане и перебросил Денису гильзу. Тот ее поймал и оценил:
– Семь, шестьдесят два на пятьдесят четыре… Кто-то разнюхал, что ты повезешь.
– Да фиг-то там, – беспечно ответил Пашка. – Увидали – Боец Середней едет, ну и лупанули. Это, может, и не из-за наших дел, а из-за семейных. На нас многие злы из здешних жирненьких.
– И часто в тебя стреляли? – прищурился Денис.
Пашка дернул плечом, показал что-то неопределенное бровями.
– Может, назад поедешь? Ну тебе-то что с нами вязаться?
– Журналы твои понравились, – непроницаемо ответил Пашка. – Форма красивая, опять же. Так что это не обсуждается… Олег, тебя-то кто так?
– Несознательные элементы, – ответил тот в тон Бойцову.
Пашка оскалился, рывком встал, бережно снял с седла сверток и протянул Денису:
– Сестра с мамой работали. Держи. Все, как ты просил.
Денис принял плотный скруток и кивнул…
…Ребята собирались довольно активно, буквально один за другим или небольшими группами. Здоровались, рассаживались на ступеньках, негромко переговаривались (в основном обменивались впечатлениями о ночном урагане). Последним прибежал – именно прибежал – Пашка Илюхин, Пашкин. Видок у него был интересный – младший в команде был облачен в здоровенные мужские трусы, которые – будь хороший ветер – здорово придали бы ему скорости. А так они скорей мешали, то и дело стремясь упасть и превратиться в добротные конские путы.
Крыльцо полегло. Пашкин с абсолютно хладнокровным видом обошел всех, здороваясь за руку с теми, кто еще мог пошевелиться, потом преданно уставился на Дениса.
Надо сказать, что Денис стоически не поддался общему пароксизму веселья. Переждав хохот, он довольно сухо поинтересовался у Пашкина, что все это значит.
– А то и значит, – без особого смущения отозвался тот, – что мамка барахло заперла и говорит: нас не смыло, и нечего у других возиться, еще придавит чем. А отца нет, он бы ее с… это… сагитировал. Ну, я ж не мог приказ не выполнить. Я ж не виноват, что мам… мать у меня такая несознательная.
– Вот и сделаешь ее сознательной, – приказал Денис. – Чтобы не летать по улицам в таком виде.
– Сделаю, – без особой уверенности отозвался мальчишка и потер мягкое место. – Только опасное это дело, – заключил он, вызвав еще один приступ повального хохота.
– Ну, все? – Денис осмотрел команду.
– Гуляевых нет. Ни Мишки, ни Борьки.
– У Гуляевых особое задание, – сказал Денис, снова вспомнив Лихобабью. – Так. Кто без обуви – остаются тут, на подхвате у Франца Ильича, тут работы непочатый край еще… На завалах босиком покалечитесь… Сань, ты старший, – кивнул он подтянувшемуся невольно Бряндину. – Остальные – на разборку завалов со мной.
Что Кенесбаев не очень-то доволен, Денис понял еще на подходе к отделению полиции. Начальник стоял на крыльце – удачно. Неудачным было то, как он смотрел на Дениса, и тот поспешно принял вид страшно уставшего и тяжко уработавшегося несчастного мальчика.
Да он и правда устал. Полянцев был рад любой помощи, и мальчишек поставили на работы без скидок на возраст. Поэтому к обеду Денис уже притомился, – а когда остальные уселись вокруг подъехавшей полевой кухни обедать (и немного отдохнуть, чего уж там), – вспомнил, что у него дела-дела-дела. И вот здрасьте. Такие неласковые взгляды…
– Добрый день, Кенесары Ержанович! – тем не менее весело попроветствовал он начальника. И озабоченно спросил: – Коня вернули?
– Вернули, – неласково ответил Кенесбаев. – Денис, мы ж договаривались, что я тебе буду коня давать. А ты…
– Так я ж за ним и пришел! – захлопал глазами мальчишка. – Сам. Вот он я. Мне конь нужен.
Кенесбаев смерил Дениса внимательным взглядом и сообщил:
– У нас, казахов, детей бить не принято. Хорошо, что ты не казах… У отца на работе телефон ведь три девяносто семь?
– Папа занят, – быстро сказал Денис. – Не будете же вы отрывать офицера ОБХСС, – он укоризненно покачал головой, – от важных дел ради такой мелочи, как я? Коня можно взять?
– Бери, – буркнул Кенесбаев. – И чтоб тебя тут не было в две минуты.
– Двух мне хватит, – заверил Денис. – Мне одной хватит, поэтому вторую я – можно? – потрачу на вопрос насчет стрельб. Помните, мы говорили?
– Когда оформитесь в Думе, – обреченно сказал Кенесбаев, – как пионерский отряд, тогда будут вам стрельбы.
– Ну, вот видите, как все хорошо разрешилось, – улыбнулся Денис. И прыгнул с крыльца – чтобы не провоцировать.
– Твои на разборке?! – крикнул вслед Кенесбаев.
Денис помахал рукой на бегу:
– Ага! Нам песня строить и жить помогает!
Что на участке у Гуляевых происходит нечто не вполне обычное, Денис понял издалека. Потому что трудно думать об обычном, если за километр слышно, как в степи – ровном поле с наслаждением орут несколько глоток:
– Беспредельная весна![39] – самозабвенно подытоживал- заводился кто-то уж совсем на ультразвуке.
– Интересно, – признал Денис, придерживая коня и, привстав на стременах, пытаясь рассмотреть, что
